Нелегальное лицо. Россия – не проходной двор!

Анатолий Семёнов

В своем сатирическом произведении «Нелегальное лицо. Россия – не проходной двор» Анатолий Семёнов рассказывает о последнем десятилетиии существования СССР, отце-фронтовике, своей матери – воспитавшей десять детей Матери-героине, старшем брате – строителе БАМа, о репатриации братьев и сестёр в Израиль и о том, как спустя десять лет работы в России оказался на нелегальном положении. Книга содержит нецензурную брань.

Письмо президенту

— Напишите письмо на имя президента и приходите завтра, — ответил приятный женский голос из Администрации президента.

Бешено заколотилось сердце, мне захотелось вскочить, но я не чувствовал своих ног. Неужели всё это происходит со мной? Неужели я всё это слышу? Неужели так всё просто? Я уже год бьюсь над решением загадки этой китайской игры, правила которой глубоко от меня сокрыты. Год мучаюсь над разгадкой, а выход здесь простой.

— Я запишу вас на девять. Народу с утра меньше, — прибавила девушка.

Чем дольше она со мной говорила, тем ярче разгоралась надежда в моей потухшей душе. Я почувствовал, как потеплело в сердце. Что-то внутри меня зарождалось, какое-то новое чувство. Я влюбился в эту девушку из Администрации президента. Любовь с первого телефонного разговора. Она дала мне надежду: президент Российской Федерации решит мой вопрос и мои проблемы закончатся. Только главе великой державы такое под силу.

Однако, если сам президент решает визовые вопросы, некстати рассуждал я, чем же тогда занимается премьерминистр? Выдаёт разрешения на перепланировку санузлов? Или составляет график отключения горячей воды? А что, ничего тут удивительного нет! Это дела государственной важности. Путин, конечно, не государь Николай I. К президенту попасть намного сложнее. Мы живём не в крепостное время, мы в свободной демократической стране. Безотлагательного президентского решения ждут вопросы государственной важности: американцы разместили в Чехии новую систему противоракетной обороны. Саакашвили снес в Грузии памятник советскому воинуосвободителю, развязал войну в Южной Осетии. Сомалийские пираты захватывают российские корабли с грузами, берут моряков в заложники. А я тут со своей визой оператора иностранных корпунктов таскаюсь. Выходит, действительно больше некому разобраться и решить мою проблему, кроме президента России.

К приему в Администрации президента надо было подготовиться основательно. В семь утра я встал, принял душ, надел свой единственный летний костюм, хотя была середина января, и отправился на прием к Путину. Что же он подумает, увидев меня в светлом летнем костюме?

На входе в серое пятиэтажное здание на Старой площади охранник в звании сержанта, в зелёной военной форме, просканировав меня профессиональным взглядом, спросил:

— Куда?

— На приём к Президенту, — с гордостью ответил я.

Я был готов к любым неожиданностям, даже к тому, что меня не впустят. Но дверь отворилась, и я оказался внутри здания. Значит, это не сон. Я действительно иду к Путину. Надо было фотоаппарат с собой захватить. Сфоткаться с президентом, чтоб Шпаковского с Антошиным на Покровке удивить. Хотя вряд ли их удивишь фотографией.

Взглянув на каменное выражение лица второго охранника, я решил, что этот меня точно развернёт назад. Сержант стоял у рамки металлодетектора, сурово меня разглядывая. Он ничего не сказал, только кивнул. Волнуясь, я на непослушных ногах второй раз прошёл через рамку и наконец оказался у окошка, за которым сидела важного вида женщина лет пятидесяти. Она напомнила мне служащую советского государственного учреждения. Её прическа, одежда, осанка и манера держаться были результатом долгой работы в этом ведомственном здании, бывшей собственности центрального партийного комитета. Здесь царила ушедшая атмосфера полузабытого жителями столицы советского строя. Похоже, интеллигентная женщина когда-то была личным секретарём самого Леонида Ильича Брежнева.

— По какому вопросу? — степенно поинтересовалась она, продолжая что-то писать.

— Меня из России не выпускают…

— Ваш паспорт, — сказала она, продемонстрировав равнодушный взгляд.

Я наклонился и протянул через окошко паспорт.

— Вы что, гражданин Канады? — пролистав паспорт, удивилась работница Администрации.

— Да, — подтвердил я очевидный факт.

— Как вы сюда вошли? Мы иностранцами не занимаемся!

— Я… я же вам звонил… — разволновался я.

— И что вам сказали?

— Мне сказали записаться и прийти на прием.

— Мы занимаемся только российскими гражданами.

— Да, но мне сказали написать заявление… Женщина помолчала, потом сказала:

— Дайте ваше заявление.

Я протянул ей лист бумаги с заявлением. Пробежав глазами текст, она сказала:

— Я не уверена, что вас примут… Ну, хорошо, — прибавила служащая Администрации, чуть подумав, — я выпишу вам пропуск.

Распечатав на принтере пропуск и вложив его в мой паспорт, она вернула мне документ. Я получил регистрационный талон №179, на котором было напечатано:

— Посидите, — кивнула она на мягкие красные стулья. — Вас пригласят.

Уже через пять минут в сопровождении этой приятной советской женщины я робко ступал по алой ковровой дорожке, которая стелилась по длинному, с высоким потолком, мягко освещённому коридору.

— Вас примет советник президента по национальным вопросам Асламбек Ахмедович Аслаханов, — сообщила служащая Администрации.

— А президент? — спросил я.

— Президент занят. У него встреча с губернаторами, — невозмутимо ответила она.

Я понимающе кивнул. Женщина в свою очередь поинтересовалась:

— Вы читали его книгу «Я всегда защищаю народ»?

— Чью, Аслаханова или Путина?

— Сейчас все пишут… у Аслаханова несколько книг.

— Нет, но обязательно прочитаю, — горячо заверил я работницу Администрации.

У дверей кабинета стоял двухметрового роста и атлетического сложения мужчина в идеально отглаженном чёрном костюме. Вид громилы был безучастным и решительным одновременно, как у личных телохранителей государственных персон. Я часто видел таких на саммитах и международных встречах политиков. Особо хочу отметить личного телохранителя покойного президента Чеченской Республики Ахмата Кадырова. Мне его даже описывать страшно. (Говорили, что Кадырова охраняют бывшие боевики, из тех, кто перерезал горло русским солдатам. Об этом я слышал от одного чеченца, перешедшего на сторону федералов.) Это был хищник двухметрового роста с красными звериными глазами. Такие не разговаривают. Они убивают одним ударом. Эти парни на особом положении, с правом на убийство.

На высокой дубовой лакированной двери красовалась медная, отполированная до блеска табличка:

Помощник Президента Российской Федерации

по национальным вопросам Аслаханов А. А.

— К Аслаханову, — сказала служащая Администрации охраннику, у которого, слава богу, глаза были человеческими.

Тот пронзил меня острым взглядом, заставив сконфузиться, и одобрительно кивнул. А я уж подумал, обыскивать будет.

Мы с женщиной вошли в кабинет.

— Ждите, — указала она на стул и вышла.

Я присел к большому и массивному лакированному столу и с интересом осмотрел помещение. Меня потрясла обстановка — сохранённый в первозданном виде островок советской системы. Двадцать лет назад в стране произошли колоссальные перемены: ушли в прошлое секретари райкомов и обкомов, председатели агропромышленного и гидрометеорологического комитетов, министры пищевой промышленности и внешних сношений, упразднены колхозы и совхозы, изменилась Конституция. Отмечается День независимости России. Уже экзамены в вузах сдаются по американскому образцу. Но в этом кабинете… Скорее не мебель меня впечатлила, не обстановка, хотя и это тоже. Я был поражён царившей здесь особой атмосферой советской эпохи, духом лучших времён развитого социализма. Длинный прямоугольный стол из орехового дерева, покрытый толстым слоем лака, графин с водой на серебряном подносе, гранёные стаканы. Вишнёвые массивные стулья с высокими прямыми спинками, аккуратно расставленные вдоль стола с обеих сторон. Вызывающий ностальгию кабинетный диван, обтянутый кожей, с изящной резной отделкой спинки, массивное министерское кресло, лакированные кабинетные шкафы, высотой до потолка, железный сейф на колёсиках. Две большие картины на стене, с изображением классических пасторальных пейзажей. Роторный телефонный аппарат с золотым гербом СССР. Здесь даже пахло как-то особенно, по-советски. Я на секунду представил, что нахожусь в кабинете советского министра сельского хозяйства или первого секретаря обкома. В этом изолированном от окружающего мира пространстве сохранялась часть той страны, о которой я часто вспоминал, в которую изредка мне хотелось вернуться. Сюда, похоже, не ступала нога демократа. Я вообразил, что в кабинет сейчас войдёт генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев и откроет торжественное заседание президиума. Между тем в кабинет вошёл депутат Государственной Думы Асламбек Ахмедович Аслаханов в дорогом чёрном костюме. Он присел в кожаное министерское кресло и доброжелательно улыбнулся:

— Ну что, обижают канадцев?

«Раз он шутит, значит, есть надежда», — пронеслась в голове шальная мысль.

— Меня из России не выпускают, — пожаловался я.

«Не суетись. Говори спокойно, — внушал я себе. — Человек, написавший книгу „Я всегда защищаю народ“, обязательно поможет».

— Почему?

— У меня виза просрочена. — Я протянул ему документы и справку из института Бурденко.

Асламбек Ахмедович изучил визу, пробежал глазами справку и проговорил:

— Большой срок…

Я промолчал. Помощник Путина по национальным вопросам, генерал-майор МВД и автор книги «Я всегда защищаю народ» ненадолго задумался. Потом снова раскрыл мой канадский паспорт, взглянул на просроченную визу.

— И как это получилось? — В вопросе отразился профессиональный интерес бывшего сотрудника внутренних дел.

— Я болел… — Лучшей причины для оправдания у меня не имелось.

— Два года? — иронично улыбнувшись, усомнился генерал-майор.

— Два с половиной, — уточнил я. И прибавил виновато: — Так вышло… случайно.

— Случайностей не бывает! Всё в нашем мире или испытание, или наказание, или награда, — философски произнёс Аслаханов.

Значит, мои неудачи — это награда. Не хотел бы я думать, что это испытания. Слишком их у меня много.

— Расскажите, — предложил Асламбек Ахмедович.

— Очень долго рассказывать придётся, — предупредил я.

— Вам теперь спешить некуда… Рассказывайте всё по порядку.

Мой добрый читатель, если тебе покажется, что всё интересное я уже рассказал, — ты сильно заблуждаешься! Уверяю тебя. Это только прелюдия. Увертюра. Экспозиция. Даже точнее можно сказать: вступительная часть водевиля. Дальнейшее повествование насыщенно и развивается не менее увлекательно. Но сейчас мне придётся отмотать потрескавшуюся киноплёнку воспоминаний назад и совершить экскурс в прошлое. Прости, что отвлекаюсь на лишние, как может показаться, подробности. Мне и самому не хочется обнажать перед тобой свои слабости и многообразные комплексы. Я не горю желанием рассказывать о своей семье и непростом детстве, превращая перипетии семейной жизни и страдания моих родителей в предмет насмешки. В конце концов, я не мазохист. Но если не рассказать, конструкция произведения нарушится, и дальнейшее повествование потеряет смысл. Обещаю, по возможности, быть кратким. И ещё. Я иду на это потому, что, вспоминая прошлое, надеюсь найти там причину своих нынешних бед и несчастий. Итак, я готов к интересному путешествию в прошлое. С чего же именно стоит начать? Попробую с момента рождения мечты.