Нея с острова Пирит

Ангелина Максимовна Галайба (2024)

В греческой деревне Пирит живет Нея — самая популярная девушка в округе и талантливая художница. Её жизнь меняется с появлением загадочного иностранца. Самоуверенный и притягательный, он полностью нарушает привычный уклад её жизни, так ещё его зловредная сестра строит Нее козни. Между творчеством, разочарованиями в любви и борьбой с завистниками, она оказывается перед выбором: остаться на Пирите или отправиться за мечтой в Париж. Судьба подкидывает ей неожиданные испытания, заставляя переосмыслить свои ценности и надежды на будущее.

Глава 28

Когда Кристофер решил послать Нее письмо, он уже рассказал о ней художнику по имени Фрэнк Буффало, с которым ранее заключил деловой договор. Это было соглашение двух сторон о том, что компания фон Лихтенвальда спроектирует с нуля здание, которое должны будут построить партнёры Кристофера до нового года. Сроки действительно поджимали, и для того, чтобы начать реализовывать проект, его нужно было воссоздать из пыли и праха. На команду Фила ложилась непростая задача, он никогда раньше не проектировал архитектуру здания, которое нужно было построить за несколько месяцев.

В конце дождливого октября проект был готов. Нельзя сказать, что кто-то испытал облегчение или радость, ведь это означало только половину проделанного труда. Вслед за этим в дело вступали дизайнеры: их задача заключалась в том, чтобы возродить образы из головы Кристофера в реальность, а сделать это было непросто. У этого человека, что в таком раннем возрасте сумел поднять компанию в одной из лучших стран Европы, был тонкий вкус и чутьё, как делать надо, а как лучше не стоит и пытаться. Мать восхищалась Кристофером, ведь она с самого начала понимала, что он будет требователен к своим подчинённым и обходительным и внимательным со своей будущей женой. Не идеальное ли сочетание в комплексе? На работе успех, дома счастливая жена. Вот только жены не было, и возлюбленной тоже. Мать часто размышляла по этому поводу, но считала, что не нужно торопить сына с поиском пассии, он ещё молод и у него впереди много любовных историй. В чём-то она была права. Но работа заполоняла слишком большую часть его жизни, и на новые знакомства не было ни времени, ни сил, ни желания. В его голове поселился один человек, и он сейчас находился слишком далеко, чтобы сказать ему об этом лично.

Поэтому Кристоферу пришлось писать письмо. Номера телефона он не знал, а стоило бы ещё давно осведомиться о нём. Общих знакомых у них с Неей не было, и Алекса вряд ли знает о жизни девушки что-то, чего не знал сам Кристофер. У него был только её адрес на острове Пирит. Единственная зацепка, связывающая его с этой девушкой из другой страны.

Ему было уже далеко не двадцать, и нельзя было назвать его разум неокрепшим и юным, как в подростковые годы. Чтобы влюбиться в кого-то, кто живёт в тысячах километров от тебя, кто-то решит, что нужно обладать высшей степенью наивности и глупости. Кристофер не был наивен и глуп. Но разве иногда с нами не случаются неординарные ситуации, выходящие из ряда вон? Как ещё влюбляться, если не спонтанно и максимально неудобным и глупым образом? Вот и сердце ответа не знало.

В его компании была даже своя печать, когда они отправляли письма с приглашениями на мероприятия или заключали договора. На этот раз печать была восковой и красной, и когда пришло время запечатывать конверт, Кристофер расплавил кусочек воска, положив его следом на плотную бумагу, придавил штампом и аккуратно поправил излишки по краям.

Письмо было отправлено первой почтой. Когда молодая девушка-почтальон забирала его из ящика, невольно улыбнулась. Всё в этом письме выглядело хорошо и внимательно выполнено: начиная от размашистого изящного почерка и заканчивая лентой, которой оно было подвязано, а внизу расположилась маленькая печатная марка — картинка с закатным Парижем. Девушка решила, что это возлюбленный пишет своей девушке, как раньше джентльмены отправляли письма дамам, ждущим их месяцами, а то и годами. Кто ещё так делает в наши времена?

Символика была излишней, ведь письмо — это вынужденная мера и единственный способ связаться с Неей. Хотя, стоит должным заметить, что он не предпринял попытки найти её в интернете и написать ей через него, решил сразу воспользоваться старинным методом переписки.

Алекса фон Лихтенвальд прилетела в Париж первым рейсом, как только ей выдалась свободная учебная неделя. Она сразу же собрала крупный чемодан бренда Louis Vuitton[1], позвонила брату и сообщила, что скоро приедет к нему в гости. Кристофер даже слегка обрадовался, он успел соскучиться по сестре. Её не назовёшь милой и ласковой, но брат её любил. После их ссоры и тяжёлой совместной недели в Париже пыл обоих поостыл и можно было сказать, что от конфликта не оставалось и следа.

Кроткая и сговорчивая, когда обсуждались совместные планы, сестрица пообещала привезти Кристоферу его любимые немецкие деликатесы и заявила, что они сходят на шоу Мулен Руж [2]по приезде. Она давно мечтала туда попасть, а раньше всё никак не получалось. Кристофер смеялся. Ему не хватало в серости своих будней этой непринуждённой лёгкости и беспечности, свойственной представительницам прекрасного пола.

Он никогда не строил иллюзий по поводу женщин. Он ясно понимал, что Нея для него пока что просто предмет обожания, неоплотный и практически неживой. Они слишком мало узнали друг друга, чтобы называть это возникшее у обоих в груди чувство глубоким и сравнивать его с любовью.

Безусловно, его тянуло к ней с огромной силой, иначе он бы не послал этого письма и, вполне возможно, что не свершилось бы предновогоднего внезапного контракта с художником, открывающим свою галерею. Если бы в тот день Кристофер не вспомнил о гречанке, заинтересовал бы его проект со столь сжатыми сроками и грандиозными требованиями?

В планах было многое, и по завершению проекта Кристофер собирался отправиться на остров Пирит, взять с собой Нею и показать ей Париж. Он помнил, что она давно об этом мечтает, и стремился стать тем самым человеком, что покажет ей этот удивительный город и разделит с ней первое впечатление.

Когда письмо пересекло границы Франции, Нея уже выбирала билет в Париж, не догадываясь о том, что было в планах у Кристофера. Она и предположить подобного не могла: они едва знакомы, провели вместе несколько часов в скупой совокупности, а он подписывает из-за неё контракт по возведению здания, где будут храниться творения искусства. В этом они были похожи: Нея не строила иллюзий по поводу мужчин, больше нет. Она верила в поступки, не слова.

Кристофер повстречался с ней именно тогда, когда сердце её обросло защитной пеленой, и сопротивлялось чувствам, проникающим в него. Нея уважала это чувство, но предостерегала себя от него. Разбить сердце вновь она всегда успеет.

В учебном зале она была среди других учеников, завершивших обучение на курсе мистера Мартина. Красиво одевшись и уложив причёску, она испытывала за себя гордость в этот день. А причина была проста: когда она получила отказ, то не сдалась и решила биться за место до конца.

Научиться новому ей всё-таки удалось. Мистер Мартин был чрезвычайно талантлив и имел свой особенный стиль, а когда он обучал искусству других, становилось точно ясно, что он на своём месте. Кисть в руках художника была пером, прокладывающим путь в другой мир.

Красное платье всегда было к лицу Нее, обладающей светлой кожей с румянцем и копной каштановых роскошных волос. Оно выделяло её среди остальных, но в данном случае следует сказать, что это девушка украшает платье, а не наоборот.

Молоденькая девушка английского происхождения подошла к ней, чтобы обменяться парой-тройкой дежурных фраз. Они не успели слишком сблизиться и стать подругами, но хорошо ладили на курсе и часто ходили вместе в кофейню неподалёку, чтобы пообщаться. Нея, как стало заведено, привычно рассказывала о жизни на острове, а Марта восхищалась и каждый раз с придыханием отвечала, что очень мечтает там побывать. Нея даже пригласила её в гости, как только она будет ехать домой. Замысел был такой: когда Нея возьмёт билет домой, то обязательно об этом скажет Марте, и та полетит следом за ней.

Подругами не назовёшь, но хорошими приятельницами вполне можно именовать. Марта напомнила Нее Риту, она была такой же скромной и иногда молчаливой, и Нее приходилось порою вытягивать разговор самой, чтобы не повисала напряжённая неловкая пауза. Сравнение с Маргаритой пришло в голову внезапно, и Нея внутренне тяжело вздохнула. Рита писала ей регулярно, но каждый раз Нея отвечала сдержанно и безэмоционально, как робот-автомат.

— Кровавая картина — это последнее, что я ожидала увидеть на месте твоей работы, — провозгласила удивлённо Марта, помешивая трубочкой свой горячий шоколад. В местной кофейне при учебном кампусе в этот час было шумно и людно: свободных столиков не оставалось, и людям, чтобы отведать популярные десерты с ванильной кремовой начинкой, приходилось ждать в очередях, пока какой-нибудь столик освободится. — Нея, неужели ты когда-то рисовала нечто подобное? Я не помню, чтобы ты показывала мне такие свои картины…

— Это первая работа в таком стиле, — призналась Нея, улыбаясь краешком персиковых губ. В кафе она обращала на себя внимание, и какой-то симпатичный американский студент кокетливо поглядывал на неё уже некоторое время, но не получал никакой реакции взамен. Разочаровавшись, он молча удалился. Нея так и не написала случайному знакомому из автобуса, в котором они встретились в день её прилёта в Америку. Она хотела бы написать Кристоферу, но не знала как — контактов его у неё не было.

Марта, напоминая принцессу из мультфильмов, тоже была миловидной и интересной девушкой: длинные пшеничные волосы слегка завивались на концах. На курсе Нею и Марту запомнили, как двух красавиц с претензией на элегантность.

— Как тебе пришла в голову идея нарисовать это? — спросила у неё Марта, грея руки об чашку. Октябрь выдался на редкость холодным, что было несвойственно в этих краях. На девушках была осенняя верхняя одежда и вязаные шарфы, что придавало их образам уюта и английского духа. Марта приехала сюда на курс из Лондона, в котором она жила, и Нея говорила с восхищением, похожим на восторг её же собеседницы, что тоже с радостью побывала бы в Великобритании вновь. Когда-то ей там очень понравилось с родителями.

— Я сидела в своей комнате у тётушки дома, пила горячий глинтвейн, — улыбнулась Нея, вспоминая. — Тогда только прошла половина курса, и я искала вдохновение в работах мистера Мартина. В них очень много экспрессии и злости, согласна? Я думаю, что каждый раз, когда он брался за такую работу, в его душе полыхал огонь, а то ненависть к кому-то или чему-то. И я вспомнила всё плохое, что со мной происходило в последние месяцы. Я никогда не отвечала на зло злом. И я подумала, почему бы мне не превратить своё презрение в искусство? Не вылить его на холст? Ведь нельзя же вечность держать всё в себе.

— Должно быть, у тебя происходило что-то поистине нехорошее, Нея. Если ты захочешь, ты можешь со мной поделиться, — любезно предложила Марта, стараясь сохранять приличия и не лезть в душу к собеседнице. Ей правда нравилось угождать Нее, и здесь, на другом конце планеты, где вокруг мисс Розенбах не было рядом её свиты, англичанка не подозревала, что она такая не одна, и что происходит что-то необычное. У неё было мало подруг на родине, и она тяжело сходилась с незнакомыми людьми, в особенности с девушками, а потому и старалась сохранить и развивать завязавшееся знакомство с Неей. Это дало бы ей в перспективе новую хорошую подругу, с которой можно пронести дружбу сквозь года. И пускай для этого приходится вечно стараться угождать и маслиться, какова цена всему этому, если взамен ты получаешь друга? Марта, как и Рита, обладали одной схожей чертой — они не понимали, что для дружбы или любви необязательно притворствовать и пытаться угодить, привязанность, она либо существует между людьми, либо её и нет вовсе. Но что было их отличием, Марта не превозносила Нею до небес и не воздавала ей честь так, чтобы это можно было назвать поклонением или скрытой завистью с неясными мотивами.

— То, что происходило, уже прошло, а значит, об этом и говорить не стоит, — по-доброму ответила Нея, напоминая мудрую старушку в этот момент. Она достала из портфеля, в котором хранила свои наброски и рисунки, один из них — слегка потрёпанный листок бумаги. На нём был примерный сюжет той картины, которая появилась на свет перед окончанием курса. Именно эта работа стала финальной и послужила умозаключению мистера Мартина, что злость иногда идёт на пользу даже такому беспечному ангелу, как Нея. Он был доволен, и принял работу. — Одно я скажу точно: не верь словам возлюбленного до тех пор, пока они не подкреплены действиями. И не такими действиями, как цветы или подарки, а быть может, даже предложение руки и сердца, а действиями, которые совершаются в процессе ваших взаимоотношений, будь то его реакция на твоих близких и друзей, или то, как он поступит при определённых жизненных ситуациях. Рядом может оказаться совсем другой человек, и тогда-то ты удивишься. Впрочем, не это меня беспокоило больше всего, не думай, что я страдала из-за несчастной любви. Дело было и в потерянной дружбе, и в зависти, но я научилась с этим справляться с помощью кисти.

Марта не сразу нашлась с ответом, переваривая слова девушки, и когда Нея протянула ей лист бумаги, покорно приняла его и улыбнулась.

— Нея, тебе действительно нужно почаще злиться и быть откровенной. Ты художница, а значит творческий человек, а всем известно, что творческие люди должны черпать идеи и вдохновение из личного опыта и душевных переживаний. Когда я плачу, у меня тоже появляется желание пойти и нарисовать что-нибудь… иногда таким образом я получаю свои лучшие работы.

— Я это понимаю, — отвечала Нея спокойным голосом, забирая рисунок.

На нём был изображён всеобщий хаос: вокруг празднества и пышного стола, забитого деликатесной едой и экзотическими блюдами, собрались люди, и взоры их были направлены на одну девушку, что сидела посередине. Те, кто сидел вдали от неё, смотрели осуждающе, а кто был ближе, лица их были искривлены злобными кровавыми оскалами. И казалось, что нет страшнее участка на картине, чем эти лица. Девушка посредине была прекрасна — истинная Елена из знаменитой Илиады Гомера. Её, правда, никто не похищал у мужа, и из-за неё не развязывалась война между греками и троянцами. Единственное, что было у неё общей с героиней — это природная красота и очарование, которыми поначалу все восхищались, а потом стали обвинять в этих повинностях саму девушку. Когда все собрались за столом, лишь те, кто сидел по бокам, скрыли ненависть и презрение, а остальные не стесняли себя рамками и перемывали ей кости прямо там, на пиру. Она же, напротив, сидела задумчивая и приосанившаяся, ни на кого не глядела и не улыбалась.

Мистер Мартин, увидев работу, взял Нею за руку и повёл девушку за собой чуть поодаль от остальных. Он сказал ей:

— Очень напыщенно и тщеславно. Высокомерно, я бы даже сказал. Но мне нравится. Это откровение, Нея, и я до последнего не понимал, способна ли ты на него.

— О чём вы, мистер Мартин? — Нея притворилась, как обычно это бывало, что не понимает, о чём идёт речь.

— Ты слишком хитра, девочка. Продолжай в том же духе, и ты добьёшься всего, о чём мечтаешь. Я, знаешь ли, сторонник сильных женщин современности. Меня впечатляет эта борьба и внутренняя сила, проистекающая из определённых вещей. Ты не совсем понимаешь, как это связано с тобой, и как это вообще может к тебе относиться, но в твоём возрасте особо много понимать и не нужно. Сверкай милым личиком, радуй прохожих, злись, веселись, и, конечно, учись. Без учения, как известно, наступает тьма.

— Благодарю, — коротко ответила тогда Нея, хотя внутри у неё всё перевернулось верх дном от недоумения и смешанных чувств. Будто она съела что-то не то и вот-вот её стошнит.

Она вовсе не хотела вызвать такое впечатление своей картиной. Но вышло так, как вышло, и теперь она в глазах того же мистера Мартина — высокомерная художница, рисующая сюжеты про собственную жизнь и переживания, делающая себя ангелом среди демонов и мёртвых душ. Кровь на чужих оскалах, как символ возвышения над этими людьми.

Всю жизнь она считала себя особенной, и не была в силах признаться в этом. Так может, Алекса фон Лихтенвальд была единственной, кто увидел её истинную личину за маской добра и мира?

Она не хотела зла другим людям, нет, такого в Нее не было отродясь. Но считала ли она себя лучше других? Безусловно, так оно и было.

Когда тебе всю жизнь говорят, какая ты прекрасная, красивая, умная, добрая, честная, порядочная, ответственная и талантливая — что эти слова, повторяющиеся из года в год разными устами, сделают с тобой, как с личностью? Возведут ли на пьедестал, напитают презрением и высокомерием к простым людям, или просто никак не отразятся?

Нея показала Марте рисунок с отличиями от финальной картины. На нём она несколько дней нарисовала на лице красавицы кровавые слёзы.

Жаль, мистер Мартин этого уже не увидит. Впрочем, слишком ли важно, что он думает?

[1] История бренда Louis Vuitton начинается в 1854 году, когда Луи Вуиттон открыл свою мастерскую для изготовления элитных чемоданов.

С тех пор бренд завоевал славу одного из самых престижных и известных в мире производителей элитной модной одежды, аксессуаров и кожгалантереи.

Сейчас Louis Vuitton является частью концерна LVMH, который также включает в себя такие известные бренды, как Dior, Fendi и Marc Jacobs.

[2] «Мулен Руж» (фр. Moulin Rouge, дословно — «Красная мельница») — классическое кабаре в Париже, построенное в 1889 году, одна из достопримечательностей французской столицы.