Ты мне не брат

Анастасия Градцева (2024)

— Ты мне не брат! — шиплю я на него. — И ты не имеешь права вмешиваться в мою жизнь! — Не брат, — подтверждает Дима, оказываясь рядом и хватая меня за руку. — Но это право у меня будет. Поехали. — Куда? — В ЗАГС. У меня никого нет, кроме Димы. Он заменил мне старшего брата, и в детстве я была даже влюблена в него, а сейчас ненавижу! Он пытается взять под контроль мою жизнь, считает, что я распустилась и связалась с плохой компанией, и намерен лично следить за мной. Он готов на все, чтобы я подчинилась и перевоспиталась. Даже на то, чтобы сделать меня своей… женой. История Димы Грина и Ленки, второстепенных героев из книги «Заберу тебя, девочка». Читается отдельно.

Глава 1. День рождения

«Мы в ответе за тех, кого напоили», — тоскливо думаю я, оглядывая вечеринку в честь своего совершеннолетия.

Строго говоря, восемнадцать исполняется мне только завтра, но какой дурак будет устраивать праздник в понедельник? А если дотянуть до следующих выходных, то все уже и забудут про мой день рождения, тем более, что учебный год у всех начнется. Так что было решено позвать гостей сегодня.

Жаль только, что пришло раза в два больше людей, чем я звала: не только ребята со двора, но и почти весь мой бывший класс, хотя я была уверена, что после выпускного мы уже не будем общаться. Но кажется, все решили, что вечеринка в конце лета — это круто, даже если тебя на нее не звали, поэтому теперь у меня полная квартира гостей, бутылки на каждой свободной поверхности, пьяные крики и настроение ниже нуля.

— Ленка, с днюхой! — сзади меня крепко обхватывают чьи-то руки, и я уже напрягаюсь, готовясь врезать локтем, но потом по голосу понимаю, что это Кастет, и выдыхаю.

— Ты это в десятый раз за сегодня говоришь. И вообще, грабли убери, — ворчу я, и он тут же слушается.

Хоть Кастет и выглядит как гроза района, но со мной он ведет себя тише воды ниже травы. Наше знакомство, правда, нельзя было назвать приятным: классе в седьмом Кастет вместе со своими приятелями отжал у меня карманные деньги и сказал никому не говорить, а то будет плохо. Но я, конечно же, рассказала Диме (я раньше ему всегда все рассказывала!), он вправил Кастету и его друзьям мозги, тот походил неделю разукрашенный и с опухшим носом, а потом извинился, и как-то так вышло, что мы сдружились. Остальные парни со двора, с которыми я общаюсь, тоже неплохие: и Вит, и Леший, но Кастет из них самый добрый, хотя выглядит очень сурово со своим бритым черепом, переломанным носом и татуировками на пальцах.

— Слышь, Лен, а я вот че подумал. А брат твой не припрется и не попортит нам малину? — глубокомысленно интересуется Кастет.

Я раньше пыталась объяснить окружающим, что Дима мне не брат, но тогда у них возникал закономерный вопрос «А кто?». И вот на него я ответить не могла, поэтому проще было называть его братом. Хотя он им не был.

Брат у меня был один, Олег, и он погиб, когда мне было восемь. А Дима, его друг, почему-то решил, что обязан его заменить. Решил, что должен позаботиться обо мне и бабушке. Да, мы бы без него не справились, и я ему безумно благодарна, но последние годы Димина забота больше похожа на контроль, и это бесит. Я ведь уже не ребенок! За мной не надо так следить!

Хорошо, что на расстоянии это делать сложнее, а открытие нового автосалона, который был бы официальным дилером KIA, связано для Димы с большим количеством разъездов. Его последняя стажировка-командировка длится уже полгода, и я за это время хоть немного себя свободнее почувствовала.

— Нет, Дима не в городе, — отвечаю я Кастету. — Он только на следующей неделе вернется.

Мои слова почему-то звучат так, будто я немного обижена на то, что он не приехал к моему дню рождения, но это неправда! С чего бы мне обижаться? Да, раньше Дима не пропускал ни одного моего дня рождения, дарил мне всегда что-нибудь такое, что я давно хотела: огромные наборы Лего, дорогих кукол, приставку, крутые ролики… Но это было раньше. Сейчас у нас совсем не такие отношения.

— А где он?

— В Южной Корее.

— Уф, реально далеко, — выдыхает Кастет с облегчением. — Я и думаю, что давно его как-то не видел. Ну это заебись. Значит, гуляем спокойно.

— Эй, а хули дверь не открывается? — вдруг раздается чей-то пьяный голос из коридора. — Я дергаю, дергаю…

— А ты с ноги, — советует ему кто-то.

— Эй, придурки! — кричу я. — Дверь в спальню закрыта! Туда нельзя! Я же сказала сто раз!

Но тут раздается оглушительный треск, я выскакиваю в коридор и вижу, как два моих быдловатых одноклассника неловко топчутся около бабушкиной комнаты. Ручка вырвана с мясом, просто выломана, и у меня на глазах моментально вскипают злые слезы.

— Уроды! Сказала же!

— Лен, да мы починим, — еле ворочает языком один из них. — Сейчас за инструментами домой метнемся и починим. Ну че ты.

— Пошли вон, — я со всей силы толкаю сначала одного, потом второго. — Вон отсюда!

Сдерживать слезы ужасно трудно. Бабушкина комната — это святое! Я там после ее смерти даже не трогала ничего, только пыль вытирала, а эти…

Отличный получился праздник, просто прекрасный! И зачем я поддалась на уговоры Кастета, который говорил, что восемнадцать лет бывает только раз в жизни и надо обязательно отметить?

Но едва я подталкиваю этих пьяных дебилов к входной двери, как за ней вдруг раздается шум, и в скважине начинает поворачиваться ключ. У меня замирает сердце.

Хоть бы это была Мария, у нее ведь тоже есть ключи! Правда, она без предупреждения не приходит, а про сегодняшнюю вечеринку я ей говорила. Но, пожалуйста, пусть это будет она! Только не…

Дверь распахивается. На пороге стоит Дима. Его черные волосы еще сильнее отросли и падают ему на лоб, футболка плотно обтягивает широкую грудь и рельефные руки, а жесткие губы недовольно поджаты. Красивый. Как всегда такой ослепительно красивый, что рядом с ним все кажутся бледными копиями.

Его темно-серые глаза медленно оглядывают коридор, и я с ужасом понимаю, что он замечает все: и кучу обуви у входа, и пьяную толпу, и оторванную ручку от двери бабушкиной спальни. Мне хочется съежиться и превратиться в очень-очень маленькую Лену, которая может спрятаться под тумбочкой и ее никто не заметит, но я стискиваю зубы и наоборот расправляю плечи.

Я совершеннолетняя. У меня день рождения. Я имею право его отметить, что бы об этом ни думал Дмитрий Гринев, вообразивший себя царем и богом.

— Привет, — с вызовом говорю я. — Ты вроде как на следующей неделе должен был прилететь.

— А прилетел сегодня, — цедит он. — Походу, вовремя. Что это, блядь, такое, Лен?

— У нее день рождения, — громко провозглашает кто-то, слишком пьяный для того, чтобы прислушаться к инстинкту самосохранения. — Мы… ик… отмечаем! А ты бы, дядя, шел отсюда и не мешал нам весели…

Дима переводит на него тяжелый взгляд, и тот мгновенно затыкается и даже как будто трезвеет.

— День рождения у этой девушки завтра, — медленно говорит Дима, оглядывая всех, чтобы проконтролировать, что его слова дошли до каждого. — А пока она несовершеннолетняя. А я владелец этой квартиры. И я сейчас в очень плохом настроении. Поэтому свалили все отсюда нахер. Считаю до десяти.

— Дима! — вскрикиваю я.

— Раз…

За десять счетов все, конечно, не успевают, но через минуту квартира пустеет. В ней остаюсь только я и Дима.

Меня трясет от злости, обиды и унижения. Как он мог так сделать? Да, может, это был не лучший на свете праздник, но это был мой праздник! Да, на этой вечеринке было много тех, кого я не собиралась звать, но там были и мои друзья!

— Знаешь что… — дрожащим от ненависти голосом говорю я.

— Розовые волосы? — перебивает меня Дима. — Что за детский сад?

Черт, точно, он же не видел. Я покрасилась почти сразу после его отъезда. Мария не раз говорила, что со светлыми волосами и светлой кожей я выгляжу слишком бледно, вот я и решила вопрос кардинально.

— Тебе не нравится? — я машинально приглаживаю растрепанные волосы.

— Нет, — отрезает он. — Но похер. Есть вопросы важнее. Почему ты не сказала, что никуда не поступила?

— Я поступила, — возражаю я.

— Куда?

— Все профессии хороши. А высшее образование вообще переоценивают, — бормочу я, отступая назад.

— Лена! Куда ты, блядь, поступила?!

— В училище, — тихо признаюсь я, глядя себе под ноги. — На швею.

В лицо Диме мне страшно смотреть.

Я знаю, что он зачем-то вбил себе в голову, что должен обеспечить мне высшее образование, но что делать, если я для этого слишком глупая? Даже репетиторы, которых нашла мне Мария, не спасли ситуацию. И я решила, что лучше уж буду шить, это у меня всегда неплохо получалось.

— Какого хрена я узнаю об этом только сейчас?! — он наступает на меня, в темно-серых глазах горит самая настоящая ярость, и на мгновение мне становится страшно, но только на мгновение.

— Потому что это не твое дело! — с вызовом говорю я.

— Я за тебя отвечаю, — рявкает Дима. — Конечно, это мое дело!

— Я уже не ребенок, и сама разберусь!

— С чем? С тем, чтобы бухать и водить мужиков в свободную хату? — зло спрашивает он. — Я вижу, блядь, что в этом ты охеренно разобралась.

Эти слова хлещут по лицу, как пощечина, и я застываю, глядя на него. Он сейчас серьезно? Дима вот так обо мне думает?! Что я тут…

Это больно. Так больно, что хочется свернуться в клубочек и заплакать, как маленькой. Но я не маленькая.

— Да пошел ты! — выкрикиваю я, сжимая в кармане ключи, и выбегаю из квартиры прямо так — в носках, без обуви. Хлопаю дверью и успеваю вставить в замочную скважину ключ с внешней стороны. Теперь ее так просто не откроешь.

— Лена! — даже через дверь я слышу Димин грозный рык. Слышу, как он молотит кулаком и дергает ручку. — Пожалеешь!

Может, и пожалею.

Но не сегодня!

Бегу по лестнице. В тонких носках кажется, что ступеньки очень холодные и твердые. Кастет мне шепнул, когда сваливал с вечеринки, что они будут меня ждать. Надеюсь, что так и есть! Вылетаю из подъезда и вижу то, на что даже не смела рассчитывать: парни на машине! Кастет сидит за рулем старой «девятки», которую ему подогнал отец, Леший рядом с ним на переднем сиденье, а Вит, увидев меня, уже распахивает дверцу тачки.

Я заскакиваю в машину и выдыхаю. Сердце колотится как бешеное.

— Погнали, ребят. Пожалуйста! Пока он не вышел.

— Твой брат нас убьет, — со вздохом сообщает мне Кастет, но послушно заводит машину.

И только когда мы выезжаем из двора, проносимся по району и выруливаем на почти пустую объездную дорогу, до меня вдруг доходит.

— Кастет!

— Че?

— Ты же бухал. И сел за руль!

— Да что я там бухал? Одно пиво, Лен.

— Останавливайся! Быстро! Нельзя садиться пьяным за руль!

— С ума сошла? Где я тебе тут встану?

Отвлекающийся Кастет плохо держит руль, машина виляет, половиной корпуса выезжая на встречку, мы все дружно орем, и Кастет резко выворачивает руль. Нас выносит на обочину, а с нее вниз на какое-то поле. Машину встряхивает так, что удивительно, как это ржавое ведро не переворачивается.

На заднем сиденье у «девятки» нет ремней, поэтому меня нормально так припечатывает грудью к переднему сиденью, аж дыхание перехватывает от удара. Резкая такая боль.

— Бля, все живы?

— Да.

— Норм.

— Ну вроде. Лен, а ты как?

Я хочу сказать, что нормально, но почему-то продолжаю держаться руками за грудь. Дышать тяжело, с правой стороны болит невыносимо, воздуха как будто все меньше и меньше.

— Ленка!

— Кажется… — я говорю с трудом, а изо рта вырывается странный хрип. — Надо… в больницу.

— Блядь, я отсюда не выеду! Надо толкать!

— Давай твоему брательнику позвоним?

— Нет! Лучше скорую. Пожалуйста…

Больница здесь в нескольких километрах, так что машина приезжает за мной быстро. Я слышу от врачей какое-то незнакомое слово «пневмоторакс», меня укладывают на носилки, а я вяло думаю о том, что Димка меня точно убьет, когда узнает.