Заберу тебя, девочка

Анастасия Градцева (2024)

— Лучше слушайся меня, девочка. Лекс притягивает меня к себе, и его холодные светлые глаза теперь так близко, что сердце у меня сначала замирает, а потом начинает быстро-быстро стучать. — Зачем я тебе? — шепчу я. Лекс усмехается и ведет ладонью по моей щеке. — Ты красивая. Я люблю красивые вещи, их приятно иметь у себя. — Но я же не вещь! — с отчаянием говорю я. — Ты не можешь просто взять и… забрать меня. — Не могу? Ты бросаешь мне вызов, девочка? — Я… нет… я не то! Я… — Вызов принят. И не говори потом, что я тебя не предупреждал. Я просто хотела выручить из беды своего друга, а оказалась в машине с каким-то бандитом, который не отпустит меня, пока друг не вернет ему долг. Но, кажется, он вообще не хочет меня отпускать. Никогда.

Глава 2. Ледяная вода

Мы заезжаем еще в какое-то место, но на этот раз в машине остается Грин. Лекс ему негромко приказывает:

— Девочку не трогай, понял?

— Да нахрен она мне сдалась, — бросает Грин, копаясь в своем телефоне.

И правда, все то время, пока нет Лекса, он на меня даже не смотрит. Кажется, я его совсем не интересую, но это к лучшему. Я могу хотя бы немножко выдохнуть, потому что под прицелом внимательного взгляда Лекса это сделать невозможно.

Но вот он возвращается, и я снова напрягаюсь, потому что на заднее сиденье летит еще одна сумка. Она плотно закрыта, но судя по всему, там тоже деньги.

За что они получают столько? За оружие? За наркотики?

Нет, конечно, я хотела бы верить в лучшее, в то, что у них просто какой-то легальный бизнес, но как-то ни пистолет, ни набитые купюрами сумки к этому совсем не располагают.

Чтобы отвлечься от жутких мыслей, я решаю достать телефон, но мое движение замечает Лекс.

— А вот это лишнее, — спокойно замечает он и забирает у меня мобильник.

И вот это уже неприятный знак. Первое ограничение свободы.

Это очень и очень напрягает.

— Отдайте! — прошу я. — Отдайте, пожалуйста, я не буду звонить в полицию, честное слово!

— Ну ты и тупая, — фыркает Грин, но осекается под холодным взглядом Лекса. — Да молчу, молчу я.

–В следующий раз по печени получишь, — спокойно предупреждает его Лекс. Потом оборачивается ко мне. — А ты, девочка, успокойся. Мобилку верну, когда домой тебя отправим.

— Уже скоро, да? — вырывается у меня. Потому что за сменой цифр на часах я слежу так, как никогда в жизни. И осталось всего тридцать минут до того момента, как Паша должен меня забрать.

— А это не к нам вопросы, — усмехается Лекс. — Голодная?

— Что? — я не сразу понимаю, что это он ко мне обратился. — В… в смысле?

— В прямом. Есть хочешь?

На самом деле хочу, на меня всегда от нервов голод нападает, но я мотаю головой. Потому что знаю: при них мне кусок в горло не полезет. Вот сейчас Пашка приедет, заберет меня, и в качестве извинения пусть ведет на обед! На пары я после такой нервотрепки сто процентов не вернусь. Мне нужен отдых и восстановление!

— Точно не хочешь? — еще раз спрашивает Лекс. — А пить?

После его слов я понимаю, что у меня во рту настоящая пустыня. Тоже, наверное, от нервов.

— Пить хочу, — тихо признаюсь я.

— Понял, щас на заправку заедем, — кивает он и через пару километров действительно сворачивает к заправочной станции. — Грин, метнись по-братски. Возьми мне колу, что-нибудь пожрать, а девочке… Эй, Ярослава, что хочешь?

Я вздрагиваю, удивленная тем, что он запомнил мое имя. А еще тем, что он интересуется моими желаниями.

— Домой хочу, — вздыхаю я.

Лекс насмешливо на меня смотрит.

— Повторяю, девочка, это не к нам вопросы. Что тебе в магазе взять?

— Минеральной воды, если можно.

Грин с недовольным лицом кивает и уходит, а я с ужасом жду, что Лекс снова будет на меня смотреть своим прожигающим до самого нутра взглядом. Но он, к счастью, отвлекается на звонок и выходит из машины, и я облегченно выдыхаю.

Слава Богу!

А через двадцать минут приедет Пашка. И все кончится.

Только эта мысль меня и спасает от того, чтобы не сойти с ума.

В машину парни возвращаются вдвоем, они шуршат упаковками от сэндвичей, а мне на колени Лекс кладет бутылку минералки.

Ледяную. Черт.

— Спасибо, — бормочу я, несколько секунд кручу ее в руках, а потом откладываю в сторону. Это не укрывается от внимания Лекса.

— Что не так, девочка?

— Не той марки? — ржет Грин. — Ну сорян, взял че было.

— Все хорошо, правда, спасибо! — пылко убеждаю я.

— А почему тогда не пьешь?

Почему-то под взглядом этих жестких светлых глаз у меня не получается врать, да и смысла в этом, наверное, нет, так что я со вздохом объясняю:

— Не могу пить холодное. Горло сразу перехватывает и жуткий кашель начинается, особенность организма просто такая.

— Ну жди, пока нагреется, хули, — пожимает плечами Грин. — Тут тебе не санаторий, принцесса. Твои капризы никто выполнять не будет.

А Лекс молча встает и уходит. Возвращается с другой бутылкой воды. Не холодной, наверное, она где-то на витрине стояла.

— Пойдет? — спрашивает он, подавая мне ее.

— П-пойдет, — неловко запинаясь, отвечаю я, чувствуя странное смущение от того, что он вдруг взял и выполнил мой, как сказал Грин, «каприз». — Спасибо большое вам.

— Пей, — грубовато бросает Лекс и садится на место водителя. — Точно есть не хочешь?

— Нет, — вежливо отказываюсь я. — Тем более меня скоро заберут уже.

Повисает непонятная пауза. Парни переглядываются.

— Заберут ведь, да? — с паническими нотками в голосе повторяю я. — Паша ведь вам уже скоро деньги привезет! Уже два часа прошло! Он обещал! Он не звонил вам еще?

— Звонил, — отзывается Лекс и как-то странно ухмыляется.

— И что? — отчаянно спрашиваю я. — Он едет? Едет, да?

Грин бормочет себе под нос матерное слово в рифму, а потом вдруг говорит мне с грубоватым сочувствием:

— Я б на твоем месте поел. А то до семи вечера еще дохера времени, че тебе, голодной что ли сидеть?

— До семи? — шепчу я, чувствуя, как от ужаса обрывается сердце.

— Да, девочка, — на губах Лекса играет усмешка. — Твой рыжий сказал, что раньше семи он бабло никак не найдет. Так что пока остаешься с нами, Ярослава.

— Вы врете! — вдруг взрываюсь я. — Этого не может быть! Он же обещал! Обещал! Дайте мне телефон, я позвоню ему!

— Телефон получишь перед тем, как я тебя отпущу, — жестко говорит Лекс. — Я же сказал.

— Отпусти сейчас! — Меня так кроет эмоциями, что я даже не замечаю, как перехожу на ты. — Я соглашалась только на два часа! Мне домой надо! Отпусти меня! Сейчас же! Вы не имеете права меня тут держать!

Я истерично дергаю ручки дверей, то одну, то другую, но они, конечно же, заблокированы. И тогда я начинаю колотить кулаком по стеклам.

— Ярослава, харэ нам тачку ломать, — лениво предупреждает Лекс.

— А мне плевать на вашу тачку! — выкрикиваю я и со всей силы пинаю дверцу. — Вам же на меня плевать! Вот и мне — тоже.

— Бля, вот девка бешеная, — то ли с осуждением, то ли с восторгом комментирует Грин, продолжая при этом активно жевать свой сэндвич. — Лекс, может, правда, выкинуть ее? Чтобы мозги нам не компостировала. Че мы без нее рыжего не достанем? Там бабла все равно хер да маленько.

— Сколько бы ни было, все наше, — ровно отвечает он. — И это уже дело принципа, ясно?

— Да ясно, ясно, — вздыхает Грин. — Нашли, бля, себе проблему на голову.

— Сколько Паша тебе должен? — быстро спрашиваю я, ухватив важный для себя кусочек фразы. Обращаюсь я почему-то к Лексу, может, потому, что из них двоих главный явно он. — Вы сказали немного. Сколько?

— Тебе какая разница, девочка?

— Скажи!

Я лихорадочно думаю о том, что если там тысяч двадцать-тридцать, то я могу их отдать прямо сейчас. Десять есть на карточке, мне папа недавно перевел, чтобы я себе осенние ботинки купила и куртку новую, еще сережки на мне золотые, телефон новый — все это можно в ломбард сдать, прямо вместе с этими бандитами туда заехать. Я отдам им эти деньги без всяких разговоров, только чтобы отпустили.

— Ну окей, — Лекс делает глоток из бутылки, запрокидывая голову, и я зачем-то слежу за тем, как напрягается его сильная шея.

Он пьет спокойно, никуда не торопясь, потом вытирает рот тыльной стороной ладони и только тогда переводит взгляд на меня. В этих светлых холодных глазах прячется что-то страшное, что-то такое, от чего у меня руки покрываются мурашками, хотя в машине совсем не холодно.

— Пол-ляма, — буднично говорит Лекс. — Помогло тебе это чем-то, Ярослава?

— Сколько?! — я уверена, что ослышалась.

— Половина миллиона, пятьсот штук, пять раз по сто… Так понятнее?

Нет, я не понимаю. Это точно какой-то фильм, потому что в жизни так не бывает!

Каким образом Паша — обычный Паша! — мог задолжать им такую крупную сумму?! Они его обманули. Другого варианта я просто не могу себе представить.

Меня вдруг накрывает волной бешеной злости на этих наглых беспринципных козлов, которые ради денег готовы пойти на все. И даже сломать жизнь человеку.

— Сволочи, — с ненавистью говорю я. — Какие же вы сволочи! Откуда он возьмет столько денег? Это же космическая сумма! У него отец на заводе работает, а мама — медсестра в больнице. Почему он вообще должен вам эти деньги? Что вы ему подсунули? На иглу подсадили? Азартные игры? Помогли проиграть, а потом на счетчик поставили? Так? Как это у вас происходит?

Лекс и Грин удивленно переглядываются. А потом Грин вдруг начинает самозабвенно ржать, а на мрачном лице Лекса появляется кривая ухмылка.

— Твою ж налево, — хохочет Грин. — На счетчик! Бля… Я ебу!

— Вам смешно? — угрюмо спрашиваю я. — Требовать у обычного человека полмиллиона — смешно? Сволочи вы. Просто сволочи.

Лекс вдруг резко мрачнеет, а Грин моментом перестает смеяться.

— Мы сволочи? — обманчиво ласково интересуется Лекс. — Только потому что хотим обратно свои, — он выделяет это голосом, — деньги? А твой ебарь на голубом глазу взял у нас пол-ляма, которые ни разу не его, но он типа хороший, да? Я сегодня заказчикам эти деньги выложил из своего, сука, кармана, потому что я не могу их подставить. А рыжий меня — подставил. И тебя — подставил, девочка.

— Нет! — выкрикиваю я, потому что не могу в это верить. Не хочу в это верить.

— Ну как это нет, когда да, — нехорошо усмехается Грин. — Он же Лексу тебя вместо бабла отдал по факту. Сечешь?

Осознание подступает медленно, а вместе с ним приходит жуткий первобытный страх. В горле образуется ком, который мешает нормально дышать, а все тело потряхивает, будто от озноба.

— Я теперь могу с тобой сделать все, что хочу, — задумчиво тянет Лекс, глядя на меня. — Пока он там пользует мои пол-ляма, я могу пользовать тебя. Вернет мне деньги, я верну тебя. Все ведь честно, Ярослава? Как считаешь?

Ком в горле прорывается, меня накрывает ужасом, и я впервые с того момента, как оказалась в этой машине, начинаю отчаянно рыдать.

— Да тихо ты, девочка. Не буду я тебя трогать, успокойся.

Но поздно. Я вся трясусь и реву, заливаясь слезами, и все глубже и глубже проваливаюсь в истерику. Воздуха не хватает, я задыхаюсь, и тут внезапно мою руку сжимает крепкая горячая ладонь.

— Тихо. Дыши. Давай вместе со мной. Вдох — выдох, вдох — выдох, вдох — выдох.

И я почему-то слушаюсь этих простых и понятных команд. Дышу, подчиняясь голосу, и воздух проходит в легкие. А потом около моих губ оказывается твердый пластмассовый край. Что это?

— Это вода. Не холодная. Пей.

Точно. Это горлышко бутылки. И я пью, пью, с каждым глотком горло расслабляется, и я тоже расслабляюсь.

— Вот так, давай, успокаивайся. Кто ж знал, что ты такая нежная.

Это голос Лекса, вдруг понимаю я. И рука, которая все еще крепко сжимает мою ладонь, тоже получается… его?