Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы

Андрей Волков, 2023

Пять лет минуло с момента переворота в Понти́йской республике, где директория свергла демократическую власть.Глобальный мир охватила турбулентность. Алчность корпораций, слабые политики, локальные усобицы привели к затяжному кризису, разрушив миропорядок.Среди этого таинственная организация SIGMA расползлась по всей планете, сея хаос с помощью своих ставленников. Лишь маленькая группа ополченцев на севере бывшей Понти́йской республики подняла знамя мятежа против тиранической Директории, провозгласив свое отдельное государство Балторуссию. Но на ослабленный мир надвигается ещё более страшная угроза. Планету стремительно охватывают вспышки смертоносного легочного вируса. Эта неизвестная болезнь убивает людей сотнями, и ни одно известное лекарство не может помочь в борьбе с ней.Пока члены правительственных делегаций ведут бесконечные консультации, Председатель Балторуссии направляет своего человека на встречу с информатором, который имеет сведения о спасительной вакцине…

Глава III. Ход королевой

— А где я могу найти кого-нибудь нормального? — спросила Алиса.

— Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.

Льюис Кэрролл

Ксения сидела на пассажирском сиденье машины Кирсанова и жевала грецкий орех, как она всегда делала во время раздумий. Старые привычки иногда сохраняются. Кирсанов вел терпеливо, осторожно, тихо говоря по телефону через гарнитуру.

Много от секретаря они не узнали. Фактически ничего. Но она умела даже из таких крох вычленять важные сведения. Не то что секретарь увидит документы испугался пропавший Кропс, а того, что она их увидит вместе с фотографией и поскольку он был очевидно высокого мнения о её умственных способностях, он опасался, что Амандин Анри соединит это воедино. Была очевидна и та зависимость между волнением Кропса по поводу конверта и его исчезновением. Но что же могло быть в этом конверте?

— Если предположить, что пропавшие ученые занимались торговлей каких-то секретов? — продолжила Авалова свои рассуждения вслух, — то такого рода информацию, в этой стране можно предложить только трем людям. И один из них, Соломон Грошик, обретается, как раз в Ольвии. Вот кому следует нанести визит/

— Это владелец цирюльни на Приморской улице? — спросил Кирсанов.

Ксения кивнула.

— Угу, — Кирсанов равнодушно пожал плечами.

— Вряд ли он обратит на наш визит внимание, — сказал молодой человек.

Ксения насуплено посмотрела на Кирсанова.

— Это ещё почему? — не поняла девушка.

— А его убили, — сказал Кирсанов, — сегодня утром. Об этом пишут все местные газеты. Удивительное совпадение…

Ксения пожевала губу.

— Нет, дорогой друг, — сказала она, — вряд ли это совпадение. Это ещё одно звено, в цепи событий, которые нам ещё только предстоит понять.

— Думаете, что здесь есть связь? — спросил Кирсанов.

Ксения кивнула.

— Это же очевидно, — сказала она, — все эти события произошли одно за другим. История с документами, пропажа ученых и убийство Грошика. И всё это завязано на лишь один факт. Было что-то в этих документах. И видно, кому-то это, что-то, очень нужно.

— Но кому?

Ксения улыбнулась.

— Это мы и должны выяснить, — сказала она, — давай в парикмахерскую. Я хочу взглянуть на место убийства.

Там они были через двадцать минут. Ксения вышагивала своим четким, спортивным шагом вдоль ряда парикмахерских кресел и вновь собирала глазами информацию. Кирсанов сразу отправился разговаривать с местными полицейскими. Она ничего не отрицала. В том числе и то, что Грошик действительно мог быть убит из-за чего-то ещё. «Друзей» у покойного было хоть отбавляй. Впрочем, уже первые результаты осмотра заставили отбросить такую версию.

Вертящийся вокруг её ноги Снори многозначительно мяукнул.

— Ты совершенно прав, дружище, — сказала Ксения — здесь явно что-то искали.

— Хей! Как вам это понравится? — непонимающе воскликнул Кирсанов, протягивая что-то девушке. — Нашли в кармане одного из убитых.

Этим чем-то при детальном рассмотрении оказался металлический жетон с выгравированным на нем кинжалом, воткнутым в клубок змей и надписью по-латыни «fide et honore».

— Секуритата, — поняла Ксения, — ставки повышаются.

— Ми-ау… — сообщил свое мнение Снори, оскалив зубы.

Кирсанов недовольно поморщился.

— Очевидно офицер увидел, как убивают парикмахера и хотел помешать, — предположил молодой человек, — но, видать убийца был проворнее.

Ксения мимолетно улыбнулась. И где их берут таких наивных? На её погибших ребят он совершенно похож не был. Светлее и чище. Его сестра, вероятно, тоже была такой.

— Возможно, — сказала она, — если бы не одно обстоятельство. Грошику стреляли в спину, а значит, убийца должен был стоять за стеклом, а если бы он стоял там, то офицеру Секуритаты ничего не стоило его обезвредить. Вывод?

Кирсанов насупился. Что-то было смешное и одновременно трагическое в этом выражении лица.

— Значит, получается, что это сотрудник Секуритаты в него стрелял? — скорее с обратной надеждой спросил молодой полицейский.

Ксения кивнула, правда, скорее собственным мыслям. Этот парень правда такой идеалист или их так теперь всех зомбируют?

— Скорее всего, — вслух заметила девушка, — но только не понятно, отчего он погиб?

Кирсанов задумчиво покачал головой.

— Никогда такого не видел, — сказал он, — смотрите, его пистолет как будто взорвался у него в руках. Разве такое может быть?

Ксения кивнула.

— Может, — сказала она, — если пуля не вылетела и осталась в патроннике.

Кирсанов почесал затылок.

— А может сам парикмахер? — он замотал головой. — Хотя нет, если он стоял спиной, то не мог видеть убийцу. Тогда получается, что в парикмахерской был третий?

Ксения одобрительно кивнула.

— Соображаешь, — сказала она, — сколько точно мы не знаем, но кто-то вероятно был. Смотри здесь повсюду следы борьбы, а Грошик умер сразу.

Кирсанов некоторое время обдумывал, что сказать.

— Я думаю так, — сказал он, — стрелок убил парикмахера, а потом появился этот третий и убил его самого. Правильно?

Ксения покачала головой. Действительно соображает.

— Немного не так, — улыбнулась она, — третий уже находился в парикмахерской. Не для себя же одного Грошик два бокала поставил. Мне кажется, что Грошик и третий разговаривали, когда выстрелили в Грошика, но ещё мне кажется, что был четвертый.

— Четвертый? — удивился Кирсанов.

Ксения кивнула.

— Этот четвертый, — сказала она, — ждал или убийцу, или третьего, а потом уехал. Я, когда сюда шла свежие протекторы обнаружила. Скорее всего именно на этой машине уехал этот четвертый.

Кирсанов нахмурился.

— А как вы думаете, — сказал он, — о чём разговаривали третий и парикмахер?

— Да о чём угодно!.. — пожала плечами Авалова. — Вполне даже возможно, что о том, о чём мы с тобой собирались с ним поговорить, но не успели. Вероятно, этот кто-то сделал это до нас.

— И забрал документы Кропса? — спросил Кирсанов.

Ксения покачала головой.

— Вряд ли, — сказала девушка. — Грошик хранителем не был. Только сводил людей друг с другом. Ну и, естественно, получал с этого процент. В детали сделок он не вдавался.

Кирсанов задумчиво дернул щеками.

— Значит, Грошика убили, чтобы тот не успел, что-то рассказать, — произнес молодой человек, — я так понимаю.

Ксения кивнула.

— Возможно, — согласилась девушка. — Или тот офицер Секуритаты хотел услышать имена тех, у кого Грошик был посредником.

Кирсанов шмыгнул носом.

— Как думаете, наш третий имеет к этому отношение? — спросил он.

Ксения пожала плечами, осматривая глазами цирюльню.

— Может быть, — сказала она. — А может быть и нет. Грошик много с кем вел дела. Но знаешь у него была одна привычка, он никогда не вел их параллельно. Так что если мои домыслы верны и пропавший Кропс действительно обращался к Грошику, то его убили именно из-за документов.

Молодой человек фыркнул.

— Хотелось бы ещё знать, что это за документы, — проворчал он, — и где они сейчас.

Ксения флегматично кивнула, наблюдая, как дворник в оранжевом жилете подметает улицу. Девушка махнула Кирсанову следовать за ней и вышла из цирюльни.

— Уважаемый! — окликнула она дворника. — Вы часом с утра здесь улицу не подметали?

Дворник не реагировал. Авалова сунула ему в карман две банкноты.

— Меня это очень интересует, — шепнула она.

Дворник сразу оживился.

— Да как не подметать, — сказал он, — конечно, подметал. Только я СЕКурам ничего говорить не буду.

— А я и не СЕКур, — сказала Ксения, — друга моего здесь убили. Соломона Грошика. Мне бы очень хотелось, кто это сделал.

Дворник прекратил мести и воззрился на девушку.

— Так там злодей и лежит — сказал он — уже его убили, раньше тебя.

Ксения широко улыбнулась.

— Ну а кто убил, видел? — спросила она — воздастся должно хорошему человеку.

Дворник кивнул.

— Видел, — сказал он, — как не видеть. Девица это была. Красивая такая, шатенка. Она к Грошику пришла, минут за двадцать до убийства.

— А лица не запомнил? — спросила Авалова.

Дворник пожал плечами.

— Вот уж, чего нет, того нет, — сказал он, — да я и на другое смотрел. У девицы этой меч в руках был.

— Меч? — переспросила Ксения.

— Ага, — кивнул дворник, — реальный такой меч. Стрелка того, когда из цирюльни взрывом вышвырнуло. Девица эта следом высочила. Я тогда меч и приметил. Ну а так известно, кто мечом то здесь орудовать может.

— Кто? — непонимающе спросил Кирсанов.

Дворник криво усмехнулся.

— Да знамо кто, — Агентесса северян, — бросил он, — «Арнис».

Ксения почувствовала, что в её спутнике закипает гнев.

— Сепары, — с яростью и пренебрежением проговорил он, — бандиты и убийцы! Ненавижу их!

— Ненависть слишком сильное слово, — сказала Ксения, — ты же говорил мне, что хочешь разобраться, а сам же употребляешь абсолюты.

Кирсанов фыркнул.

— Вот только не надо мне рассказывать про равные права всех граждан, — сказал он, — и прочую либеральную чушь! Это другое! Эти люди недоговороспособны, поэтому начали войну.

Авалова улыбнулась.

— Войну не начинают люди, — сказала она, — война происходит помимо их желания. Это просто самое простое решение кризиса, в котором заинтересованы обе стороны так или иначе.

— Защищая Родину мы испытываем свое сердце, — горячо возразил Кирсанов, — это задача каждого.

Авалова пожала плечами.

— Если Родина, действительно в опасности, — сказала она, — только вот как ты определишь, кто несет опасность?

— Те, кто не подчиняется закону, — сказал Кирсанов. — Если ты не подчиняешься закону, значит, несешь опасность.

Ксения улыбнулась.

— Безусловно, — сказала девушка, — но только в том случае, если те, кто устанавливает законы, сами им подчиняются. А если они устанавливают их лишь для контроля, то это не закон, а рабство.

Кирсанов вздохнул.

— Если честно я ничего не понимаю, но я знаю, что сепаратисты — это зло. Они враги государства.

Авалова мысленно усмехнулась. По его мнению, все было просто и понятно.

— Всего лишь потому, что у них отличное мнение? — спросила она. — Не стоит абсолютизировать государство, ибо иногда государство выражает желание лишь узкой прослойки, находящихся у власти в данный момент времени. Государство не должно быть самоцелью, оно должно быть механизмом обеспечения порядка и безопасности, но при этом не наступать на права людей. Истинное государство — это гармония между свободой и порядком. Сепары, как ты их называешь, считают Директорию коррумпированной и тираничной —

— Но это не так! — возразил Кирсанов. — И потом какая разница, это ведь они развязали войну!

Ксения пожала плечами.

— Думаю, многие сепаратисты такого же мнения о Директории. Запомни мой друг, реальные политические вопросы никогда не бывают черно-белыми. Много в этом мире зависит от нашей точки зрения на тот или иной вопрос и, сформировав её, получаешь ответ. Только важно помнить, что распространенное убеждение верно далеко не всегда, и выбирать следует вдумчиво.

Кирсанов наморщил лоб, ища подходящий ответ.

— При всем уважении к вашему мнению, но точно не Директория вводила войска в Цареградскую область и сецессировалла её? На нас напали и хотят уничтожить нашу самобытность и наш выбор. Разве не так? Возможно, Директория иногда перегибает, но мы защищаемся. Северяне такие же пешки агрессора.

Ксения приподняла бровь.

— Не забывай, что северяне когда-то тоже были частью этого государства. Ты можешь не разделять их идеалы, но если хочешь иметь право выбора, то не отказывай в праве выбора другому.

Кирсанов хмыкнул.

— Пожалуй мне стоит взять у вас пару уроков политики, — язвительно сказал он.

Девушка улыбнулась.

— Не скажу, что сильно её люблю, но с удовольствием дам их тебе. Только перестань мне все время выкать, а то я себя чувствую столетней старухой.

Оставив молодого человека записать показания, Авалова тихо отошла в сторону, подальше от любопытных глаз. Вытащив мобильный телефон, девушка набрала один из старых номеров, который всегда хранила на всякий случай.

— Алло! — раздался в трубке глухой голос.

— «Голубь», — сказала Ксения, — надо поговорить.

С другой стороны трубки послышался едкий смешок.

— А я думал, ты выкинула этот номер, детка вместе с прошлой жизнью. Но раз ты в Ольвии, значит, тебе нужны сведения. Я прав? Хе-хе-хе…

Спрашивать откуда «Голубь» узнал, что она приехала, Ксения посчитала глупым, на самом деле, даже обрадовалась факту, значит от дел он не отошел.

— Скажи, когда и где, — коротко бросила Ксения, — я буду.

Снова едкий смешок.

— Скину адрес эсэмэской, детка, — проворковал «Голубь», — в предвкушении от встречи с тобой. Думаю, нам есть, что обсудить.

Ксения усмехнулась. Вот что никогда не меняется так это низший мир.

* * *

Наташа сидела в салоне автомобиля Воротынцева и прикрыв глаза за солнцезащитными очками обозревала город. Пообещав Татьяне и её матери помощь и защиту, она до сих пор не знала ничего, что могло бы эту помощь предоставить. Ведь нельзя же просто взять и обвинить режиссёра фильма в мошенничестве только на основании того, что сюжет этого фильма кому-то там не понравился. Засмеют ведь. Она живо представила себе картину, как она в белом прокурорском мундире влетает в кабинет режиссера в сопровождении СОБРа и под дулами автоматов обличает его в фальсификации истории, оскорблении чувств верующих, экстремизме и многих других грехах. Затем она торжественно надевает на Школьникова наручники и выводит его из кабинета… А ещё через несколько часов появляется свора адвокатов, журналистов, её коллег депутатов и ещё Бог знает кого и режиссёра под громкие одобрительные возгласы этой разношерстной кампании освобождают, а за ней закрепляется пожизненный ярлык душителя свободы творчества и самовыражения, что будет подкреплено соответствующими газетными заголовками.

Наташа сообразила, что даже придумала обвинительную речь против Школьникова, которую она могла бы произнести с сильным красноречием.

Девушка вздохнула.

Нет, Наталья Владимировна, сказала она себе, в таком случае вы можете точно попрощаться с возможностью объективного разбирательства с этим делом. Здесь надо действовать не напролом, а тонко и аккуратно. Что-то крутится вокруг этого фильма. Что-то пока ей непонятное. Если фильм, действительно политическая провокация, чтобы взбудоражить общество, то, девица, о которой говорит Козловская это куратор, который следил во время командировок, чтобы Школьников снял, что было нужно Заказчику. В этом случае Наташа понимала, кем могла оказаться странная девица. Встреча с ней Наташу совершенно не прельщала. Прошлого раза хватило.

— Итак, — услышала она голос Воротынцева, — какие наши дальнейшие действия.

Девушка нахмурила брови.

— Я бы, конечно, могла бы сказать, что пойдем по музеям? Однако я предложу вам иную культурную программу — визит офиса студии.

Воротынцев наморщил лоб.

— А смысл? Обыск нам всё равно никто не даст, а так они ничего не скажут.

Наташа пожала плечами.

— Сказать-то не скажут? но обстановку там проверить стоит и потом, они ведь не знают, что мы начали под них копать, вот и надо проверить их реакцию, если у них всё в порядке, то вряд ли они будут нервничать. Мы ведь можем и не говорить, что работаем по этому делу или сказать, что появились новые обстоятельства, связанные с кражей денег, вариантов много.

Воротынцев обольстительно улыбнулся.

— Ну что же прислушаюсь к вашему мнению, — сказал он.

Офис студии Школьникова располагался на Каменном острове — районе, построенном в начале прошлого века. Он относился к так называемым «буржуазным кварталам», потому как до революции селились там преимущественно крупные фабриканты, врачи и инженеры.

Воротынцев выжимал из автомобиля допустимый максимум, несясь по узким лабиринтам улочек, просачиваясь между строениями. Подъехав к дому, они вышли из машины и направились в подъезд.

Дом 4 по Ординарной улице, являвшийся целью их поездки, ничем не отличался от своих собратьев по проспекту. Он был построен в стиле модерн, камень кое-где потрескался (видимо, результат частых наводнений), но было видно, что жители за ним следят.

— Я хотела спросить, — поинтересовалась Наташа, — а что это за история с убитой туристкой, о которой Козловская рассказывала?

Воротынцев почесал затылок.

— Здесь всё так. Действительно, туристка из столицы, приехала сюда на отдых, ходила по ресторанам, магазинам, гуляла по паркам в Царском, а на следующее утро её нашли зарезанной, в своем номере, в бутик отеле.

— Ограбление? — поинтересовалась Наташа.

Воротынцев покрутил головой.

— То-то и оно, что нет! — сказал он. — У неё ничего не взяли, а в номере был мобильник Apple, часы швейцарские и денег две тысячи евро, представляете, и всё оставили на месте.

— Значит, заказное, — констатировала Покровская.

Воротынцев задумчиво наморщил лоб.

— Да тоже вначале так подумали, только сами посудите, кому здесь могла помешать рядовая туристка? Врагов у неё здесь не было, да и друзей тоже.

Наташа вопросительно двинула бровью.

— Но так ведь быть не может — сказала она — не бывает немотивированных преступлений.

Воротынцев пожал плечами.

— Так-то оно так — задумчиво проговорил он — вот полиция и зависла уже как месяц. Начальство на ушах и главное ни свидетелей ни подозреваемых. Белый лист. И самое поразительное, что убийство произошло в комнате, запертой изнутри, а следов взлома никаких.

Покровская нахмурила лоб.

— Если Козловская говорит правду, и она действительно эту туристку видела вместе с нашей странной девицей, это хлипкая, но ниточка.

Воротынцев развернулся на лестнице и внимательно посмотрел на коллегу.

— Интересно, только она, ведь и сама могла это придумать, чтобы вас заинтересовать, а про это убийство, по-моему, весь город знает.

Наташа кивнула.

— Конечно, могла, но, с другой стороны, это легко проверить. Надо съездить в Царское и поговорить с местными возле парка, наверняка кто-нибудь, что-нибудь видел или слышал.

Воротынцев согласно кивнул.

— Можно, всё равно других зацепок у нас нет. Я согласен, факт заслуживает внимания.

Они поднялись на второй этаж и уперлись в массивную железную дверь, на которой была прибита табличка: студия «Скала».

Дверь была не заперта. Покровская и Воротынцев спокойно вошли внутрь. Помещение представляло собой типичный местного посткоммунистического розлива офис с высокими шкафами доверху набитыми папками, фикусами на подоконниках и одиноко скучающей девушкой-секретарем, которая сидела за столом и листала модный журнал.

— Вам назначено? — спросила она томным голосом, однако, как следует разглядев лицо Покровской, сразу же вскочила с кресла и расплылась в улыбке, — А, вы к господину Школьникову! Конечно-конечно!

Девица выскочила из-за стола и стуча шпильками пошла в другой конец офиса, где виднелась дверь, одновременно делая знак идти за ней.

— Останьтесь здесь, — кивнула Наташа, Воротынцеву и пошла за секретаршей.

Девушка подвела её к двери, и сама легко постучала.

— Я занят, — раздался голос.

Невзирая на это, девушка открыла дверь.

— Рафаил Альбертович, это к вам.

Штайнман, как поняла Покровская, поскольку Школьникова звали по-другому, резко оторвал взгляд от компьютера и хотел ещё раз что-то объяснить секретарше, но увидев Наташу, тоже расплылся в улыбке.

— Наталья Владимировна, какая честь для нас, что столь известный человек, посетил наше скромное место служения искусству! Прошу вас.

С чего это он такой любезный, подумала Наташа, как-то это слишком вычурно.

Она не стала принимать приглашение и села в обычное гостевое кресло, попутно обозревая кабинет.

— Чем обязаны? — не снимая улыбки сказал Штайнман. — Если вы к Ефиму Алексеевичу, то его, к сожалению, сейчас нет, но я готов с удовольствием ответить на любые ваши вопросы, — он театрально хлопнул в ладоши, — совсем забыл, может быть кофе?

— А кофе нет!.. — влезла секретарша.

Штайнман развернулся и посмотрел на неё звериным взглядом.

— Найди! — шикнул он на девушку.

Секретарша поджала губы и скрылась за дверью.

Штайнман деловито потер руки.

— Итак, я вас слушаю.

Наташа вытащила из сумки фотографию Татьяны и положила её перед директором.

— Кто это? — спросил Штайнман, хотя по его помрачневшему лицу, он узнал девушку.

Наташа улыбнулась.

— Я веду проверку по делу Татьяны Козловской, — сказала она.

Штайнман пренебрежительно хмыкнул.

— А, студентка эта, да, помню-помню. Так нас подставила, что проблем теперь по самые помидоры, — он нервно шмякнулся в кресло, — и главное — такой проект интересный, масштабный и сумму под него неплохую выделили.

— А что за историю мне Татьяна рассказала на допросе про каких-то людей, которые не входили в съемочную группу, а им деньги будто бы выделили? — как бы наивно спросила Наташа.

Штайнман выпустил щеками воздух.

— Да не было никаких людей, там с документами просто путаница вышла, мы еще одного оператора хотели пригласить и деньги на него расписали, а он отказался, ну и мы деньги перевели на другие нужды.

Наташа сделала удивленное лицо.

— А почему же это не было отражено в отчете? — резонно спросила она.

Штайнман фыркнул.

— Потому что наш бухгалтер стащил у нас деньги и его арестовали, — сказал директор, — что же, по-вашему, мне нужно, чтобы она в СИЗО этот отчет делала?!

Наташа коротко улыбнулась.

— А что же вы так нервничаете? — спросила она. — По-моему поводов для паники нет никаких? Скажите, а вы действительно полагаете, что Татьяна украла деньги?

— Полагаю или не полагаю? это не юридические категории. Есть факты, на момент пропажи денег в офисе находились трое: я, Школьников и она. Не мы же у себя украли деньги? Или вы на это намекаете? Наташа приподняла бровь.

— Я ни на что не намекаю, — спокойно сказала она, — я провожу проверку и мне необходима вся картина дела.

Штайнман снова фыркнул.

— Картина дела такова, что наш бухгалтер украл деньги, причем не наши, а государственные и мы компенсировали недостачу, между прочим, из своего кармана.

— Неплохой у вас карман — заметила Наташа — Скажите, а данные оператора у вас остались?

Штайнман покачал головой.

— Естественно, нет, — сказал он. — Мы не храним данные недобросовестных кадров.

— Интересно, — сказала Наташа, — как это у вас быстро, один раз заболел — и уже недобросовестный кадр?

— Представьте себе, и так тоже бывает, — отрезал Штайнман, — если хотите вы можете обратится на студию Петрофильм, они их могут помнить, — у него запикал, какой-то аппарат, встроенный в рабочий стол, — а теперь извините у меня дела и мой вам совет, бросьте это дело ничего хорошего оно не принесет ни вам ни Козловской.

Наташа белозубо улыбнулась.

— Я, пожалуй, так и сделаю, зачем нужны проблемы, когда можно заниматься более приятными вещами, не правда ли? Спасибо, что нашли время со мной встретиться. Мне уже более-менее понятна ситуация, но знаете ли… мать всё-таки. Прошу прощения за беспокойство.

Девушка в изысканных выражениях попрощалась, пожелав всяческих успехов и вышла из кабинета, оставив Штайнмана в сильном волнении.

* * *

Если бы кто-нибудь сторонний увидел сейчас режиссера Школьникова, он бы сразу понял, что тот явно недоволен жизнью. Для этого было достаточно посмотреть на его кислую мину. Весь разговор Штайнмана с Покровской режиссер наблюдал по специальной внутренней камере, и, надо сказать, особого удовольствия от её визита, он не испытал.

Когда на него впервые вышли с предложением съемок фильма про последнего Царя, он сначала всячески отказывался, но люди, стоящие за проектом, назвали ему такую сумму, что сказать «нет» было просто нелепо. К тому же, и делать ничего было не надо. Просто поездить поснимать в местах, где когда-либо проживала царская фамилия и организовать пиар-кампанию по продвижению фильма на широкий экран. Если бы ему сказали, что на его хвосте повиснет депутатская проверка, то он бы не стал связываться ни за какие деньги. С него хватило и той девицы, которую заказчик послал к ним консультантом по съёмкам. Её ледяное лицо и холодная усмешка до сих пор стояли в глазах. Школьников был трусом и свою трусость считал не пороком, а самым главным своим качеством, позволявшим ему стойко держаться на плаву киноиндустрии и лавировать между различными творческими группировками.

Но трусость — это не значит истерика, в которую ударился его помощник сразу после ухода Покровской.

— Всё пропало! — верещал он, — Она сюда пришла с проверкой, если выяснится, что мы…

— Молчи, дурак! — оборвал его Школьников. — У них нет ни малейшего повода. Думаю, что Покровская действует по собственной инициативе. Я свяжусь с генералом Адашевым. Он подскажет, как нам поступить.

Они оба сгруппировались перед большим экраном. Школьников набрал код на клавиатуре и вошел в специальную программу, которую получил, когда с ним связались заказчики. Он пользовался этим способом связи только в особых случаях, сейчас, как раз был такой. По крайней мере Школьников на это надеялся, иначе…

Настройка, запрос. Ответ получен и был удовлетворён. В начале экран ярко замерцал, а потом сформировался в фигуру человека, сидящего в офисном кресле.

— Я же говорил, что сам с вами буду связываться, — громыхнул голос.

Школьников, откашливаясь, даже не заметил, как у него пересохло в горле. Он хлопнул рукой по руке. Если честно, то он надеялся, что с течением времени научится разговаривать с их нанимателем, но пока надежды на это не было. Кроме того, по мере съемок фильма и приближения срока его выхода, редкие сеансы связи становились всё более выводящими из равновесия. Школьников почувствовал, как язык прилип к гортани. Он даже слова не мог сказать.

Естественно, этой его минутной слабостью воспользовался Штайнман, чтобы устроить истерику.

— Всё пропало! — завопил он — к нам явились с проверкой фильма! Ваши планы пошли прахом, съемки надо сворачивать! Мы не можем идти против власти, если Покровская узнает правду…

Истерика была остановлена одним взглядом их собеседника.

— Значит, вы готовы пойти против меня — холодно сказал голос — я поражен, — он помолчал. — Школьников, я хочу, чтобы этот слизняк больше никогда не попадался мне на глаза.

К режиссеру словно бы вернулся дар речи, но приказывать Штайнману не пришлось, потому как директор с отменной прытью, пятясь назад скрылся за дверью кабинета. Слизняк, охарактеризовал компаньона Школьников, он был совершенно согласен с определением Адашева.

Его собеседник подождал пока за директором закроется дверь, затем продолжил.

— Ситуация неудачная, но не смертельная, — сказал он, — вы просто должны ускорить реализацию наших планов. Приступайте к получению прокатного удостоверения на фильм.

Школьников поежился, ему очень хотелось быть невидимым и неслышимым.

— Конечно, господин генерал, — промямлил он, — но…

Быть абсолютным подхалимом у любой политической силы — было второй натурой Школьникова, а подхалимаж не купишь, к этому нужно иметь талант, воспитанный долгой работой в шоу-бизнесе.

— Но, быть может, это не самый удачный момент для подобных действий, — боязливо сказал он, — возможно отсрочка…

— Заверяю вас, что это ваш звездный час, — ответил собеседник, — небольшой скандал вокруг фильма лишь укрепит ваше положение смелого и независимого режиссера. Никто более не посмеет оспаривать ваш авторитет.

— Но при всем уважении, — сказал Школьников, — я все ещё не понимаю вашей заинтересованности? Не поймите превратно, мы, конечно, вам благодарны, но мы не до конца понимаем вашу цель.

Генерал усмехнулся.

— Цель? — произнес он. — Мне кажется, она, у нас с вами, общая — изменить мир. Сделать его свободным и независимым? Разве, у вас, она какая-то другая?

Это было сказано таким тоном, что иного выхода, кроме как согласится, что, да такая, не было.

— Мы полагаемся на вашу милость, господин генерал, — проворковал Школьников, — А как быть с депутатом?

Проецируемой экраном картинке сложно стать тёмной, тем не менее у Школьникова усиленно складывалось мнение, что фигуру его собеседника заволокло черным дымом.

— Им не следовало впутываться в эту историю, — холодно произнес генерал, — убейте, — потом поразмыслив добавил, — немедленно!

Изображение померкло. Генерал закончил разговор, оставив Школьникова размышлять над сущностью их странного союза. Режиссеру было очень некомфортно и страшно.

* * *

Вечер подкрался тихо и незаметно, как это обычно бывает в теплое время года. Ольвия отдыхала от дневной жары, погружаясь в морскую синюю тишину, которая приносила с собой долгожданную прохладу. «Арнис» слушала эту тишину. Впервые за много дней она слушала спокойную тишину, которая не будет нарушена гулом снарядов или стрекотом пуль, и ей хотелось просто остаться здесь навсегда и просто слушать эту тишину.

Дом Анны Щербатовой представлял собой двухэтажный сруб, состоящий из горизонтально уложенных традиционно друг на друга брёвен, что называется «в лапу» и в «в чашу» и был похож на сказочный терем. Он был полностью украшен богатой резьбой, наличниками на окнах и подзором под балконом второго этажа. Внутри дом был стилизован под обстановку начала XX века. Темный деревянный паркет, обои белого цвета с какими-то васильками. На стенах висели небольшие картинки эпохи модернизма. Простая и добротная мебель: ломберный столик, софа, которая была прислонена к большому трюмо и несколько выставленных в ряд стульев. По бокам стен были приставлены резные деревянные лестницы, которые вели на балкон, кругом обводивший гостиную. Балкон соединялся большим проемом, который вел в широкую залу, украшенную резным потолком и стенами темно-зеленого цвета. В ней можно было наблюдать фортепьяно, стоявшее в самой середине и несколько столиков, накрытых скатертями, на которых стояли тарелки с фруктами и бокалы с шампанским. Зала заканчивалась резной же дверью, ведущей на внешний балкон. В отличии от светлой гостиной, это помещение было практически не освещено, кроме нескольких бра на стенах. Основным же светом служил большой камин, придающий комнате домашний уют.

Надышавшись вечерним воздухом, «Арнис», зашла внутрь и устроившись в укромном уголке стала теперь разглядывать собравшуюся на вечере публику. Она была весьма смешанной, здесь были бизнесмены, депутаты, артисты и разные светские люди, как сказал бы классик, самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все они жили. Хозяйка дома — привлекательная молодая девушка, одетая в чёрное закрытое платье, достаточно заурядного фасона, но кружевами ручной работы, сходное с тем, что было «Арнис», на которой было длинное платье-жакет синего цвета. Анна Станиславовна Щербатова стояла на небольшом помосте и исполняла скрипичную партию Вивальди, создавая идиллическое дополнение к шумящему за окнами морю. Она была действительно великолепна. «Арнис» знала, что скрипичные партии Вивальди самые сложные в мире.

— Иногда слухи имеют обыкновение подтверждаться, — заметил Флориан, закуривая трубку, — здесь и правда собрался весь цвет общества. Я тебе точно говорю.

«Арнис» сухо пожевала губу, пристально наблюдая за девушкой со скрипкой.

— Три закона вселенной, — кивнула девушка, — закон первый: подобное притягивает подобное. Закон второй: Подобное порождает подобное. Закон третий: то, что не становится подобным, отторгается.

Флориан коротко улыбнулся.

— Это ты про нас? — весело спросил он.

— Ага, — кивнула девушка, — поэтому четвертый закон: любуйся живописными окрестностями. Возможно, придется быстро ретироваться.

Штильхарт улыбнулся в ответ.

— Не люблю уходить с вечеринок первым — сказал он.

«Арнис» осклабилась.

— Ну ты же известный ценитель богемной жизни — сказала она — не просветишь, кто здесь, кто?

Флориан кивнул.

— Охотно, — сказал он, — собрался весь бомонд, но нам здесь интересны трое. Там справа: Викинт Раудан — директор местного порта. Латгал. Сколотил деньги на контрабанде, но поскольку половину от суммы гонорара отправляет в Борисфен, его никто не трогает. Девушка, что с ним разговаривает — Марианна Хорошевская — министр государственного просвещения, её ещё называют лицом возрождения Понти́йской государственности. Родилась в глубокой деревне, была практикантом-преподавателем Международного лицея по истории и философии. Да-да того самого, в котором училась Екатерина Кирсанова. Она даже по-моему была руководителем класса Кирсановой. Всегда отличалась горячим патриотизмом. Во время памятных тебе событий вывела на площадь своих лицеистов — протестовать против революции, несколько из которых погибло в завязавшейся драке с «либерально настроенной молодежью». После установления Директории они были объявлены героями борьбы за национальный суверенитет, а Хорошевская получила все блага цивилизации.

«Арнис» фыркнула.

— Кто был ничем, тот станет всем, — пробормотала девушка — уже проходили. А это что, за презентабельный мужчина рядом с ними стоит?

Штильхарт криво ухмыльнулся.

— Оу, а мы сегодня у него с тобой были в гостях — заметил молодой человек — доктор Лев Аристов.

— И?..

— И ничего — пожал плечами Флориан — вот о нём я понятия ничего не имею. Фамилию слышал, но лично мы не встречались. Аристов человек закрытый, как о нем говорят, по светским тусовкам не ходит. Занимается перспективной медициной. Генная терапия, стволовые клетки, ну и всякое такое прочее.

«Арнис» пожевала губу.

— Тогда странно, что он делает здесь, — произнесла девушка, — неправда ли интересно…

Она осеклась, потому как заметила, что Аристов прервал разговор с Рауданом и в сопровождении Хорошевской направился в их сторону. Теперь она смогла как следует разглядеть его. На лысой лоснящейся голове блестели очки-половинки в тонкой графитового цвета оправе. Угол рта был все-время скошен в какой-то неестественно презрительной усмешке. Дорогой костюм и холеный уверенный вид сочетался с хищным взглядом человека, привыкшего управлять людьми.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался он, — доктор Лев Аристов. Мне весьма приятно познакомится с олицетворением будущей мировой глобалистики, сеньора де Леон, если не ошибаюсь.

«Арнис» вежливо поклонилась.

— Сеньорита, — поправила она — И можете говорить на великорусском, я понимаю.

Аристов отвесил ответный поклон.

— Признаюсь, я не ожидал, что вы из Великоруссов, — сказал он.

Девушка кивнула.

— Мои предки оказались в Испании во время гражданской войны, — сказала она, — Они воевали на стороне фалангистов.

Аристов развел руками.

— Вижу вы полны сюрпризов, — сказал он, — Впрочем, как и ваша статья, она привлекла много внимания.

Еще один вежливый поклон от девушки.

— Благодарю! — улыбнулась в ответ она, протягивая руку. — Это честь и для меня. Я слышала, что ваша деятельность направлена на процветание не менее, чем моя. Это мой друг — господин Флориан Штильхарт — советник консульства Швейцарии в Гомелуме.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Аристов элегантно указал на стоявшую рядом с ним Марианну.

— Я уверен, что вы слышали о госпоже Хорошевской, — сказал он — она министр просвещения в нашем правительстве, — занимается воспитанием нашего подрастающего поколения, правда иногда слишком уж рьяно. Право не знаю нужно ли это?

Аристов лениво рассмеялся. «Арнис» улыбнулась Хорошевской.

— Я рада познакомиться с достойным примером настоящего Понти́йского патриота, — сказала вслух девушка, — о вас очень много говорят в последнее время.

— Желая поддерживать страну в порядке, ты поневоле оказываешься в центре внимания, — ответила Хорошевская, холодное выражение лица и сдержанность манер которой, говорили многое о чертах её характера.

— Это замечательные слова, — «Арнис» отсалютовала бокалом — в наш бурный век, нам так не хватает стабильности.

— Мы все на это уповаем, — кивнул Аристов, — как вам город, вы уже бывали в Ольвии, ранее?

— О нет, — улыбнулась «Арнис», — я здесь первый раз. Выступаю на семинаре Европейского института глобальных исследований.

— Я бы с удовольствием послушал бы ваш доклад — сказал Аристов — но, к сожалению, сплошная работа. Совещания, опыты, встречи с инвесторами. Не часто удается вот так пообщаться с коллегой, к тому же красивой женщиной.

Девушка пропустила ещё одну вежливую улыбку. Эх, школьные годы чудесные!

— Сочувствую, — сказала она, — жизнь очень коротка и нам не часто удается делать в ней то, что хочется. Но мы должны идти на жертвы ради будущего человечества.

— Ах как это верно, — отвечал Аристов и сразу же повернулся к Хорошевской, — кажется, Марианна, у меня появился соратник по идеализму.

Марианна ровно улыбнулась, но предпочла промолчать. Она вообще не вступала в диалог.

Тем моментом партия Вивальди закончилась и раздались вежливые, аристократичные аплодисменты. Девушка в чёрном вежливо поклонилась гостям и изящно подошла к тому углу, где стоял Аристов.

— А вот и вы, Анна Станиславовна, — широко, но немного натянуто улыбнулся доктор, — позвольте представить — хозяйка нашего вечера и чудесная скрипачка, — Анна Станиславовна Щербатова. Она одна из тех, кого можно назвать девушкой из хорошего общества. Такие люди так редки в наше проклятое время.

— Я весьма рада познакомится с вами, — сказала «Арнис», делая легкий кивок, — вы играли Вивальди, что весьма редко для скрипки, — она протянула руку.

— Я тоже рада знакомству, — сказала Анна, — я читала ваши статьи. Не могу сказать, что все понимаю, но в наше время поразительна такая любовь к гармонии и гуманизму.

В том, как она это сказала, «Арнис» не увидела того скрытого лицемерия, какое было у Аристова или у Хорошевской, что было весьма необычно. От этой девушки вообще веяло необычностью и это настораживало, а её живой взгляд и быстрые движения выдавали в ней творческую и увлекающуюся натуру.

«Арнис» вновь повернулась к доктору.

— Вы так лестно отзывались о моей деятельности, — мелодично произнесла она, — но совсем не рассказываете о своей, о вас ходит множество тайн.

Аристов учтиво поклонился.

— О, у меня нет особых секретов, любезная сеньорита де Леон, — сказал он с налетом вежливого удивления, — я всего лишь ремесленник. Просто пытаюсь исправить неправильные творения природы и сделать их более пригодными для существования в нашем жестоком мире.

— Путем генетического вмешательства? — спросила девушка.

— Отчасти, — скривил губы в улыбке Аристов — но, скажу вам, что мотивация и когнитивное воздействие гораздо важнее физиологии. Так что я бы поспорил со стариком Ламброзо насчет его умозаключений.

«Арнис» многозначительно хмыкнула.

— Думаю, что вы говорите сейчас не о животных? — спросила она с усмешкой.

Аристов кивнул.

— Пока я, действительно, изучаю методы воздействия на животных, — сказал он, — но моя теория может распространяться и на людей. Мой принцип: сделай человека нормальным, а хорошим и свободным он сделает себя сам.

«Арнис» дернула бровью, выказывая интерес.

— Иногда самые нормальные люди оказываются ненормальными, — вежливо сказала она, — или вы считаете, что нормальность поддается контролю?

Аристов усмехнулся, желваки на его скулах заиграли в такт его усмешке.

— Я не разделяю понятия нормальность и нормативность, милая сеньорита, — проговорил он, — нормальный человек всегда нормативен, на мой взгляд.

— Излишняя нормативность убивает оригинальность, — возразила «Арнис» — на мой взгляд.

— Но повышает производительность, — парировал Аристов, — залог построения прочной системы.

Девушка улыбнулась.

— Машиноподобной, — поправила она, — лишенной эмоций, увлечений, любви, страданий, здорового азарта наконец. Мне кажется, что в таком состоянии человек становится похожим на робота.

Аристов осклабился.

— Вот у нас с вами уже вышел небольшой научный спор, — засмеялся доктор, — неужели вы азартны, милая сеньорита? Никогда бы не подумал, глядя на вас.

— Смотря о каких ставках идет речь, — сказала девушка, — я умею вовремя останавливаться. Нельзя черпать силу в своих страстях.

Аристов заинтересованно посмотрел на неё.

— Вы любите игры? — спросил он.

— Зависит от партнера, — заметила девушка.

Аристов бесстрастно хмыкнул.

— Что же, тогда, может быть, сыграем? — спросил он — я разработал свой особый вид шахмат, по классическим правилам, но с тонким воздействием на структуру человеческого мозга. Проблема в том, что я никак не могу найти достойного соперника. Возможно, у вас получится удивить меня. Давайте выясним, что сильнее: моя нормативность или ваша оригинальность. Научный спор на шахматной доске.

— Шахматные журналы отдадут много за возможность напечатать такую партию, как сказано в одной великой книге, — опустила улыбку девушка, — я принимаю ваш вызов.

Аристов снова усмехнулся.

— Отлично, — сказал он, — я думаю, что мы должны добавить перчика и монетизируем ставки. Сумма в сто тысяч вас устроит? Предупреждаю я серьезный игрок.

— Вполне, — сказала, «Арнис,» — я тоже.

Аристов в ответ учтиво склонил голову и повернулся к Анне.

— На кого вы рискнете поставить, моя дорогая?

Девушка покачала головой.

— Вы же знаете, что я не поклонница ваших шахмат, — бесстрастно сказала она.

Аристов недобро сверкнул глазами, хотя лицо его выражало сплошную доброту.

— О, дорогая, это же простые шарады, — сказал доктор, — Марианна, принесите пожалуйста, коробку с шахматами.

Хорошевская холодно кивнула и манерно удалилась по лестнице вниз.

«Арнис» вздохнула. Отказываться уже было глупо. К тому же ей было любопытно посмотреть, что же это за такие шахматы. Всё-таки она была неплохим игроком, еще со времен интерната. Девушка бровями указала Флориану, чтобы он не спускал с Анны глаз. Эта девушка заинтересовала её. За милым личиком скрывалось что-то странное и неявственное. Здесь вообще все было каким-то странным. Неестественным, что ли. Девушка пожевала губу. Куда-то она попала. Осталось понять куда именно.

* * *

Ксения Авалова тоже наслаждалась спокойствием весенней ольвийской ночи. Если, конечно, местечко, где они находились с компаньоном, можно было назвать спокойным.

Снори опасливо зашипел, выказывая явное неудовольствие нахождению здесь.

— Понимаю тебя, дружок, — сказала девушка, — надеюсь, что мы здесь ненадолго задержимся.

Кстати, о компаньоне, куда это он пропал? А вон, стоит у какой-то палатки покупает еду, интересно это у меня занудство такое или сказывается наставнический опыт?

Не то что бы Кирсанов её раздражал, но ответственность над кем-либо, кроме себя, никогда не доставляла ей особого удовольствия.

А ещё Кирсанов оказался страшным балаболом, он всё время говорил, причем не по делу и ещё был очень самонадеянным и дерзким. Но в то же время его робкий и пытливый взгляд, слишком естественный для нынешнего времени, давал некоторую возможность скорректировать этого молодого человека.

С другой стороны, напомнила себе девушка, этих юнцов из теперешней полиции как-то особо не обучали. Они же для другого набирались, для красивой картинки, а то, что каждый из них в отдельности человек, это мало кого интересовало. Точнее вообще никого.

Девушка взяла стаканчик с кофе и шутливо отсалютовала напарнику. Снори угостили сосиской. Он быстро заграбастал её передними лапами и начал катать по земле.

— Итак, — хмыкнул Кирсанов, наблюдая за котом, — и каков наш дальнейший план?

Ксения криво ухмыльнулась.

— Ха, а я-то думала, что это у тебя громадье планов — язвительно заметила она.

Кирсанов только насупился.

— О! — протянул он. — Уу меня навалом энтузиазма, а у вас опыта, и я надеюсь, что многому научусь.

Ксения недоверчиво посмотрела на молодого человека. Она не очень поняла, что это было наивность или сарказм. Снори забавно зарычал.

— Ну, во-первых, я просила тебя мне не выкать — со смешком в голосе сказала девушка, — а во-вторых мы сейчас должны встретиться с одним премилым парнем, у которого может быть информация о наших пропавших ученых.

— И кто он? — живо поинтересовался Кирсанов.

— Его кличка «Голубь», — сказала Ксения — он покупает и продает.

— Птиц? — шутливо спросил Кирсанов.

— Нет, — сказала Ксения, — информацию, но и птиц тоже — добавила она — этот «Голубь», сам сутенер и мелкий контрабандист, если кто-то и может знать о предмете наших поисков, кроме Грошика — это он.

Кирсанов смешался.

— Что же это, — сказал он, — мы, как при рухнувшей преступной власти, будем с преступностью бороться при помощи преступников? Это отживший метод!

Ксения рассмеялась.

— Отживший, говоришь, — сказала девушка, — ну и какой же, по-твоему, действенный?

Кирсанов задумался.

— Ну, — начал он, — нужно, чтобы граждане сами помогали полиции. Кто-то, что-то обязательно увидит, узнает и сообщит нам.

Авалова покачала головой.

— Никогда, — сказала она, — потому что, запомни, обыватели всегда заняты своими делами и пока их как следует не растрясешь, ничего они тебе не расскажут, а даже если и расскажут, то пока ты найдешь этих свидетелей, потратишь уйму времени, поэтому надо спрашивать тех, кто на информации делает деньги, а это, скажем так не всегда законно, понял?

Кирсанов кивнул.

— Ясно, — сказал он, — я понял, мой первый урок, полностью тебе довериться.

Ксения подарила ему кроткую улыбку. Что же он, конечно, ещё очень сыроват, но если над ним правильно и терпеливо поработать, то из него может выйти определенный толк.

— Именно так, — сказала девушка, — поэтому сейчас мы должны перестать болтать и начать заниматься делом.

Они находились в известном всей Ольвии злачном месте, под названием «спуск» — довольно неприглядной улочке в старом городе, районе заброшенных корпусов приборостроительного завода, которые были изрисованы самыми разными граффити.

— Место для поклонников трущобной экзотики, — заметил Кирсанов.

— И ещё отличное место для тех, кто хочет спрятаться от лишних глаз, — добавила Авалова.

— Как наш клиент? — спросил Кирсанов.

— Ты схватываешь на лету, — улыбнулась Ксения.

Этому месту всегда прочили такое же злачное будущее, какое у него и было настоящее, однако вновь пришедший директорианский губернатор развёл здесь лихорадочную деятельность по благоустройству района, сам лично выезжал на субботники и даже выбил у центральной власти бюджетные деньги на строительство творческих площадок. После того, как деньги выделили, субботники прекратились, а сами средства пропали.

— Мы пришли, — сообщила Авалова.

Целью их похода был покосившийся от времени строительный вагончик из почерневшего от времени дерева.

Перед вагончиками, на пластиковом стуле сидел здоровый бугай, завидев Ксению, он сначала потянулся за пояс, но вглядевшись в лицо девушки уважительно кивнул и не говоря не слова указал засаленным рукавом на дверь.

— Ждите, со Снори, здесь, — сказала Авалова.

Кот зашипел.

— Всё в порядке, — сказала Ксения, — я должна пойти одна.

Снори сел на задние лапы и завилял хвостом. Он явно был не согласен с таким положением вещей. Ксения потрепала его по загривку и направилась в сторону вагончика.

Внутренняя обстановка помещения была просто замечательной. Везде перья и помет, и разноголосые крики разных птиц. Снори здесь бы определенно понравилось. Если хозяин будет несговорчив, пожалуй, надо будет позвать кота и разрешить ему провести здесь инвентаризацию. Ксения, стараясь не запачкаться, подошла к небольшому столику, за которым развалившись сидел в кресле с полинялой обивкой тонкокостный журчик с длинными и сальными волосами и испещренной оспинами кожей.

— Что принесло скромную лесничую в мое жилище? — спросил он, не глядя на вошедших. — Надеюсь, ты оставила своего пушистого друга на улице.

Ксения хмыкнула.

— Это зависит от твоих ответов — сказала она — мне нужна информация и скорая.

«Голубь» снял ноги со стола.

— Ну что же информация это ко мне — нервно захохотал он — это ведь мой бизнес, детка!

Ксения села на повернутый спинкой к голубю стул.

— Профессор Мецгер, и доктор Кропс, — сказала она, — оба пропали несколько дней назад.

— Они мертвы — сказал «Голубь» — но это бесплатно. Следующий ответ будет стоит гораздо дороже.

Ксения сжала губы в жесткой ухмылке.

— У меня нет времени торговаться, — бросила девушка, — давай без глупостей.

«Голубь» махнул рукой.

— Ладно, ладно, — усмехнулся гангст, ер — ты хочешь узнать, что за документы они торговали, да?

Ксения сухо кивнула.

— И что с ними случилось? — спросила она — и какое отношение к этому имеет убитый Грошик?

«Голубь» со смешком хлопнул себя по коленям.

— Ты сразу задаешь масштабные вопросы, как всегда впрочем — заметил он — кое-чего я действительно знаю. Событий много — он махнул рукой в сторону окна — там. Ходят слухи, что затевается какое-то крупное и очень мутное дело. За ним стоит некая организация. Хорошо тебе известная. Этот парень, Кропс, проводил для них какой-то эксперимент, связанный с генной инженерией, деталей не знаю, но то ли денег ему мало заплатили, то ли совесть заела… в общем, пытался парень продать данные проекта на сторону. Организация такого, естественно, не любит.

— Через Грошика? — спросила Авалова.

— Естественно, — сказал «Голубь», — через кого же ещё?

— Через тебя? — улыбнулась Ксения. — Нет?

«Голубь» замахал руками.

— Я что псих? Совать свой нос в дела Организации, — сказал он, — А Грошик, тот… да-а. Сунулся, на свою беду. Говорят, он с северянами дружбу водил. Возможно, этот Кропс им хотел информацию толкнуть, кто знает?

— Узнать точнее сможешь? — спросила Ксения.

«Голубь» гортанно рассмеялся.

— Конечно, детка, — сказал он, — раз ты просишь. Вот, ни для кого другого, в мире, не стал бы узнавать, но после того, что между нами было…

Ксения оценивающе прищурилась.

— Слушай, что говорят на улицах, — сухо сказала девушка, — если кто-то упомянет, то, чем я интересуюсь… ты знаешь, что делать.

«Голубь» обнажил гнилые зубы в усмешке.

— Что ж, я отправлю своих пташек полетать на воле и посмотрю, что они скажут, — он щелкнул пальцами в воздухе. — Я позвоню тебе, если что узнаю, детка.

— Позвонишь, — сказала Ксения с холодной улыбкой, — не сомневаюсь.

* * *

Наташа покинула офис студии в весьма смешанных чувствах. Она не могла чётко определить, что именно её настораживало в Штайнмане. Вполне возможно, что именно та его подчеркнутая уверенность, с которой он держался при разговоре с ней. Встретил он её весьма радушно, говорил, не скрывая своей позиции. Словом, всё это выглядело, так, как будто за Штайнманом стоял некто, который, по мнению директора, мог бы подстраховать их компанию на случай непредвиденных обстоятельств. И этим некто был явно не Школьников. Кстати, о Школьникове, не случайно было то, что Штайнман принимал её один, скорее всего режиссер наблюдал за их разговором со стороны. Девушка вообще начинала подозревать, что в офисе были готовы к приезду компетентных органов, а может быть и кого-то типа её, возможно и поэтому вся встреча прошла, как будто по запланированному сценарию, даже на вопрос о лишних деньгах имелся заготовленный ответ. Подобная ситуация была возможна только при заранее подготовленном плане. Плане, который составляли явно не Штайнман и Школьников.

А может ей следует подобраться к загадке, с другой стороны, может быть фильм только прикрытие для чего-то большего? Возможно, что ей следует действовать индуктивно — от частного к общему, иными словами, ей следует найти сначала искомую парочку и тогда она поймет смысл всего происходящего.

Наташа поймала себя на ощущении, что она очень сильно уже увлеклась этим делом. Оно ей нравилось. Хотя вторая половинка её сознания назойливо твердила, что она сейчас должна быть в столице и сражаться с теми, кто ратует за «распределитель». Эти половинки никак не могли соединиться. И тем не менее она, впервые за много дней, чувствовала себя спокойной и свободной.

— У меня такое чувство, что кто-то над всей этой командой плотно поработал — заметила девушка вслух — кто-то стоит над ними сверху. Кто-то, кого они очень сильно боятся.

— S.I.G.M.A.? — спросил Воротынцев.

Наташа пожала плечами.

— S. I. G. M. A. — это фантом — сказала она — иллюзия страха глобальной всепоглощающей угрозы. Этим они достигают своих целей. Нам нужна конкретная персона, кто стоит за этим. И почему им так был нужен фильм. Не ясно мне это.

Воротынцев вздохнул.

— Ну, что, тогда в Царское? — спросил её Воротынцев, когда они доехали до развилки на скоростной диаметр.

Наташа кивнула.

— Пожалуй — сказала она — я думаю, что нам следует подобраться к нашей загадке, с другой стороны. Если есть маленький шанс, на то, что наша таинственная девушка, действительно общалась с той убитой туристкой, то им надо воспользоваться. Других зацепок пока у нас нет. Ведь зачем-то она крутилась возле этой туристки и, не просто же так. А фото её раздобыть можно?

— Вам для коллекции? — усмехнулся Воротынцев — не трудитесь, оно есть в полицейском отчете —

Наташа достала телефон. И используя внутренний код, который имела как депутат, вошла в базу данных МВД и обомлела.

Убитую туристку звали Анастасия Урусова-Верховская. Этого для Наташи уже было достаточно, что похолодеть с головы до пят. Фотография молодой женщины, прилагавшаяся к делу вновь заставила Покровскую вспомнить Кранцберг и события, которые происходили пять лет назад. Анастасия Урусова, здесь на фото, была несколько старше, но это была она.

Количество знакомых фамилий в этой истории уже зашкаливало. Верховский был связан с убитой Кирсановой. Татьяна Козловская была её подругой. Жену Верховского убивают здесь, а Козловская становится невольным свидетелем. Случайность? Нет, не верила, она в такие случайности.

Наташа бросила беглый взгляд на Воротынцева. Они это знали, когда предлагали мне участие в этой операции? Если да, то почему умолчали? Очень в этой истории много непонятного. Во всяком случае, она пока не будет говорить Воротынцеву о своих умозаключениях. Тем более, что он и не спрашивал, а вдруг стал пристально вглядываться в зеркало заднего вида.

— Держитесь — сказал он наконец — думаю, что нам придется ехать очень быстро.

Наташа обернулась сзади них мелькал черный мотоцикл.

— Он висит у нас на хвосте уже минут пятнадцать — пояснил Воротынцев.

Офицер вдавил педаль газа в пол и мотор радостно зарычал. Машина увеличила скорость, но преследователь не отставал, лишь сокращая расстояние. Наконец, когда между машиной и мотоциклом оставалось метров сто, водитель мотоцикла повернул какой-то рычажок и из носовой части мотоцикла изрыгнулась струя смертельного пламени. Она неминуемо бы спалила машину целиком, если бы Воротынцев в последний момент не крутанул руль влево вылетев на встречную полосу и чудом не врезавшись в грузовик. Пламя лишь подожгло полосу дороги и мотоцикл не успев сбавить скорость влетел в его эпицентр. Произошел взрыв.

— Мило у вас встречают депутатов — заметила Наташа.

Воротынцев фыркнул.

— Это только первая приветственная делегация — сказал он, указывая в зеркало.

Наташа обернулась, Место преследователя занял черный хаммер, вылетевший из-за ближайшего тоннеля. Секунду спустя окружающая действительность наполнилась звуками автоматных и пистолетных выстрелов. Воротынцев вел машину со скоростью под 200 километров в час усиленно виляя из стороны в сторону, уворачивая машину от выстрелов. Где-то вдалеке завыла полицейская сирена и Наташа краем глаза заметила, как белая «Лада» перекрыла собой дорогу, возле того участка, который они только что проскочили. Маленький жигуленок, естественно не представлял особой проблемы для тяжелого джипа, однако вероятно водитель решил объехать полицейских по более широкому радиусу, но не рассчитал расстояние и чиркнув «Ладу» бампером, от чего ту развернуло под прямым углом, сам слетел с обрыва вниз. Через несколько минут в этом самом низу громыхнуло.

Но и на этом их приключения не закончились. Из-за широкой кроны вековых деревьев вылетел боевой дрон и стал поливать округу огнем из крупнокалиберного пулемета, без всякого разбора.

— Вам не кажется, что мы кому-то сильно не нравимся? — риторически осведомился Воротынцев с нервным смешком в голосе.

Оторваться сможете? — тревожно спросила Наташа.

Воротынцев стиснул зубы.

— Постараюсь! — сказал он — у меня же не болид формулы 1, даже Шумахер проиграл истребителю!

Дрон продолжал изрыгать смертоносные снаряды и единственно, что их ещё отделяло от превращения в яичницу это то, что машина постоянно виляла из стороны в сторону и компьютеру, установленному на дроне было сложно зафиксировать цель, поэтому он компенсировал эту неприятность количеством выстрелов.

Наташу сильно подбросило в кресле, и она ударилась головой о потолок, во рту появился привкус чего-то соленого. Воротынцев посмотрел в боковое зеркало одна из шин была безвозвратно превращена в кашу и теперь тащилась за ними замедляя автомобилю ход. Оставалось только одно.

Надо сказать, что это «одно» они оценили по достоинству и в лучших традициях голливудских боевиков, просто и незатейливо на полном ходу выпрыгнули из машины. Наташа никогда не понимала, как она осталась вообще жива после такого прыжка, наверное, спасло то обстоятельство, что дорогу окружал коротко остриженный мягкий газон.

Их автомобиль, потеряв управление вылетел с трассы, врезавшись в ближайший отбойник. В этот же отбойник, не разобравшись в ситуации влетел и дрон. Всё потонуло в облаке взрыва.

Наташа, пошатываясь поднялась на ноги.

— Вот это да! — выдохнула девушка — дело принимает серьезный оборот. Такую охоту устроить.

Воротынцев ковыляя подошел к ней.

— Да уж — сказал он — тут действительно похоже вещи похлеще, чем неучтенные деньги. Из-за них такое бы побоище не организовали.

Наташа кивнула, попутно вытирая кровь с губы.

— И это не Штайнман со Школьниковым. У них на такое, масштаба мысли не хватит.

Воротынцев нахмурился.

— Но кто, тогда? — спросил он.

Наташа покачала головой.

— Не знаю — сказала она — но этот кто-то очень не хочет, чтобы мы выяснили истинную причину съёмок фильма. Теперь это я понимаю точно.

Воздух наполнился ревом полицейских сирен. Сегодня они в Царское вряд ли попадут.

* * *

Перед ней лежала большая шахматная доска с выставленными по всем правилам фигурами. «Арнис» смотрела на эту доску с таким видом, словно бы это была заводная бомба. Нет она, конечна действительно неплохо играла в шахматы, но она не имела ни малейшего представления зачем Лев Аристов предложил ей играть и какого подвоха от него можно было ожидать, а то, что от него надо было ждать подвоха, она не сомневалась.

«Арнис» ещё раз потрогала фигуры, они были сделаны из матового стекла и очень холодные на ощупь. Двигать их можно было только одной рукой — правой. Левая рука была зафиксирована на кресле и к ней были подсоединены электроды. Сидящий напротив неё доктор, рука которого также была прикована к креслу, послал ей снисходительную усмешку.

— Вы готовы сеньорита? — спросил доктор.

«Арнис» кивнула, интересно только к чему? Но делать было нечего, она играла белыми и надо было начинать, девушка двинула королевскую пешку. Аристов двинул вперед коня. Она ответила, подвинув на две клетки вперед пешку на d-4. Не секунды ни подумав Аристов передвинул одну из пешек, освобождая дорогу слону. «Арнис» подвинула королевскую пешку ещё дальше. Аристов атаковал её пешку слоном. И в этот момент дикая боль пронзила левую руку, как будто её кипятком ошпарили — электроток.

Аристов отправил ей ещё одну усмешку.

— Ах простите — сказал он — я забыл предупредить. Мы ведь стратеги с вами, сеньорита де Леон, а шахматы — это наши солдаты, поэтому, когда наши солдаты гибнут, мы тоже будем чувствовать боль, это ведь справедливо, не так ли?

— Конечно — фальшиво усмехнулась «Арнис», краем взгляда заметив откровенно издевательскую усмешку на лице Хорошевской. Ах вот так вот, значит. Ничего сейчас я тебе покажу.

— Да — добавил Аристов — руку от аппарата поднимать нельзя, иначе вы проиграете, ведь если командир бежит с поля боя, его войско проигрывает.

«Арнис» согласно кивнула. Нужно было держаться. Она подвинула вперед слона.

* * *

Штильхарт с увлеченным видом наблюдал за игрой, хотя сам в ней ничего не понимал. Нет, он, конечно, знал правила, но как-то не особо интересовался всеми этими гамбитами, дебютами и прочим всем, чем его подруга всё время забивала себе голову.

Но его удивлял сам подход Аристова. Зачем он предложил эту игру? Просто для развлечения? Или это была игра ради другой игры. Выведать информацию о странной парочке, появившейся на вечере для особых гостей? Да это весьма возможно. Вероятно, Аристов будет её запугивать и выводить из себя. Надо бы ей как-то помочь, но, что он может, если сам не умеет играть…

Внезапно он почувствовал на себе пристальный взгляд.

— Не оборачивайтесь — услышал он женский голос.

— Это вы информатор? — в полголоса спросил он.

— Да — ответила девушка — я не хотела привлекать внимание, поэтому пригласила вас сюда.

Штильхарт не оборачиваясь, усмехнулся.

— Весьма разумно — сказал он — но как вы поняли, что мы это те, кто вам нужен?

— Девушка должна была согласится играть в шахматы — прозвучал ответ.

Штильхарт открыл рот, подумал, потом опять открыл.

— Позволю себе спросить, чтобы было если бы она не села играть в шахматы? — с совершенно естественной иронией поинтересовался Флориан.

— Встреча бы не состоялась — холодно отчеканила девушка — разве вам не сообщили парольный сигнал?

— К сожалению, не успели — сказал Штильхарт — вы разве не знаете, что Грошика убили?

Девушка охнула.

— Что с вами, Анна? — услышал Флориан чей-то голос.

— Всё в порядке — испуганно ответила девушка — я просто устала немного.

Штильхарт сделал все, от него зависящее, чтобы не удивиться на глазах всего честного народа, поэтому все что он сумел произнести, это «ах, чтоб…» громким шепотом и украдкой посмотрел на девушку. Она была очень красивая, степенная, но на её лице как будто застыла печаль. В ней действительно было, что-то странное, неестественное.

— Это усложняет положение — сказала Анна — поговорим об этом после. Как только гости разойдутся, после партии, сделайте вид, что уходите. В прихожей есть небольшая комната, я найду вас после того, как все уйдут.

Штильхарт усмехнулся. Вроде бы все было просто. Осталось только выиграть партию. Он поежился. Ситуация только больше запутывалась.

* * *

Партия продолжалась и всё больше белых шахматных фигур оказывались выставленными за пределы доски и чем больше их было, тем сильнее девушка ощущала на себе разряды тока.

Аристов хищно улыбнулся.

— Прикажете прекратить партию? — снисходительно спросил доктор — или продолжим?

«Арнис» хитро улыбнулась в ответ.

— Безусловно — сказала она — продолжим.

Белая ладья вперед. Черный слон берет туру. Снова удар током.

— Шахматы интересная игра — говорил Аристов — пока ты в неё играешь, ты много интересного можешь узнать о человеке — он плотоядно усмехнулся — эти шахматы расскажут мне обо всём, даже о ваших мыслях.

Мыслях, пронеслось в голове девушки.

— О да — сладко произнес Аристов — мысли, чувства — он подвинул фигуру — я знаю вы боитесь.

«Арнис» не отвечала, она старалась сосредоточиться на игре. Глупости какие! Что он мог знать о её мыслях?

— Да, вы боитесь — повторил Аристов — боитесь снова кого-то потерять.

«Арнис» вздрогнула. Откуда он мог знать? Нет, нет, всё это глупости. Он её просто мистифицирует. Сосредоточиться, ей нужно сосредоточиться!

— Вы слишком медленно ходите — пояснил Аристов — вы боитесь сделать ход, боитесь рисковать. Потому что, очевидно, что вы боитесь за свои фигуры, боитесь их потерять. Вы олицетворяете каждую фигуру с теми, кого вы уже теряли. Вы знаете, что близкие вам люди всегда уходят.

Аристов взял ещё одну фигуру, и ещё один сильнейший разряд пронзил ладонь девушки, но она не отпускала руку. Как он это угадывает?

Девушка словно бы погрузилась в темный омут, в котором вихрем стали проносится все события её жизни. Пропажа родителей, она не знала, как они пропали. Она только помнила, как остается одна в тёмной комнате и полоску света, просачивающуюся через высокую фигуру. Но она тогда не сдалась, она училась. Училась познавать себя. Училась познавать окружающий мир. У неё неплохо получалось. Учеба в дипломатическом интернате, потом в академии глобальных исследований. Жених из хорошей семьи. Она нашла себе интересную тему для исследований. У неё могла быть совершенно иная жизнь. Как же всё поменялось?

У неё была подруга — хозяйка художественной галереи. Они много времени проводили вместе. Путешествовали, строили планы. А потом тот самый день, накануне её двадцатилетия. Она звонит ей, но трубку берет полиция. Тогда она в беспамятстве побежала на адрес, который сказали полицейские и там увидела её. Она лежала на асфальте и как будто спала и лишь пятно крови на виске выдавало правду. Она не понимала, как такое могло с ней произойти. Ей сказали, что она совершила самоубийство. Она не поверила, стала разбираться. Узнала, что некий коммерсант хотел купить галерею её подруги, разорил её, наделал долгов, а потом отказался от сделки, обвинив её подругу в краже дорогой картины. Что было потом? Ах, да… Она поехала в дом к этому коммерсанту, пыталась выбить у него признание и обелить честь своей подруги. Между ними происходит стычка. Коммерсант оказывается ранен. Его прислуга вызывает полицию. Полиция арестовывает её. Обвинение тяжелое — проникновение в дом и попытка убийства. Суд берет её под стражу. Жених отказывается ей помогать, он говорит, что не желает иметь ничего общего с воровкой. Тщетно она пыталась объяснить ему, что невиновна.

Её должны были отвезти в тюрьму. Но вместо этого она попадает в старинный дом, на окраине города. Там её встречает отставной адмирал. Он предлагает ей выбор: или сесть в тюрьму на пятнадцать лет или помогать ему исправлять ошибки правосудия и расследовать дела, которые оказались не по зубам полиции, вместе с молодым детективом Флорианом Штильхартом. Неохотно она согласилась. Так эти двое стали командой и хорошими друзьями, питая друг к другу бережливую дружескую привязанность и пускаясь в авантюры, иногда случайно, иногда по поручению адмирала.

Тогда она поняла, что ей нужно делать. Ей нужно не допускать того, чтобы у кого-то ещё рушился мир. И она построила этот новый мир борьбы за правду в себе, мир, который вновь изменился, раздвоившись на до и после. Судьба поставила её перед выбором, и она этот выбор сделала. Но разве этот выбор мог остановить войну, разве он мог вернуть жизни тех сотен людей, которые гибли на её глазах…

Она запуталась, она не понимала, какой фигурой ей ходить.

— Бедная — подал голос Аристов — все ваши страхи станут реальностью.

Свободной рукой она сжала виски и пешка, которую она держала в руках со звоном, упал на доску.

— Вы проиграете мне — сказал Аристов — и вы потеряете всё!

Её руку понизил очередной разряд. Она почти оторвала ладонь, как вдруг почувствовала, что её кольцо наливается теплом. Это странное ощущение она чувствовала не в первый раз. Оно всегда приходило, когда на душу наваливалась тоска. С тех пор, она стала считать кольцо своим талисманом. Вместе с теплом стали уходить грустные воспоминания.

Давай, ты сможешь, произнесла «Арнис». Да, именно так, она сможет. Он всего лишь манипулирует мной. Никогда не надо игнорировать прошлое. Без прошлого нет будущего. Она должна открыто смотреть в свое прошлое. Прошлое бесполезно оплакивать, но понимание его это уважение правды, лежащей не на поверхности.

Девушка сжала руку в кулак и разжав его с силой поставила королеву на клетку, где стоял черный слон. Аристов дернулся, его руку пронзило током.

— Как вы… — опешил доктор.

Черный конь бьет пешку. Белая королева бьет черного коня.

— Нет — сказала она — вы не правы. Близкие всегда уходят, но не покидают нас навсегда. Они остаются с нами в образах, мыслях и чувствах.

Черный слон вперёд. Белая тура бьет черного слона…

— Мы храним эти образы — продолжала «Арнис» — и они хранят нас, помогают нам и связывают нас воедино!

Черная тура вперед. Белая королева берет ладью…

Руку Аристова затрясло. Она даже посинела, и он с криком отдернул её от аппарата с электродами.

— Шах и мат — констатировала девушка, послав доктору ослепительную улыбку.

Аристов резко вскочил со стула, его всего трясло, лицо блестело от пота, а глаза горели яростным огнем, по всему его виду казалось, что он готов продолжать поединок в рукопашную.

— Хватит! — рявкнула Хорошевская — довольно!

Аристов нервно расхохотался.

— Успокойтесь, дорогая — сказал он, тяжело дыша — это же всего лишь игра! Не так ли, сеньорита?

— Естественно — холодно сказала «Арнис». Её тоже всю трясло.

Аристов усмехнулся. Его дыхание было прерывистым.

— Кажется, я вас недооценил — выдохнув проговорил он — вы победили меня — он протянул руку — поздравляю!

«Арнис» пожала руку. Она была мокрой от пота.

— Рассчитаемся на выходе — сказал Аристов.

«Арнис» кивнула, мысленно успокаивая сознание. Ныл каждый мускул. Ничего себе игра. Если он смог почти сломить её, то, что же он делает с другими? И каковы последствия? В любой игре соперник пытается загнать тебя в ситуацию, которой может управлять и выявляет слабые места… что таким образом узнает Аристов? Тайные секреты? Подчиняет людей своей воле? Этот доктор любит нестандартные эксперименты.

К девушке неслышно подошел Флориан и отсалютовал ей трубкой.

— Ты, была просто восхитительна — заметил молодой человек — немедленно записываемся на чемпионат мира. Я думал, что этого доктора удар хватит.

— Это меня удар сейчас хватит — констатировала «Арнис» — ну и игры здесь в почете.

— Скромное обаяние буржуазии — улыбнулся Штильхарт — и оскал капитализма. Развлечения на уровне.

— И никакого информатора — фыркнула «Арнис» — похоже, что съездили впустую.

Флориан сделал гримасу удивления.

— Ну-у почему же — произнес он — пока ты, упражнялась в шахматах, я как раз общался с ней.

Его подруга столько раз удивляла и поражала его, что Штильхарт испытал чувство легкого торжества, когда увидел обалделое лицо девушки, в изумлении уставившуюся на него.

— Так что мы пока остаемся здесь — сообщил Флориан широко улыбаясь — медленно поверни голову и увидишь девушку, у неё в руках скрипка.

«Арнис» округлила глаза.

— Да, именно та, о которой ты подумала — кивнул Штильхарт — она назначила тебе рандеву, после игры. Ты знаешь, обычно я остаюсь с хорошенькими девушками, но в этот раз уступлю это право тебе. Надеюсь, тебя не тянет к юным скрипачкам?

«Арнис» вздохнула. Опять подтвердилась старая истина, что искать надо на поверхности. Ну что ж может после разговора, она получит ответы на свои вопросы? Хотя бы на некоторые. Впрочем, когда такое бывало?

* * *

Ксения ощущала всю поднимающуюся бурю эмоций от ожидания получения информации, которая сдвинет дело с мёртвой точки, в душе своего напарника. Парень был, как на иголках, словно влюбленный школьник. Сама она сохраняла спокойствие и холодную отстранённость.

— Мне не нравится ждать — заявил Кирсанов — почему мы не можем просто устроить повальный обыск у всех преступников в Ольвии?

Ксения хмыкнула.

— А что нам это даст? — риторически поинтересовалась девушка — нам же никто не сказал, что интересующий нас персонаж связан с преступным миром.

Девушка с интересом, наблюдала вид строений, окружавших дорогу, по которой они шли. Пузырившаяся краска на стенах, выбитые стекла, которые смотрели на них словно тысячи безжизненных глаз. Мимо них тянулась линия разбитых тротуаров.

Это был другой мир, подумала Ксения — мир, который сильно отличался от того показного великолепия, которое лилось на них с экранов телевизора пропагандистских каналов Директории, хотя оно, это великолепие, было всего в нескольких сотнях метрах от района, где они находились.

— Да, но тогда, как они могут нам помочь? — задумчиво поинтересовался молодой человек — ведь твой информатор не у законопослушных граждан будет спрашивать?

— Преступный мир, как паутина — пояснила Ксения — он состоит из тысячи мельчайших нитей и когда происходит то, что произошло в цирюльне Грошика, нарушается баланс, который существует в их мире.

Кирсанов нахмурился.

— Поэтому они сами заинтересованы в том, чтобы помочь нам разобраться — догадался молодой человек.

Девушка с удовлетворением кивнула.

— Верно — сказала она — причем они заинтересованы гораздо больше, чем мы.

— Но ведь получается, что мы вступаем с ними в сговор — возразил Кирсанов — разве это правильно, пусть даже наши цели сходны?

Он был идеалистом, поняла Ксения, одним из многих молодых идеалистов, которым их власть вбивала, что они рождены, чтобы менять эту страну, естественно в тех пределах, в которых им было это допущено.

— Никогда не тешь себя мыслью победить преступность, друг мой — мягко сказала Ксения — она не будет побеждена и через три тысячи лет, но мы должны бороться против тех, кто декларирует благородные цели, а на самом деле ходит у этого преступного мира в холуях.

Кирсанов пожал плечами.

— Но Директория скинула преступную власть — возразил он — уничтожила олигархов и коррупционеров.

Ксения поморщилась. Этому юноше предстоит ещё многое узнать. Возможно, не сейчас.

— Может быть та власть и была преступная — согласилась девушка — но, разве эта новая власть, чем-то отличается от старой? — она обвила рукой воздух — посмотри вокруг, что эта Директория сделала для людей, здесь обитающих? Или разве их жизнь как-то изменилась к лучшему? Если человеку не становится лучше, то не всё ли равно, какая фамилия у президента?

— Это не так — воскликнул Кирсанов — ты говоришь, как сепары!

Ксения коротко улыбнулась.

— А разве эти твои сепары — повторила она термин — сразу были сепарами? разве они не выступали за свои права и свои ценности? Почему ты сразу отказываешь им в этих правах?

Кирсанов вздохнул.

— Директория выступает за стабильность и безопасность — горячо сказал он — сепаратисты хотят разрушить наше достояние, наш особый путь.

Они зашли в неказистое на вид кафе, в котором должны были ожидать звонка от голубя.

— А мы получили эту стабильность? — задалась вопросом Ксения, усаживаясь за круглый деревянный столик — тебе не кажется, что идеалами особого пути и достояния просто воспользовались? Что если наша страна стала тем самым злом, с которым мы должны бороться? Ты сам этого не понимаешь, иначе бы не пришел ко мне.

Кирсанов фыркнул.

— Я слышал эту теорию — сказал он — но она в корне не верна. Старая власть бежала, оставив республику анархии и преступности. Только Директория смогла подчинить себе стихию и усмирить её. Вот почему я считаю Директорию великой. Она одна сумела в общем хаосе навести порядок. То, что произошло потом, вот типа, отмены свободы печати и собраний, это лишь государственная необходимость. И разве в условиях всеобщей пандемии нам нужна эта свобода? Разве олигархи и коррупционеры республики смогли бы нас защитить от внешних угроз? А их слишком много. Пандемия, сепаратисты. А завтра? Да Бог ещё знает кто! Где бы мы были без Директории? Где бы наша страна была без Директории?

Ксения задумчиво приподняла бровь и усмехнулась. Этому молодому человеку на митингах бы выступать. Ему там не было бы равных. Эх молодо-зелено.

— Не знаю — сказала она — но не уверенна, что где-то там было бы хуже, чем здесь.

Тем моментом, к ним подошла девочка лет пятнадцати-шестнадцати в коротенькой юбочке и полупрозрачной майке. Её внешний вид вызывал сотни вожделенных слюнявых взглядов подвыпившей публики.

— Что будите? — спросила она тонким голосом.

— Виски — сказала Ксения.

— Мне тоже — кивнул Кирсанов, он смотрел на официантку взглядом, в котором одновременно читалось непонимание и жалость.

— В этом тоже виноваты сепары? — ехидно спросила Ксения, с видом человека, которая видела и худшее — или в этом ты видишь величие Директории?

Кирсанов подарил ей мрачный взгляд.

— Это софистика — сказал он.

Ксения покачала головой.

— Вовсе нет — сказала она — софистика — это обман ума, а эту ситуацию ты видишь, сейчас и здесь. Запомни, что восприятие событий, которые с нами происходит, зависит исключительно от реальности, которую мы видим. Я не спорю, что возможно и нужен такой контроль и порядок, но иногда мне кажется, что в руках Директории это всего лишь ширма, для сокрытия своих интересов. Согласись, что некоторые поступки Директории весьма трудно оправдать.

Кирсанов отпил из бокала. Видно было, что он ловит каждое слово девушки, даже если с ней не согласен.

— Да я знаю, что это неправильно — жарко сказал он — лишать людей права на слово, гражданских прав, заставлять воевать…

— Весьма длинный список — заметила Ксения.

— Но разве это не стоило того? — продолжал Кирсанов — разве это не стоило мечты? Может быть, истина родится через муки всего этого — он обвел рукой воздух, подражая Ксении — может это и был тот необходимый толчок?

Авалова только тяжело вздохнула. Она ведь сама когда-то была такой и казалось, как недавно это было. Молодежь, ведь всегда особенно остро чувствовала несправедливость и чувствовала её с некоторой тягой к бунтарству, только этим бунтарством всегда пользовались прохвосты, вот в чём был фокус. Фокус или насмешка судьбы и истории.

— Возможно — произнесла она — но скажи мне, что происходит, когда мы начинаем, что-то толкать?

Кирсанов почесал переносицу.

— Оно начинает двигаться быстрее — сказал он — видишь, ты сама это сказала.

Ксения улыбнулась.

— А тебе не кажется, что быстрое продвижение вперед не оставляет времени на раздумья и оценку правильности ситуации?

Кирсанов вздохнул.

— Возможно — сказал он, нехотя признавая поражение.

— Вот тебе ещё один мой урок — сказала Ксения — никогда не суди и не делай поспешных выводов, иначе это может обернуться большой бедой.

Она это знала не понаслышке.

К ним снова подошла девочка-официант, на сей раз с телефоном в руке.

— Вам звонят — коротко сказала она.

Ксения взяла из рук девочки трубку.

— Авалова.

— «Ольвийский порт» — раздался голос в трубке — офис 215 —

— Это всё? — спросила Ксения.

В трубке послышался смешок.

— Я задал своим птичкам вопрос, детка — сладко сказал «Голубь» — и мне назвали имя — доктор Лев Аристов.

— Кто этот доктор? — спросила Ксения.

— Это один из тузов, на сером рынке генной инженерии — пояснил информатор — не самый скромный товарищ, по моим данным он недавно очень интересовался пропавшими документами. Есть слух, что Мецгер и Кропс были связанны именно с ним.

— Где мне его найти? — осведомилась девушка.

«Голубь» сардонически рассмеялся.

— Не всё так просто, детка — заметил гангстер — чтобы выйти на Аристова сначала нужно связаться с парнем по имени Викинт Раудан.

— Это Директор порта? — уточнила Ксения.

— Да — сказал «Голубь» — он мелкая рыбешка, но является посредником в разных теневых схемах и у него хорошие связи. Через него Аристов надеется вернуть то, что у него украли.

— Ты узнал, что это? — спросила Авалова.

— Нее — протянул «Голубь», цокая языком — вокруг этого дельца, такая секретность, но я выяснил, кому Грошик собирался сплавить документы.

— И?

— Тебя это заинтересует — засмеялся «Голубь» — документы предназначались Александру Верховскому.

Мысли Ксении обрушились. Прошлое, которое она хотела забыть, догоняло её.

— Знакомое имечко, а? — спросил Голубь и захохотал в трубку.

— Знакомое — мрачно усмехнулась Ксения — а в чём здесь его интерес? Он интересуется генной инженерией?

«Голубь» хмыкнул.

— Он человек разносторонних интересов — сказал он — но в данном случае, как говорят, эти документы… они как-то связанны с историей его семьи.

Про семью Верховского Ксения ничего не знала. Слухи ходили разные. По одной из версий, его прадед был офицером царского флота Великоруссии и погиб в годы гражданской войны. Какое это может иметь отношение к генной инженерии?

— Ты знаешь, где он? — спросила девушка.

«Голубь» засмеялся.

— Вот чего не знаю, того не знаю — сказал он — говорят, что он подался в Великоруссию. Я думаю, что с моей информацией, ты и сама разыщешь, всё что тебе нужно. Удачи, детка.

В трубке раздались гудки.

Что же, подумала Ксения, если информация «Голубя» точна, то у них возможно появился конкурент. Любопытно было бы посмотреть на товар. Пока всё, что она знала это то, что пропавшие ученые были убиты, если конечно верить Голубю. Она Голубю верила. Но кто стоит за этим? Верховский? Организация? У неё мало данных для анализа. Нужно ещё.

— Пойдем — сказала она Кирсанову — продолжим наши разговоры позже, я надеюсь у нас будет время.

В то самое время, как она это говорила, где-то сзади раздался шум.

* * *

— «Что это ты прячешь под юбочкой, сладенькая моя!» — Ксения повернула голову и увидела широкое небритое лицо мужчины в камуфляже и портупее, который сидел в компании не более порядочных друзей, чем он сам и поглаживал волосатыми руками бёдра той самой девочки-официантки, которая подошла с подносом с полными пивными бокалами. Авалова привыкла к подобным выходкам сброда и поэтому вся эта сцена даже отвращения не вызывала. Она просто отметила факт. В её напарнике же чувствовалось, закипал гнев и в его глазах заиграл тот самый хорошо ей знакомый огонёк.

Девочка-официантка, стараясь не обращать внимания на пошлые движения мужчины расставляла на столе пивные закуски. Один из мужчин гортанно хрюкнул и наклонился к соседу и стал ему, что-то шептать в ухо. Через несколько секунд они оба разразились диким хохотом, сотрясшим хлипкие стены заведения, затем один из этой пары встал во весь свой рост и с наглым видом опрокинул тяжёлую ладонь на плечо девочки.

— Тебе взрослые дядя задали вопрос, дорогуша — сказал он — Или ты покажешь свои прелести сама, или… нам придется посмотреть на них самим.

На лицах пьяной солдатни застыло гадливое сладостное выражение лица, каждый потирал свои руки в предвкушении доли. Обслуживающий персонал и завсегдатаи сразу же ретировались и усиленно делали вид, как будто ничего не происходит и только у Кирсанова был вид человека, который сейчас расчехлит свою кобуру и нашпигует грубиянов свинцом до ушей.

— Неужели тебе не нравится? — поинтересовалась Ксения — это же твои герои? Разве нет?

Кирсанов скривил физиономию.

— Нет — сказал он — никто не имеет право подминать честь и справедливость. Можно я с ними разберусь?

Ксения дернула бровью.

— О — флегматично кивнула девушка — ну если ты, так сильно желаешь? Вперед —

Кирсанов так и поступил. Он вскочил из-за стола и размашистым шагом подошёл к компашке. Ксения с трудом подавила улыбку, ох уж эта детская непосредственность.

— Немедленно оставьте девушку в покое! — насколько мог властно сказал Кирсанов.

Ответом ему был взрыв хохота.

— Слухай, ты значок — сказал один из громил — иди-ка ты отсюда, пока цел, а то у тебя могут появиться неприятные пятна на роже. Мы из Секуритаты, понял!?

— Мне всё равно откуда вы — холодно сказал Кирсанов — я попросил оставить девочку в покое.

Один из громил поднялся и навис над полицейским, ситуация накалилась.

— Ты это видел — он продемонстрировал здоровый тесак — ты сепар, недобитый, я сейчас тебе трепанацию сделаю и по вытаскиваю все предательские мысли.

Кирсанов рассуждать не стал, а схватил громилу за руку и попытался вытащить из-за стола. Получилось у него это не слишком хорошо. Точнее вообще не получилось. Громила перехватил его «прием» и опрокинул полицейского на деревянный столик, ножки которого треснули от человеческого веса, и он обрушился. Для верности Кирсанов получил ещё удар в печень ногой.

Но молодой человек решил не сдаваться, со всех сил двинув ногой своему обидчику в челюсть. Тот, больше от неожиданности, свалился вниз и больше не шевелился.

Второй головорез уже обзавёлся ножом и стал им усиленно махать перед Кирсановым. Этот поединок оказался более успешным. Хлестким ударом молодой человек выбил у хулигана нож, а вторым ударом отправил его отдыхать к своему соседу.

— Неплохо — заметила Ксения, она не участвовала, в разборке и стояла поодаль, но браунинг сняла с предохранителя, на всякий случай — сперва избавился от его оружия.

Кирсанов хмыкнул.

— Я стараюсь совершенствовать свои приемы — с ехидной улыбкой парировал он.

Ксения неожиданно выставила назад кулак.

— Но его ты проглядел — констатировала девушка. Её локоть вошел в скулу третьему участнику драки, и громила оглушительно рухнул на пол, безнадежно похоронив под собой табуретку.

— Н-нет — удивленно возразил Кирсанов — я специально!

Гул голосов и звон посуды в заведении возобновились. Девочка-официантка, которая всю схватку наблюдала с открытым от страха ртом, теперь смущенно улыбалась своим спасителям.

— Не надо было вам вступаться — тихо сказала она — это же СЕКуры, у вас будут проблемы.

Ксения флегматично пожала плечами.

— Не будут — сказала она — зачем ты здесь работаешь? У тебя родители есть?

Девочка покачала головой. На её лице выступили маленькие слезинки.

— Погибли — сказала она — уже шесть лет назад. Здесь какие-то демонстрации были. Родители меня из школы забирали. Шальная граната. А я убежала. А сейчас в последнем классе. На жизнь как-то зарабатывать надо. Ладно, я пойду. Спасибо вам.

Девушка потянулась, убрать со стола стаканы, Авалова быстрым движением сунула на поднос двести евро, затем окинула внимательным взглядом напарника, лицо его выражало крайнее недоумение, смешанное с негодованием.

— Вот она твоя стабильность — сухо заметила девушка — теперь мы можем идти?

— Можем — холодно ответил Кирсанов.

Расплатившись за еду, парочка направилась к выходу из кафе.

Ксения бросила на барную стойку пару банкнот.

— Извините за беспорядок — криво ухмыльнулась она бармену.

Тот возможно и хотел бы поговорить по душам с гостями, но бросив взгляд на бедра девушки, понял, что не стоит.

Парочку провожали шепот, бормотанье и опасливо-завистливые взгляды завсегдатаев, поспешивших вернутся к своим делам.

* * *

Поблагодарив хозяйку за её прелестный вечер, почтенная публика стала расходиться, живо обсуждая произошедшую историю. Вероятно, никто и никогда ещё не обыгрывал Аристова в его шахматы. Похоже эта игра была главным блюдом каждого вечера.

— Вы сильный противник, сеньорита де Леон — произнес Аристов, расписываясь в чеке, вероятно, сумма в сто тысяч евро не была для него значимой — прошу получить, ваш выигрыш.

«Арнис» коротко усмехнулась.

— О нет — сказала она с нестираемой наглой улыбкой — вы прекрасный шахматист и я не хочу, чтобы вы чувствовали себя побежденным. Я могу поменять выигрыш, на желание?

— Я слушаю — оживился Аристов.

Этого он тоже не ожидал, решила девушка, хотел просто отделаться чеком. Ты друг обо мне многого не знаешь.

— Устройте мне экскурсию по вашей клинике — хитро сказала «Арнис» — вопросы генетического развития интересны мне, для моих дальнейших исследований.

Аристов снова усмехнулся и наверно первый раз с одобрением.

— Интересно, вы проигрываете также изящно, как и выигрываете? — любезно поинтересовался доктор.

«Арнис» манерно дернула плечом.

— Никогда не приходилось проигрывать — улыбнулась девушка.

Аристов положил чек на высокий деревянный комод в прихожей.

— Во всяком случае, эта игра сыграна — сказал он — я проиграл. Это точно. Дождемся следующей, и я, быть может, верну себе этот чек. Ну а что касается желания… я, признаюсь, сам хотел, пригласить вас на презентацию своего нового проекта, которую я устраиваю не далее, чем в выходные. Буду вас с нетерпением ждать. Вы остановились в Бристоле?

— Отнюдь — отвечала «Арнис» — у меня апартаменты на улице Чайковского.

Аристов кивнул.

— Замечательно — сказал он — мой секретарь пришлет вам приглашение.

— Всего вам доброго — попрощалась «Арнис»

— Взаимно — сказал Аристов, улыбнувшись — познакомится с вами — море удовольствия.

Девушка с сомнением подумала о бушующем за окном море и проглотила последнюю издевку, которую доктор и не думал скрыть. Аристов не просто производил впечатление хитрого и опасного человека, он, несомненно, был им. Вопрос, в интересах кого и для чего он действует? Что же, возможно, у неё появится шанс это выяснить.

Они мирно пожали друг другу руки, как после хорошего поединка, и доктор удалился в сопровождении Хорошевской.

— Как ты его находишь? — спросил Флориан — мне кажется преинтереснейший субъект и позволю себе заметить столь же пренеприятнейший.

«Арнис» кивнула.

— Согласна — заметила девушка — им стоит заняться. Можешь собрать на него то, что я не знаю? Я думаю, что у тебя есть доступ в посольские базы данных.

Штильхарт скептически наморщил лоб.

— В три часа ночи или вообще? — поинтересовался он.

«Арнис» развела руками.

— Постарайся связаться с адмиралом — сказала она — возможно он сможет помочь. Только не отсюда. Мы ещё не знаем сколько в этом доме любопытных ушей.

Флориан сделал крайне невинное лицо.

— О, я не так наивен, как ты думаешь — улыбнулся молодой человек — жди меня, и я вернусь.

Девушка усмехнулась.

— Будешь возвращаться, не забудь обналичить деньги — заметила она, протягивая Флориану чек — Я же их всё-таки выиграла, как никак!

Штильхарт улыбнулся в ответ. Раз его подругу не покидало чувство юмора, значит они были на верном пути.

* * *

Аристов гнал машину, по разогретой от дневной жары дороги с такой скоростью, что её потрясывало. Эта девчонка порядком ему попортила нервы.

— Вы раньше не заходили так далеко — заметила сидевшая рядом Хорошевская — как бы это не вышло боком.

Аристов не отрываясь от дороги бросил на девушку резкий взгляд.

— С чего это ты меня поучаешь? — осведомился он — не слишком ли ты смела для подобных замечаний?

Хорошевская сделала вид, что не заметила укор. Она сохраняла свой холодный и невозмутимый вид.

— Я не поучаю — сказала она — я предупреждаю. Вам было поручено следить за Анной, а вы ввязались в психологические баталии с этой девицей. Организации — это может не понравиться.

— Организация живет за счет моих разработок — напомнил он — к тому же эта девчонка в полном неведении о наших планах.

— Но весьма вероятно, что она о них узнает — сварливо парировала Хорошевская.

— Не раньше, чем я ей позволю это сделать — сказал Аристов — и только для того, чтобы насладиться моментом триумфа от её реакции.

Хорошевская скривила недовольное выражение лица. Она не одобряла никогда холерические поступки и была не в восторге от того, что ей приказали нянчится с этим доктором, но Организации, нужен был кто-то, кто будет останавливать его эм… порывы. Теперь она понимала почему.

— Вы хотите убить эту Арнис? — спросила она вслух.

— О да — сладко протянул Аристов — о большем, я и мечтать не могу.

Впервые на лице Хорошевской заиграла усмешка, пусть и издевательская.

— Потому что она первая, кто выиграл в ваши шахматы? — с неприкрытым ехидством спросила она.

Аристов проглотил колкость.

— Из-за того, что она Арнис — холодно ответил доктор — и как враг Организации, она должна умереть.

Хорошевская сжала губы. Тяжелый случай.

— Ещё немного, и вы бы раскрыли себя перед ней — сказала она — из-за вашей поспешности, она бы сообразила о планах Организации, раньше, чем нужно. Вы не знаете кто она на самом деле. Это всего лишь ваше предположение. В конце концов «Арнис» — это фантом. Мы должны узнать её настоящее имя. А как узнаем… не волнуйтесь, когда придет время она умрет — Хорошевская бесстрастно улыбнулась — я лично убью её.

* * *

Неспешно мерцали теплого света лампы в массивной деревянной люстре, создавая в нижней гостиной дома полутемную атмосферу. Ночная тишина наполнила дом.

«Арнис» расположилась в широком кресле, перед биокамином, который весело горел, источая сладкий аромат корицы.

Хозяйка дома сидела подле неё, погруженная в свои мысли и было не понятно ждет ли она, что «Арнис» с ней заговорит первой или сама собиралась с мыслями, подбирая слова. Девушка её не торопила. Удивительно странно это было, но ей почему хотелось верить Анне заранее. Верить в её чистые помыслы.

На неё уже стал наваливаться сон, когда девушка наконец заговорила.

— Вы, наверное, сильно удивились, когда узнали, что информатор — я? — спросила она — должно быть вы ожидали каких-то особых паролей и тайных посланий.

«Арнис» пожала плечами.

— Меня больше интересует, откуда у молодой девушки такие сведения — заявила она.

Анна улыбнулась.

— Всё что я вам расскажу это, относится к вопросу веры и на данном этапе вам придется верить мне на слово — сказала она — не знаю поверите ли вы, но уверяю вас, что я рискую жизнью встречаясь с вами.

«Арнис» усмехнулась.

— Я уже начинаю к этому привыкать — сказала она — именно поэтому ваш порыв несколько озадачивает. Как вы получили информацию о вирусе?

Анна откинулась в кресле, устраиваясь поудобнее и некоторое время думала под треск дров в камине, казалось, что хотя она уже приняла решение, всё ещё собирается с мыслями.

— Я, пожалуй, начну с самого начала — тихо вздохнула девушка — видите ли, у меня не самая обычная история. Когда я была маленькая, то попала с родителями в аварию и впала в кому, в которой я провела семнадцать лет — она закусила губу — хотя, вы, наверное, это и так знаете?

«Арнис» кивнула.

— Я слышала об этом — сказала девушка — и про ваши необыкновенные способности тоже. Это, действительно довольно интересный феномен.

Анна слабо улыбнулась. По ней было видно, что эти «способности» не приносят ей сильной радости. «Арнис» это хорошо понимала. Может именно это обстоятельство и тянуло её к этой девушке?

— Собственно говоря — заметила Анна — именно с этих способностей всё и началось. Думаю, вы понимаете, что я сама пыталась разобраться что же со мной такое. Жить с таким грузом на сердце, когда ничего не помнишь очень тяжело. К тому же мне иногда казалось, что во мне живет какой-то другой человек, мое сознание словно бы раздваивалось.

«Арнис» внимательно слушала.

— И вот однажды — продолжала Анна — ко мне подошёл мужчина. Он сказал, что знает о моей проблеме, долго изучал мой феномен и может мне помочь.

«Арнис» прищурилась.

— Это был Аристов? — спросила она.

Анна покачала головой.

— Вовсе нет — ответила девушка — это был генерал Сергей Александрович Адашев.

— Шеф Секуритаты? — как бы ненароком уточнила «Арнис»

— Именно так — кивнула Анна — я понимаю… вы удивлены. Адашев сказал мне, что он старый друг моего отца и очень долго меня искал, думал, что я погибла. Я не могла ему ничего рассказать или возразить, ибо ничего не помнила. Генерал проникся моей историей и сказал, что у него есть один знакомый, очень добрый и талантливый человек, который поможет мне. Я согласилась без вопросов и тогда меня отвели к Аристову —

Анна замолчала, ожидая возможных вопросов, но «Арнис» лишь вежливо слушала.

— Аристов осмотрел меня — продолжала девушка — и сказал, что причина моей амнезии в психологическом барьере и его можно разрушить, только если полностью открыть сознание и сделать это можно только через специальную генетическую терапию.

— Почему генетическую? — спросила «Арнис»

Анна встала с кресла и подошла к деревянному столику, на котором стояла початая бутылка красного вина. Девушка откупорила бутылку и налила вино в бокал.

— Доктор сказал, что из-за автокатастрофы произошли изменения в моей структуре ДНК и клеткам мозга необходимо придать новые функции.

Анна отпила вина и спохватившись жестом предложила налить собеседнице. «Арнис» согласилась.

— Благодарю — кивнула она — я так понимаю, что ваше лечение происходило в департаменте Аристова?

Анна кивнула.

— Да — сказала девушка — терапия проходила два раза в неделю. Но я мало что помню об этом. Помню только врачей в белых халатах и прозрачных масках. Всё было, как в тумане, как будто ныряешь в омут и тебя там топят, и ты захлёбываешься в мутной воде. А потом меня стал мучать один и тот же сон.

— Сон — заинтересовалась «Арнис» — какой сон?

Анна вздохнула.

— Очень странный — сказала она — сначала я оказываюсь в парке и вижу много-много людей и меня окружает тепло и радость, рядом со мной, маленький мальчик, женщина и ещё кто-то, они зовут меня, обнимают. А потом сон трансформируется в кошмар. Я оказываюсь в полуразрушенном доме с этими людьми и появляются палачи, они стреляют в меня, и я вижу яркий свет ламп и после этого, я просыпаюсь.

Некоторое время в комнате царила тишина, которая нарушалась только потрескиванием камина.

— Как вы увидели эту картину? — спокойно спросила «Арнис» — я имею откуда вы наблюдали этот сон?

Анна потупила взгляд.

— Я… Я была этой девушкой, которую расстреливали — сказала девушка.

«Арнис» задумчиво пожевала губу. Вечер явно переставал быть томным.

— Вы говорили об этом сне Аристову? — спросила она.

Анна кивнула.

— Да — сказала девушка — он всё время говорил, что это воспоминания мёртвой.

— Воспоминания мёртвой — эхом повторила «Арнис» — что это значило? Аристов объяснил вам?

Анна только снова покачала головой. Было видно, по её виду, что она действительно мало знает.

— Я никогда не понимала — сказала она — но мне иногда казалось, что мне как будто засовывают чужие воспоминания.

«Арнис» задумчиво дернула бровью. Когнитивное воздействие и форматирование памяти? Звучало, как фантастическая сказка. Впрочем, ей ли в это не верить, учитывая каптагон?

— Интересно — произнесла девушка — а в чём же это выражалось? Было что-то такое, необычное, может быть, что заставило вас так думать?

— Когда мне проводили эту терапию — сказала Анна — у меня в мыслях всё время звучал один и тот же голос, который нашептывал мне одну и ту же фразу, «медальон! Отдай медальон!»

«Арнис» нахмурилась. Сидевшая напротив нее девушка и сейчас произнесла это, будто как механическая кукла. Что это? Нейролингвистическое программирование? Гипноз? Какой ещё гадостью занимается Аристов?

— Медальон? — переспросила она вслух — что за медальон?

Анна пожала плечами.

— Я не знаю — сказала девушка — у меня никогда не было медальона. Вот почему я и сложила два и два, и решила, что в меня вкладывают воспоминания, какого-то мертвого человека, у которого этот медальон был.

— Ага — хмыкнула «Арнис» — ясно. И что, у вас нет мыслей, что это может быть за медальон?

Лицо Анны приняло задумчивый вид.

— Тогда ни малейшего — сказала она — но вот недели три назад, это тоже было в субботу, я случайно услышала разговор Аристова с Адашевым. Доктор упрекал Адашева за медлительность и заявил, что Раудан уже нашел бортжурнал и теперь достать медальон Великой княжны будет очень просто и для этого не нужно форматировать память объекта. Я так и подумала, что речь обо мне и с этого момента стала относится к ним с подозрительностью.

«Арнис» нахмурилась.

— Ах вот как! — воскликнула девушка — Выходит, что этим делом интересуется Секуритата. Это немного объясняет, почему вы связались с нами, но почему вы решили, что это связанно с вакциной от вируса?

Анна улыбнулась.

— Вы не совсем правы — сказала она — я решила связаться с вами несколько позже. Тогда я, честно говоря, не думала об этом. Мне было важно найти этот медальон. Вы знаете, у меня было какое-то сумасшедшее чувство, что именно в нём я найду все ответы. Такое ощущение, что это на самом деле моя вещь, но давно-давно потерянная. Не сталкивались никогда с таким ощущением?

«Арнис» покачала головой.

— Странное чувство, не правда ли — продолжала девушка — оно было словно наваждение. Я поняла, что должна разобраться в этом. Словно какой-то внутренний голос толкал меня. Вот только я даже не знала с какой стороны подступиться. И вдруг, представьте мое удивление, в моем доме раздается телефонный звонок. Это был Грошик.

Хм, задумалась «Арнис». Выходит, это Грошик сам на неё вышел. Как причудлива, однако кривая судьбы.

— Вы его уже тогда знали?

Анна пожала плечами.

— Его же все знают, в Ольвии — бросила девушка — он лучший парикмахер. Я много раз пользовалась его услугами.

«Арнис» улыбнулась. Даже если она, что-то недоговаривает, здесь объяснение вполне правдоподобное.

— Да, конечно — сказала она — прошу вас, продолжайте.

Анна судорожно кивнула.

— Конечно — сказала она — и вот Грошик сказал мне, а я тогда и понятия не имела, что он информационный брокер… Он сообщил, что меня разыскивает один человек и у него есть сведения о моем прошлом.

«Арнис» пожевала губу. Однако, как много людей знают о прошлом этой девушки.

— Вы встретились с этим человеком? — спросила она.

Анна кивнула.

— Да — сказала она — это был приятный мужчина. Лет за сорок. Его звали Александр…

— Верховский? — быстро перебила «Арнис»

Она почему-то уже знала ответ.

— Да — кивнула Анна — а вы с ним действительно знакомы?

«Арнис» усмехнулась. Вряд ли это можно было назвать традиционным знакомством — полет в пассажирском отсеке конвертоплана, во время эвакуации. Хотя когда-то его помощница, оказавшаяся охотницей, предлагала ей от его имени стать его политтехнологом. Интересно, как бы повернулись события, если бы она тогда согласилась? Естественно, любая вещь относительна, однако её всегда продолжало удивлять, как всё в мире переплетено. И опасно.

— Да — подтвердила девушка — а почему действительно?

Анна улыбнулась.

— Он сам мне об этом сказал — сообщила девушка — собственно, это его просьба — обратиться к вам за помощью.

Неожиданно, подумала «Арнис», но предсказуемо. Значит Верховский опять ведет какую-то игру. Зачем на этот раз? И на чьей он стороне сейчас? Вряд ли на нашей, ответила она сама себе, но и не на стороне Директории, а враг моего врага, как говорится…

— Я встретилась с ним здесь, в этом доме, и он предложил мне сделку…

Несколько недель тому назад

Был один из тех моментов ночи, когда она только вступала в свои права и на небе ещё оставались, крошечные полоски света. Анна сидела перед камином, закутавшись в белый пуховый платок и отвлеченно смотрела, как за окном плыли, оседая на теплых стеклах голубоватые снежинки.

Девушка как будто чего-то ждала. И верно, как только, через некоторое мгновение, раздался легкий стук в дверь, Анна нервно вздрогнула и торопливо сказала: «Войдите».

В комнату вошел высокий мужчина в теплом сером костюме в клетку и таком же сером клетчатом шерстяном пальто, на плечах которого блестел снег. Длинные светлые волосы его были зачёсаны назад, а нижнюю половину лица закрывала борода, делая мужчину похожим на древнескандинавского воина.

— Добрый вечер — мило поздоровалась Анна — вы Александр?

Мужчина коротко кивнул.

— Я рад, что вы смогли со мной встретиться — сказал он — поверьте, что разговор, который я поведу крайне важен, для нас обоих.

— Не желаете присесть? — безмятежно ответила Анна — я надеюсь на это. Вы действительно, что-то обо мне знаете?

Верховский быстро опустился в кресло.

— Знаю? — риторически спросил он, всматриваясь в её лицо — скорее догадываюсь. Впрочем, не буду ходить кругами, я проделал трудный путь, чтобы добраться сюда.

— Могу ли я вам предложить чашку чая или кофе? — хозяйски осведомилась Анна.

— Если можно вина — попросил Александр.

Некоторое время спустя в его бокал было налито красное вино. Он не продолжал до тех пор, пока не пригубил его. Должно быть подумала Анна, её гость очень устал с дороги. Не следовало так набрасываться на него с расспросами.

— Думаю старый Грошик не до конца посветил вас в тонкости вопроса — заявил Верховский — дело в том, что я ищу одну вещицу, которая не только может рассказать вам о вашем прошлом, но и спасти всё человечество.

Ну и дела, воскликнула про себя Анна. Она как-то, даже несмотря на свои странные способности, не олицетворяла себя со спасением человечества.

— Прошу вас продолжайте — попросила девушка — эта вещь, здесь, в Ольвии?

Верховский вздохнул.

— Не совсем. Здесь находится то, что поможет найти эту вещь. Во время Великой войны мой прадед служил офицером на подводной лодке «Барс», под началом капитана Долматова… — важно сообщил Верховский и поведал историю.

Рассказ получился у него длинным. Анна с интересом, в духе библиотеки приключений, слушала повествование о перспективной подводной лодке, команда которой выполняла разные секретные поручения на благо отечества. Одной из последних миссий стала кража секретной вакцины от, разработанного некой тайной организацией, боевого вируса — Синяя смерть. Теперь этот вирус известен, как «Испанка». Анна слушала рассказы о странном появлении этого вируса, о его тяжелейших последствиях и о том, как революция и разразившаяся гражданская война помешала доставить вакцину вовремя и разработать на его основе лекарство. В результате болезнь была выпущена наружу и вызвала миллионы смертей и остановлена она была только тогда, когда захотела этого тайная организация. Аббревиатуру, которой и сегодня упоминают, как страшилку — S. I. G. M. A. Теперь, эта организация возродилась и вновь устраивает теракты, революции и прочие безобразия.

— Всё, что происходит сейчас — говорил Верховский — это ещё более страшное повторение тех событий прошлого. Тогда в хаосе войны капитан Долматов погиб, но перед смертью он успел спрятать информацию о лекарстве в некой драгоценной для него вещи. Он поручил моему прадеду спрятать и эту вещь тоже в водонепроницаемом контейнере на борту подводной лодки, а саму лодку затопить в океане. Там, где её никто не найдет, пока лекарство вновь не потребуется, когда вернется S.I.G.M.A.. Теперь понимаете? Сейчас нужно найти эту вакцину. Только она может спасти мир от катастрофы.

Некоторое время царило молчание. Анна продолжала смотреть на снежинки.

— Какой ужас — прошептала девушка — но неужели, я могу что-то сделать?

Верховский вздохнул.

— На самом деле можете — сказал он — капитан Долматов долгое время был капитаном царской яхты и дело в том, что её бортовой журнал, находится здесь в Ольвии. Возможно, изучив его, мы смогли бы понять, где искать затопленный корабль. За этим журналом охотится ваш знакомый доктор.

— Аристов? — переспросила Анна — ему-то какое до этого всего дело?

Верховский пожал плечами и пригубил вина.

— Ему есть дело до всего, что может быть связанно с научными экспериментами, скажем так — произнес мужчина — вы же были у него в клинике и наверняка поняли, что он не совсем этичен в своих изысканиях, разве не так.

Анна пожевала губу.

— Вы правы — неуверенно сказала девушка — мне он кажется странным, но не более того. Даже, признаюсь вам честно, не столько он лично, сколько его методы.

Верховский покачал головой.

— Вы, к счастью, мало что знаете о его методах — сказал он — да и я признаться тоже, не всё знаю до конца. Могу сказать только, что Аристов ищет вакцину от вируса, чтобы презентовать её как собственную разработку, тогда, когда это будет ему выгодно. Тысячи, сотни тысяч людей могут ещё погибнуть. Вы вхожи к нему, поэтому я прошу вас помочь мне добыть этот журнал.

Анна некоторое время размышляла над этой более чем странной просьбой. Она ни в чем таком никогда не участвовала, но её внутренний голос почему-то твердил ей, что она должна согласится, потому что это важно лично для неё. Девушка не понимала, откуда это ощущение, но оно было таким сильным, что пробирал озноб.

— Но какое это отношение имеет ко мне? — спросила она — вы сказали, что о чем-то догадываетесь?

Верховский хмыкнул.

— Догадываюсь — сказал он — но пока не могу ничего сказать определенно. Разве только то, что, отыскав этот журнал вы поймете свою природу.

Анна округлила глаза.

— Вы хотите сказать, что эта вещь связанна со мной? — с явной иронией поинтересовалась девушка — такой давности документ?

Мужчина пожал плечами.

— Безусловно — сказал он — но вы должны сами увидеть своими глазами. Только тогда вы сможете понять.

— Согласна! — воскликнула Анна — согласна на что угодно. Однако я надеюсь вы человек, действительно порядочный и не собираетесь просто использовать меня.

Верховский улыбнулся.

— Мораль — это то, что отличает героев от злодеев — сказал он — надеюсь вы скоро это поймете.

Текущий день

«Арнис» слушала рассказ откинувшись в том самом кресле, очевидно, где до неё сидел Верховский. Интересно было то, что сущность этого человека никак не поменялась, исходя из рассказа Анны. Он по-прежнему не говорил и слова в простоте. Вот уж действительно привычка вторая натура. Но девушку больше интересовало: почему он пришел к юной скрипачке? Что в ней такого особенного? Зная Верховского, она ни на йоту не верила, что только потому, что «Анна вхожа к Аристову». Нет, тут было, что-то ещё. Она чем-то заинтересовала Верховского.

…В конце он попросил разыскать вас, — продолжала Анна, — сказал, что вы — та, кому можно доверять и поймете важность событий.

«Арнис» пожевала губу. Верховский был одним из тех, немногих, кто знал её настоящее имя. Он так же знал и то, что она обязательно заинтересуется этим делом. Вероятно, он всё просчитал. Но какова же его цель?

— Почему же Верховский не обратился ко мне лично? — спросила она. — Он упоминал это?

Анна пожала плечами.

— Не точно, — проговорила она, — скорее даже нет, чем да. Он только оставил свой адрес в Петерштадте, сказав, что ему нужно встретиться там с одним человеком. Вот и всё, что я знаю. Вы можете мне не поверить, но всё что я вам рассказала правда. Возможно, вы рассчитывали на другое…

«Арнис» про себя засмеялась. Интересно на что? Может быть на то, что эта юная особа взмахнет рукой и вытащит химическую формулу, как кролика из шляпы? Нет уж. Она наивностью страдала, конечно, но не в таких формах. Кроме того, это было бы не интересно.

— Да нет, верю, — сказала «Арнис», — я слышала и более фантастические истории, которые оказывались правдой. Теперь нам с вами надо решить, что делать с бременем, которое нам поручено. Вы знаете, где журнал?

Анна кивнула.

— Я стала следить за Аристовым — сказала она — когда представлялась возможность. Он бывал у меня на вечерах почти всегда. Играл в свои безумные шахматы.

— Да уж — усмехнулась «Арнис» — то ещё развлечение.

Анна в ответ только пожала плечами.

— Это его ноу-хау — сказала девушка — он говорит, что это помогает ему изучать психологию поведения людей.

«Арнис» задумчиво поджала губы. Она уже это испытала на себе.

— Кстати о вечерах — перебила она — чья эта идея, проводить их? Ведь не ваша?

— Аристова — вздохнула Анна — он сказал, что общение с людьми поможет мне восстановиться, а используя мои таланты можно устроить прекрасное аристократическое развлечение. Не затратное для моей психики.

«Арнис» прищурилась.

— Он так и сказал, «аристократическое»?

Анна кивнула.

— Да — сказала она — теперь я понимаю, что он использовал мои вечера для своих тайных переговоров. Верховский объяснил мне это и посоветовал использовать. Я стала чаще прислушиваться к его разговорам. Так я узнала, что журнал был уже обнаружен ими и подвергся оцифровке. Диск с данными спрятан в шкатулке на портовом складе.

«Арнис» закусила губу.

— Значит вот почему Аристов общался с начальником порта Рауданом? — в пространство спросила девушка — возможно его оцифровали, для того чтобы обнаружить скрытый шифр.

Анна кивнула.

— Итак нужно наведаться в порт и забрать диск — заключила «Арнис» — пока он не понадобился Аристову.

Не самая простая задача, усмехнулась про себя девушка, а уж Штильхарт-то как обрадуется вырисовавшейся перспективе.

— Окончательное решение за вами — продолжила девушка — я готова вам помогать в поисках. Какое бы вы ни приняли решение вы можете на меня рассчитывать. Только времени у нас мало. Наш враг не слишком медлит, он будет действовать.

Анна улыбнулась, но одновременно задрожала. Ей было страшно «Арнис» чувствовала это.

— Я приняла для себя решение — сказала девушка — я хочу узнать правду о себе и если при этом есть возможность помочь людям справиться с бедой, то готова отдать ради этого всё.

Анна улыбнулась. Честно и открыто, но что-то не от мира сего всё-таки было в этой улыбке, и всё же ей хотелось верить. Ловушка? Если и так, то пусть будет рядом.

— Вот и чудно — улыбнулась «Арнис» — а теперь давайте спать, как говориться: утро, вечера мудренее. Мы идем на встречу опасности, но лететь сломя голову не следует.

— Вы можете остаться здесь с вашим другом — предложила Анна — мне кажется, что так будет рациональнее.

И снова какая-то убийственная честность в её словах и никакой задней мысли. По крайней мере с виду. Странная всё-таки девочка, очень странная.

— Я думаю, он не откажется — отозвалась «Арнис» — доброй ночи.

Перед самым выходом из гостиной девушка остановилась.

— Кстати, моя фамилия Левонова — сказала она — Кристина Левонова.