Армагедец, или Валькирия & горгулья

Анастасия Вихарева, 2019

Горгулья, усевшись напротив, терпеливо ждала, когда закончатся мои душевные терзания по поводу неправильно выбранного места для прогулки. "А вы… простите… кто?" – наконец, выдавила я. "Крестная фея… Упс, волшебную палочку посеяла, – взглянула на брошенное копье и передумала за ним спускаться. Вскарабкалась к пробоине, юркнула внутрь, выглянула, поманив длинными пальцами с острыми когтями. – Лезь сюда! – И, видя мою нерешительность, добродушно добавила: – Ты ж хотела замок посмотреть? Смотри! С туристами тут напряг, последний век вообще провальный, от скуки можно сдохнуть".

Глава 8

Так хочется проснуться однажды, а все наше правительство сдохло со всеми депутатами, министрами и президентом. Летели на очередной экономический форум, а самолеты оказались неисправными и попадали. И ни одного выжившего. По телевизору и во всех новостях — лебединое озеро, сюиты и прочая траурная классика.

Даже горгулья, не избалованная имуществом, не сдерживалась в выражениях.

— Опять за бесценок отдали! И какой-то хмырь наварится… в сто раз. В сто!!! — тыкала она в кнопки на калькуляторе.

— Может не он, но кто-то точно наварится, — соглашалась я.

Мы обошли все ломбарды в городе, съездили в соседние города, сами попытались обратиться в пробирную палату, обивали пороги гомологического центра, чтобы получить сертификаты на камни, даже получили лицензию на ювелирную деятельность, чтобы ставить клеймо производителя. Наконец-то пригодились фирма, открытая десять лет назад, так и провалявшаяся нулевками.

Проблема была в том, что клеймо производителя на ювелирных украшениях, прихваченных из валькирьевой сокровищницы, уже стояли, и разные, но в пробирной палате не значились, а с содержанием золота вообще неувязочка вышла: проба была высокая, только со сплавом ни одна лаборатория не смогла разобраться.

И с камушками накладка — ни с одним месторождением не идентифицировались.

Потребовали объяснить их происхождение. Заподозрили, что я раскопала клад и сокрыла от государства. Раза три чуть не припаяли срок, и, если бы не талант горгульи воздействовать на судейские и полицейские мозги, где бы я была, один бог ведает. Да, и еще повадились к нам воры, то чуть хату не сожгут, то яду подсыплют, то дежурят прямо под окнами.

Несколько раз горгулья выносила мужикам чай и кофе, проводила с ними разъяснительные и воспитательные беседы. Два раза напали, ворвавшись с оружием. Один раз всадили в горгулью всю обойму.

И когда она, не потеряв ни капли крови, выплюнула пули…

Ох, она рассвирепела… Думала, придется трупы прятать.

Нет, уползли.

В конце концов, за золото и хренову тучу камней, те что смогли реализовать, за золото, за минусом наших затрат, налогов и прочих платежей в виде пошлин, штрафов и взяток, чтобы не допекала доблестная полиция, по прошествии четырех месяцев, мы выручили около пятнадцати миллионов рублей. Остальное решили припрятать до лучших времен, тем более, многие драгоценности оказывались с сюрпризом — то амулет, то какая-то магическая штучка, то гравировка подарочная на террианском.

Я пожалела, что не прихватили парочку строительных роботов — продать было бы проще и стоили они дороже золота.

В общем, горгулья оказалась деятельной особой: быстро освоилась, вникла в перипетии российской действительности, досконально изучила законодательство, и, мне кажется, пополнила ряды закоренелых атеистов. Она и паспорт себе выправила на второй месяц. Теперь она была Светланой Ивановной Горюшкиной.

Паспорт ей достался от бездомной опустившейся тетки, которую придушили во время пьянки свои же, ее хахаль и собутыльник. Труп съели — одни кости остались. Кости горгулья похоронила по христианскому обычаю, поклявшись дожить ее бесцельно прожитые годы и отомстить за ее невинную кровь. Сказать, что там стало с хахалем и собутыльником тоже не могу, не встревала, не спрашивала и не пыталась остановить. Не хочу, чтобы рядом жили людоеды. И свидетели, которые могли опознать в горгулье самозванку.

С работы пришлось уволиться. Обмен золота на наличные требовал много времени и сил. Кроме того, нашлись занятия поважнее. Горгулья учила меня читать по терриански, писать, пыталась заниматься со мной основами магии, объясняла свойства и назначения заклинаний, пыталась сделать из меня боевую единицу, приучая оставаться в своем новом более молодом и сильном теле. Мне, правда, казалось, что это она учится местным боевым искусствам, отрабатывая на мне приемы. На мне живого места не осталось, вся в кровоподтеках, синяках и ссадинах — стыдно на улицу показаться. Дралась она, как бог — хоть с оружием, хоть без оружия. И убить ее было не так просто, ни пули ее не брали, ни огонь, ни вода. Даже перемолотая в пыль она могла воскреснуть, как птица Феникс. Единственное, чего она боялась, это остаться без глаз. Горгулья без глаз не могла ни прочитать мысли, ни управлять сознанием, без глаз она становилась слепой во всех смыслах. Поэтому она таскала с собой запасные камни, спрятав их в своем теле, а еще понаделала схронов, значительно разорив наш основательно похудевший мешок с золотом.

Сама над собой она поработала конкретно. Форма и походка — хоть и трудно давалась горгулье наука быть человеком, она неплохо справилась. Научилась держать человеческий образ, не превращаясь в зверей, компактно складывать и прятать под одеждой крылья, не выставлять вперед передние руколапы, делать себе маникюр, подрезая когти, чтобы они не бросались в глаза. То есть, не выделятся среди людей.

Хотя не выделяться она не могла. Представьте мусульманку со всеми традициями в одежде в России! Да, она могла манипулировать человеческими сознаниями, но не толпой людей в торговом центре, где она любила бывать.

Она вообще изменилась до неузнаваемости, вживаясь в образ человека.

И охамела вконец.

Раньше в моей избушке места не нашлось для обеденного стола, приходилось обедать за компьютерным столом, а теперь он был завален пудрами, кремами, тушью, помадой, красками, солнцезащитными очками… И шкаф перестал быть моим, там прочно обосновались мусульманские абайи, издали, галабеи, какие-то балахоны, тюбетейки с бусами и косичками, выписанные по интернету со всего мира.

Прикрыв меня от пуль грабителей и вытаскивая из тюрьмы, она решила, что я обязана ей жизнью четырежды, а, значит, со мной можно не церемониться. Ее абсолютно не смущало, что мы живем в «избушке на курьих ножках», и уж тем более, что она занимает в этой избушке слишком много места. На мои увещевания, что я тоже тут живу, и как бы хозяйка, она лишь разводила руками и просила потерпеть, типа, начнется весна, достроим дом, места хватит всем, а сейчас у нас небольшие издержки неустроенного быта. И напоминала, если б она послушала меня и не прихватила золотишко, кому-то из нас пришлось бы жить на улице, потому что это не дом, а прогнившая насквозь конура, и что кто-то вообще каждый день с утра тащился бы на работу и канючил зарплату.

— Вообще-то это из-за золота меня чуть не посадили, и грабить пришли тоже из-за золота. И денег не так много, потому что у нас кто-то кашу есть не желает, ему мяса подавай! — возмущалась я, пытаясь воззвать к ее совести.

Да, деньги таяли с немыслимой скоростью. Одежду, дороже трех тысяч я даже не щупала, проходила мимо, а она купила платье за пятьдесят тысяч! Расшитый золотом, темно-синий балахон-джалабия с хиджабом.

Ей, видите ли, нужно выглядеть.

И она выглядела! В торговом центре и на улице на нее оборачивались, ломая шеи.

— Слышь, может, мы уже пойдем спасать твой мир? — я, честное слово, устала и от нее, и каждый день быть битой, и с магией у меня ничего не получалось. Я даже огненный шар не могла удержать пару секунд, не то чтобы в меч его трансформировать. И с полетами у меня был полный швах. Удержаться, падая с высоты, еще куда не шло, а подняться вверх…

— Пойдем, но позже. Сначала обеспечим тыл. Я тут карту посмотрела, нашла участок в Краснодарском крае, — выдала она с радостной миной, открывая на мониторе спутниковую карту. — Дорого, но нам он нужен, — ткнула она в монитор обрезанным когтем, замаскированным под пораженный грибком ноготь. — То, что к тебе приехала богатая тетя из Турции, сбежавшая от мужа с золотишком, пока работает, но вопросов слишком много. Кроме того, мы должны где-то разместить армию. Здесь, на снегу, следы и последствия тренировок будут слишком заметны, а там зима на пять месяцев короче. И место укромное. Посмотри, с одной стороны горы, с другой лес, река рядом, трасса, газовая труба.

— Какую армию?! — я схватилась за голову.

— Нашу. Я видела у камня придворного главного мага. Я не маг, учитель из меня никакой, — признала она свое поражение. — Нужно его вытащить. А еще, подозреваю, здесь прозябают мои несчастные безглазые сородичи, — крупная слеза скатилась по щеке, и несчастный взгляд, обращенный на меня.

А вот фигушки!

— Еще сбежавшие тети из Турции? И где они будут спать? — не поддалась я на провокацию.

— Спать они могут и во дворе. Главное, как не вызвать подозрений. Ты посмотри, мы ж тут как на витрине, — раздраженно ткнула она в окно.

Ну да, мой огород просматривался со всех сторон. С одной стороны, соседские дома, с другой — покатый лог и речушка-грязнулька, из которой уже в августе поднимался холодный туман, побивая картошку и кабачки фитофторой, за ней подъем, а дальше еще одна улица с коттеджами, с окнами на мою территорию.

— Поэтому я остаюсь тут, присматривать за хозяйством и подыскивать покупателей, а ты летишь в Краснодар, оформляешь землю. Участок большой. А еще денег должно хватить на дом, — не терпящем возражения тоном приказала она.

— Значит, спасение откладывается, — удовлетворенно констатировала я.

— Тот мир сто лет ждал, думаю, еще пара годочков погоды не сделает. Сначала нужно понять, что с твоим миром не так. Этот мир безусловно хорош, но только боги его почему-то облетают десятой дорогой. Чувствую, здесь нечто похожее, что-то делает людей апатичными и безразличными. В глубокую кому не впадают, но предкоматозное состояние присутствует. И только маг может с этим пожирателем человеческой энергии разобраться. Поймем, кто или что обесточивает души тут, будем иметь представление, с чем столкнемся там. Кроме того, как мы по такому снегу будем строить капище для призыва богов или искать место для установки портала в другие миры? Портал должен работать в обе стороны, иначе мы в мирах заблудимся. Оттуда нам на Терру не попасть, вход в наш мир остался только здесь. И этот вход — ты, через камень-портал на Терре. А если сможем новый установить и к камню привязать, кто-то должен портал охранять, чтобы грибники и ценители камней его не порушили. Участок я уже посмотрела, задаток внесла, теперь твоя очередь — оформить на себя и на меня документы. Доверенность от своего имени я на тебя сделала. Для капища высокое место нужно, и оно у нас будет — рядом с домом, — она снова уткнулась в монитор, разглядывая карту. — И до моря недалеко, — хрюкнула удовлетворенно.

Ну да. С того времени, как мы вернулись, прошла целая вечность. Точнее, четыре месяца. Мы вернулись в августе, а сейчас на дворе стоял конец декабря. Снега намело по самую крышу, а в Крыму лили дожди, наполняя высохшие водохранилища. Значит, и в Краснодарском крае тепло.

— Я смотрю, очеловечилась ты совсем. Непорядок! — я ворчливо вытаскивала дорожную сумку.

Вот именно!

На Терре горгульи числились придомовыми охранными зверюшками, и жили так же. Ютились в пещерках, в беседках, могли на коврике под дверями поспать — кто на что горазд. Правда, при дворце им платили жалование, чтобы могли сами себя накормить, купить какие-то безделушки, а у оборотней их просто считали зверями. И почему-то все горгульи с этим соглашались. Может, потому, что документы им не выдавали, все они были на одно лицо, и это лицо могло измениться до неузнаваемости в любой момент. Не знаю, и она не знала, просто так было принято, а здесь горгулью понесло. Определенно ей нравилось чувствовать себя человеком.

Я как-то спросила у нее:

— И что, никогда не хотелось сломать стереотип? Заиметь свой угол, с садиком, с удобным лежаком, с маленькими горгульками?

— Хотелось, — ответила она. — Но мы всегда были свободны и независимы.

— Какая же это свобода: спать под забором, прятать имущество, служить за кусок мяса? Это не свобода, это рабство.

— Поэтому все горгульи мечтают попасть на службу. Имея деньги, можно еще свободней стать. Выпить эля, завести друзей, глаз, опять же, прикупить запасной. Это наша ахиллесова пята, — призналась она. — Без глаз мы как слепые котята — не видим, не слышим, не можем собрать силу. Да, иметь свой угол неплохо. Но туда всегда могут прийти воры и украсть глаза. А во дворце у нас была казарма, ее охраняли.

— Ну так завела бы охрану. Скооперировалась бы с кем-нибудь. Зато не одна, было б с кем вечерком в картишки перекинуться.

— У меня денег таких не было никогда.

— Для кооперации деньги не нужны, у всех равная доля ответственности.

— А почему ты не кооперировалась?

— У нас не принято.

— А сломать стереотип?

— Ладно, уговорила, один-один, ничья, — согласилась я. — Я не смогу переписать на чужого человека половину имущества. Опытным путем установлено: почти всегда начинается дележка. И второй выигрывает, у него документы — имущество отдано добровольно. А без документов он не будет вкладывать, потому что в любой момент могут выставить его. Замкнутый круг.

Участок, чуть больше восьмидесяти соток, мне и понравился, и не понравился. От Краснодара далеко, море и крупные прибрежные населенные пункты рядом, но за горным массивом. Работа в приморских городишках сезонная, а ездить на работу в Краснодар — на бензине разоришься. Одно утешение, рядом элитные коттеджи, используемые богатенькими чиновниками под дачи. Соответственно, газ, электричество, трасса в двух километрах. Но горгулья уперлась и ни в какую: люди живут — и мы выживем, нам, видите ли, конспирация нужна.

Заключили договор со строительной фирмой на строительство дома, оплатили проект и семьдесят процентов на материалы. Обещали сдать дом под ключ: с газом, водой, забором и коммуникациями. Всего за три месяца. Какое-то время за строителями бдела горгулья, и, убедившись, что работу свою они знают, вернулась помогать мне.

Мой недостроенный дом, порядком подгнивший, тоже решили перед продажей достроить. Нижние венцы поменяли, нарастили фундамент. Экономить не стали, наняли профессионалов с опытом. За пару месяцев нам постелили потолок, полы, вставили окна и двери, подключили газ, электричество, подвели воду. Сразу после этого дом выставили на продажу, без отделки.

Недорого.

Место хорошее, покупатели поперли косяками. Продали быстро. Первому покупателю, который даже торговаться не стал. Сказал, что его все устраивает, и на следующий день поехали оформлять сделку. Дал нам время собраться, найти машину. Я накопала отводки малины, крыжовника, земляники и клубники, чтобы не тратить время и деньги на закупку сортовых видов, забрала всю старую мебель, книги, диски с фильмами, которыми уже никто не пользовался, забрала даже коллекцию камней. Все мое, все родное, все нажито непосильным трудом. Тот же диван и кресла можно собакам поставить, они к ним привыкли. Плиту старую на летней кухне поставить. В старом холодильнике хранить соленья и варенья.

По фотографиям дом в Краснодаре был почти готов, правда не совсем то, что мы заказали. Но с этим решили разобраться на месте. Все это время по телефону нас клятвенно заверяли, что дом почти готов, осталось получить вторую часть оплаты, чтобы завершить отделку. Платить, пока не увидим дом, не рискнули, это были последние наши деньги, частично вырученные за проданный дом и участок.

Да…

— Охренеть! — только и смогла сказать я, глядя на недострой. Зима на носу, а жить негде. И работы нет. Стройка завершилась ровно в том месте, как горгулья оставила ее без присмотра. Высокий забор, фундамент с подвалом, заливаемые дождями, и частично возведенные стены. Фирма внезапно обанкротилась и исчезла из правового поля с нашими деньгами. И спросить оказалось не с кого. Директор, с которым мы заключали договор, оказался мертвым. Его убили во дворе собственного дома. Работы остановили, деньги, естественно, растащили.

Хотя участок, выбранный под сад-огород, был хороший. Ровный, примыкал к реке — я всегда об этом мечтала. Глубокая, широкая, быстрая, чистая. А за рекой сразу горы. Красота неописуемая. На участке много плодовых деревьев.

Собаки после долгой тряски в тесных клетках, одурели от свободы и нового места. В переноске остался только кот. Удерет — ищи его потом, сначала пусть к месту привыкнет. Собак у меня было уже три. При переезде прихватила соседскую. Дом у них был как дача, приезжали раз в неделю. И кормили пса так же. Вечно голодный, вечно на улице под дождем и в снег — в любую погоду. Он давно стал моим. Если б я его оставила, казнила бы себя за предательство.

Мне хотелось плакать.

— Так вот они какие, обманутые дольщики, — гундосила горгулья. Она, по виду, вообще не расстроилась. — И что будем делать? — она заглянула в полуразвалившийся сарай, и в такой же порушенный домик с выбитыми стеклами и отсутствующей дверью. Пол в домишке провалился, печь полуразобрана.

— Не знаю. Ну, может, немного еще сможем золото обналичить. В местных ломбардах мы пока не засветились. Снимать жилье долго не получится, дорого, это курорт, — прикинула я. — Может, сходить в наш мир и принести что-нибудь из сокровищницы? Если гнилушку подлатать, зиму как-нибудь протянем, — я постучала по бревнам, проверяя на прочность. Звук вышел глухой, в руку посыпалась труха. — Работу искать вообще не вариант, курортный сезон почти закончился. Сейчас местные сами без работы. Я ж говорила, зря мы в такую глушь забрались. Будем продавать участок. Если взять то, что у нас осталось, и то, что выручим за участок, можно купить приличный маленький домик поближе к городу.

— Одну не отпущу. Тебе сон тот сниться? Нет. Значит, связь амулета с замком или разорвана, или ослабла, или ты начала управлять им. В наш мир мы сейчас можем сунуться только с лекарством от той дряни, которая высасывает силы, а мы пока даже не знаем, от чего лечиться.

— М-да… — больше слов у меня не было, я потеряно смотрела на несостоявшееся счастье просторного уютного гнездышка. Опять придется делить с горгульей старенький раскладной диван. А так все было хорошо нафантазировано: большая кухня с подвалом, где будет храниться вино с личного виноградника, столовая, гостиная, комнаты с гардеробными и отдельным санузлом, терраса, чтобы пить чай, смотреть на звезды и встречать рассвет — даже уже за все заплачено.

— Слышь, — нахмурилась горгулья, — что значит фраза: «с волками жить — по волчьи выть»?

— То и значит, что слабым звеном в нашей стране лучше не родиться. Ну что, будем обживаться? — я спустилась в домишко, вытащив гнилые доски. — Сибирских морозов тут не бывает, а минус пятнадцать как-нибудь переживем. До морозов здесь еще месяца два — три. Успеем постелить пол и утеплить стены. Забаррикадируемся в этой землянке. Электричество, слава богу, есть, и печки электрические я привезла. Я ж говорила, все пригодится, а ты «брось, брось…» Спасение Терры придется отложить, — тяжело вздохнула я. — И, скорее всего, надолго.

Можно посидеть, помечтать, что где-то там меня ждет корона, сокровищница и любящий народ, но мечтами сыт не будешь. Суровая реальность расставила все по своим местам. И я не собиралась обольщаться лживыми надеждами. Я должна быть уверена, что пока я ищу для кого-то спасение, дома у меня сытый кот и собаки накормлены. Я рассчитывала, что горгулья притащит свою соотечественницу, или мы сможем вытащить кого-то с Терры, но сейчас мы себе этого позволить не могли. Горгульи были прожорливы, при этом мясо им требовалось качественное — свинина или говядина, от курятины горгулья падала в голодные обмороки. Слава богу, иногда она охотилась, притаскивая то кабанчика, то оленя. Но это там, рядом была тайга, а как обстоит дело здесь, оставалось только надеяться, что здесь зверье тоже водится.

И вытащить главного мага Терры не можем себе позволить — самим жить негде.

— Зря ты так о Сурикаате, — прочитала мои тяжелые мысли горгулья. — Он и не в таких условиях жил. Изнеженные маги главными придворными магами не становятся. Завтра поедешь в город, искать нового подрядчика.

— А на какие шиши будем жить?

— Это не твоя забота. Значит так, если здесь правят волчьи законы, то я могу быть только Альфой, — мрачно, угрожая кому-то, произнесла горгулья. — Переночуешь в сарае. Розетка на столбе, плитку подключишь и поесть себе и этим бандитам приготовишь, — она кивнула на собак. — За ценой не торгуйся, заказывай весь объем работ, но оплата должна быть поэтапная. Никаких денег, пока результат не сдадут. Подпишешь договор, вернешься, будешь ждать меня здесь.

И не успела я моргнуть глазом, как она скинула свои балахоны, вернулась в свой горгуличий образ и взмыла вверх.

— Стой! Куда? Дура! Увидят! — запоздало кинулась я в ее сторону, но ее и след простыл.

Я еще долго таращилась в небо, понимая, что добрая горгулья — это десять вооруженных бандитов, уложенных в ряд. Злую ее я пока не видела, но, похоже, момент настал. Убивать что ли кого-то полетела? Натворит дел, а я расхлебывай. А если заметят? Тут цивилизация, враги близко, небо радарами перекрыто, примут за летящую на Москву ракету и пальнут из хваленого ракетного комплекса С-400 — это не тайга.