Жених моей сестры

Анастасия Градцева (2024)

— Убери руку, — прошу я. — Нам нельзя…Яр молчит и продолжает гладить большим пальцем мое запястье. — Пожалуйста! Не трогай меня!– Покажи мне, что ты против. Покажи так, чтобы я поверил. Пока мне кажется, что тебе все нравится. Да, мне нравится, когда он меня трогает. Это разве преступление?Хотя… в нашем случае да. Я очевидно сошла с ума, когда влюбилась так сильно в того, кто через месяц женится на моей сестре.

Глава 7. Золотисто-желтый

— Я не смогу в следующий четверг, я должен быть на встрече с советом директоров, — говорит мне Ярослав, когда я привычно залезаю к нему в машину и устраиваюсь на переднем сиденье.

Да, после той истории с моей истерикой и его наброском я стала ездить впереди, рядом с ним. И мы даже немного разговариваем, пока едем в город и обратно. О чем? О всякой ерунде. О погоде, о дороге, о Лондонском университете, куда я хочу попасть. О себе Ярослав рассказывает мало, больше слушает меня и иногда шутит — метко, немного зло, но очень смешно. И я, хоть и пытаюсь сдержаться, но все равно смеюсь. И вижу, как он в этот момент на меня смотрит. Так, словно трогает взглядом…

Но об этом лучше не думать. Совсем.

Наверное, если бы меня кто-то спросил о наших отношениях, я бы сказала, что мы немного… подружились. Потому что сложно сохранять дистанцию с человеком, об пиджак которого ты размазывала слезы и сопли. И с тем, кто похвалил и поддержал тебя — хотя вовсе не обязан был этого делать.

— Жаль, что ты не сможешь, — искренне вздыхаю я, потому что Георгий Исаевич очень плохо относится к отменам и переносам занятий. У него слишком плотный график, а желающих прийти к нему на уроки гораздо больше, чем мест в его расписании. — Но ничего не поделаешь. Ты и так не должен меня возить.

— Водителя еще не нашли?

— Пока этап собеседований. Папа говорил, что, может, через пару недель уже кто-то будет.

— А почему бы Леле тебя разок не отвезти?

Я не выдерживаю и смеюсь.

— Это что, шутка такая?

— Почему? Я серьезно. Она ведь может тебя выручить.

— Не может.

— А если я ее попрошу?

— Только попробуй! — серьезно предупреждаю его я. — Леля очень ревностно относится к своим вещам, так что в итоге достанется и тебе, и мне. Ей и так не очень нравится, что ты меня возишь, а если ты еще и просить за меня начнешь…

— Я не вещь, — холодно замечает Ярослав.

— Прости, конечно, ты не вещь, я просто плохо сформулировала, но… ты ведь понял, о чем я?

— О том, что вы терпеть друг друга не можете? — усмехается он. — Понял, не дурак. А почему, кстати, у вас такая вражда?

Я растерянно замираю и пытаюсь подобрать слова, потому что… Ну это не вражда. Вражда — это когда оба человека терпеть друг друга не могут, а в случае с сестрой это скорее односторонняя неприязнь, потому что я в целом против нее ничего не имею. А вот она меня не любит и никогда не любила. Почему? Не знаю.

Может, мама как-то неправильно делила внимание между нами? Потому что я помню, как мама довольно много возилась со мной, пока я была маленькой: книжки мне читала, рисовала со мной, возила в магазин за игрушками. И помню, как Леля постоянно кричала, что я чужая и что меня подбросили. Одна раз мама ее за это сильно наказала, и с тех пор Леля эти слова стала говорить мне шепотом и тайком от родителей. А я ревела, бросалась на нее и начинала ее бить.

— Мама, Нюта опять ко мне лезет! — вопила Лена.

— Это она первая начала!

А мама устало вздыхала и говорила с укором: «Девочки, не ссорьтесь, ну вы же сестренки».

И если эти детские ссоры я хоть немного могу понять, то что сейчас Леля со мной не поделила — непонятно. Очевидно ведь, что именно она — гордость семьи, а я как раз та самая белая ворона, которую будут рады сплавить хоть в Лондон, хоть в Африку, лишь бы глаза не мозолила. Потому что родителей я разочаровала по всем фронтам: школу закончила с тройками, в университет не пошла, светскую жизнь не веду, зато все свободное время сижу и рисую картинки, которые никому не показываю.

Я вдруг понимаю, что Ярослав все еще ждет от меня ответа, поэтому уклончиво говорю:

— Просто мы очень разные. Далеко не все сестры и братья дружат, это нормально.

— Ну я в семье один, так что я далек от этого, — усмехается Ярослав.

Я стараюсь не смотреть на него, потому что иначе есть опасность залипнуть взглядом на этих широких плечах, на крепкой смуглой шее и на невероятной красоты руках, которые так уверенно лежат на руле. Я не знаю, почему он меня завораживает. Зато прекрасно знаю, что это неправильно — вот так смотреть на будущего мужа своей сестры.

— Слушай, — меняет он тему, — а почему ты сама не водишь? Это же несложно и удобно. Не будешь ни от кого зависеть.

— У меня есть права, — признаюсь я. — Но я так и не смогла сесть сама за руль.

— Почему?

— Боюсь.

— Что ж, Нюта, я думаю, я могу тебе в этом помочь, — ухмыляется Ярослав. — Преодолеем твой страх.

— В смысле?

— Буду тебя учить водить. И сразу говорю, что отказы не принимаются.

— Нет, спасибо, — качаю я головой. — В этом нет никакого смысла. Есть вещи, которые не созданы друг для друга. Например, я и машина.

— Кто тебе такое сказал, Нюта?

— Я сама знаю. Ярослав, ну правда…

— Зови меня Яр, — вдруг просит он и улыбается так, что у меня дыхание перехватывает. — А то я себя как на совещании чувствую. Ярослав, а что вы думаете о росте прибыли в следующем квартале? Ярослав, принести вам кофе?

Я не выдерживаю и смеюсь.

— Хорошо! Яр, так вот с вождением…

— Это свобода, Нюта, — перебивает меня он. — Свобода и независимость. Только представь! Ты в любой момент можешь сесть за руль и поехать куда хочешь. И никому не надо отчитываться, никого не надо ни о чем просить…

Звучит сказочно. Вот только… Я же помню этот сковывающий все тело ужас, когда я оказывалась за рулем. Права мне, конечно, выдали, но всем было ясно, что умение водить к ним, к сожалению, не прилагалось.

— Я боюсь, — тихо признаюсь ему я. — Ужасно боюсь.

— Свобода и независимость никогда не достаются бесплатно, Нюта, — замечает Яр, и звучит так, как будто он говорит сейчас о чем-то своем. — Неужели они не стоят того, чтобы преодолеть какой-то маленький страх?

— Я не знаю…

— Ну вот сегодня и попробуем, — обещает он.

— Сегодня?! Зачем сегодня? — у меня аж голос перехватывает, и я непроизвольно сжимаю пальцами ручку своей сумки. До побелевших костяшек сжимаю. — У меня сейчас занятие, а потом надо домой, и ты наверняка занят… давай в другой раз, ладно?

— В следующий четверг я не могу, — напоминает Яр. — Поэтому лучше сегодня. Закончишь рисовать свои шедевры, и поедем покатаемся. У меня как раз есть время.

— Так почему бы тебе не посвятить это время своей невесте? — неожиданно резко спрашиваю я. — При чем тут я? Зачем тебе со мной возиться?

В машине повисает молчание.

— Мне высадить тебя, развернуться и поехать к Леле? — спокойно интересуется Яр. — К чему это сейчас было, Нют? Что за истеричный выпад?

Я молчу, потому что и сама не знаю. Вырвалось как-то.

Мне не нравится, что он мне начинает нравиться. И насколько сильно мне хотелось бы провести с ним лишнее время, настолько же сильно я этого делать не хочу.

— Считай, что я просто о тебе забочусь, — наконец говорит Яр, так и не дождавшись от меня ответа. — Как старший брат. Ну или друг.

— Ты хочешь, чтобы мы подружились? — спрашиваю я напряженно.

— Мне кажется, мы уже, — он с улыбкой смотрит на меня. — Разве нет?

Нельзя дружить с парнем, у которого такие невозможно синие глаза и широкие плечи. Это понятно даже такой неопытной дурочке, как я. Но при этом ничего кроме дружбы между нами и быть не может, поэтому я старательно запрещаю себе все опасные мысли в сторону Яра.

Надо сказать ему, что я не хочу никаких уроков вождения.

Надо сказать ему, что если об этом узнает сестра, она закопает нас обоих на заднем дворе дома.

Надо сказать ему, что…

— Хорошо, — неожиданно говорю я. — Давай после моего занятия. Только недолго.

— Почему недолго? — тут же интересуется Яр. Его напору, реально, можно только позавидовать.

— Потому что для меня это ужасный стресс, — честно говорю я.

— Все будет хорошо, — обещает он и белозубо улыбается. Выглянувшее вдруг из-за облаков совершенно весеннее, золотисто-желтое солнце высвечивает темные пряди его волос, вызолачивает кончики длинных ресниц. Яр морщится, тянется за солнечными очками и надевает их, сразу становясь похожим на кинозвезду. — Все будет хорошо, я буду рядом!

Но как выясняется через два часа, то, что он находится рядом — только добавляет мне напряжения.

Я неловко усаживаюсь на место водителя в его роскошной машине и в стопятисотый раз спрашиваю:

— Ты уверен? А вдруг я ее стукну? Это же не автошкола, у тебя нет дополнительных педалей, как у инструктора, чтобы меня остановить.

— Именно поэтому я позволю себе немного больше, чем инструктор, окей? — ухмыляется Яр и придвигается ко мне ближе. Я чувствую горьковато-холодный аромата его парфюма, а под ним теплые нотки его личного запаха. Мужского. И это меня вдруг смущает до безумия.

— Руки лучше на руль класть вот так, — он, как будто не замечая, как мне неловко, накрывает мои ладони своими и располагает их на руле так, как нужно. У него очень горячие руки и крупные ладони, намного шире моих. И, может, мне только кажется, но это прикосновение длится дольше, чем нужно. Может, всего на пару секунд, но…

— Поехали, Нюта, — командует Яр. — Сделаем круг, вернемся на эту парковку и потренируемся еще в маневрах.

— Ага, — я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящийся пульс. Руки мокрые от волнения и неприятно скользят по рулю, поэтому я быстро вытираю ладошки об джинсы и возвращаю их обратно.

— Едем? — а вот Яр вообще не нервничает, хотя я бы на его месте с ума сходила от страха за себя и за машину.

— Едем. — Я откашливаюсь. — Э-э-э, а можешь мне напомнить, где педаль газа, а где тормоза? Газ справа, тормоз слева, или наоборот?

— Ты же шутишь, да? — слегка напряженным голосом уточняет Яр.

Я мотаю головой, а он тяжело вздыхает.

— Так. Кажется, это будет сложнее, чем я думал.