Армагедец, или Валькирия & горгулья

Анастасия Вихарева, 2019

Горгулья, усевшись напротив, терпеливо ждала, когда закончатся мои душевные терзания по поводу неправильно выбранного места для прогулки. "А вы… простите… кто?" – наконец, выдавила я. "Крестная фея… Упс, волшебную палочку посеяла, – взглянула на брошенное копье и передумала за ним спускаться. Вскарабкалась к пробоине, юркнула внутрь, выглянула, поманив длинными пальцами с острыми когтями. – Лезь сюда! – И, видя мою нерешительность, добродушно добавила: – Ты ж хотела замок посмотреть? Смотри! С туристами тут напряг, последний век вообще провальный, от скуки можно сдохнуть".

Глава 9

Горгулья не вернулась ни на второй день, ни на третий, ни на десятый. Зато через неделю после подписания договора приехали строители со своим вагончиком. Сразу стало шумно и весело. Хозяйка то, хозяйка это, хозяйка где…

По моей просьбе поправили сарайчик — хотя бы дождь перестал на голову лить.

Сразу за ними нагрянули бурильщики. Пробурили скважину, поставили насос для прокачки и укатили. Я расплатилась, с ужасом думая о том, что сказать строителям, когда придет время расплачиваться за остальные этапы работ. На третий день пошла чистая вода, которую хотя бы можно было пить. Бригада работала быстро. Я засыпала — они еще работали, я просыпалась — они уже работали.

Через неделю несущие стены были готовы, дом завели под крышу. Пришла пора платить за первый этап работ, оговоренный в договоре. Я придирчиво осматривала кладку, надеясь найти косяк и потянуть время, замерила все углы уровнем, простукала все кирпичи, в надежде, что хоть один отвалиться или сдвинется.

Как бы не так!

Пришлось расплатиться.

На следующий день одна бригада уже укладывала крышу, вторая заливала бетоном полы. Сразу два этапа работ в одно время…

Еще привезли окна, двери, лестницы и пиломатериал.

За это тоже пришлось заплатить.

Я перешла на китайскую лапшу, собак посадила на жидкую кашу, кота на дешевый кошачий корм. Денег осталось только на полы или на крышу — на что-то одно. Про еду не вспоминала, собирала яблоки, виноград, сходила несколько раз за грибами, сделав заготовки на зиму. Благо, банки я тоже все забрала с собой. Я понимала, когда признаюсь, что я банкрот, из меня сделают котлету. И когда строители сказали, что берут выходной, потому что бетон должен застыть, а крышу и полы доделают через два дня, предупредив, чтобы я на стройку не совалась, я как-то даже взбодрилась.

Когда все уехали, перетряхнула мешок с золотишком, отобрала вещицы для ломбарда. С горгульей я уже мысленно попрощалась. Прошел месяц, она так и не вернулась. Заварила Доширак, закуталась в плед, села на скамеечку возле сарая, любуясь закатом. Собаки тыкались мордами в руку, требуя ласки и что-нибудь существенное для желудка, кот прилег рядом, глядя с укоризной.

— Иди рыбу лови, река рядом! — пристыдила я его. — Или мышей.

Я была в полном отчаянии, глотая душившие меня слезы.

Продать яблоки? Но кому? И сколько за них можно выручить? Часть яблок еще висела на яблонях, урожай на них выдался хороший. С одной яблони я собрала семь ведер, а яблонь на участке двадцать штук. Почти полторы тонны. Если продать за двадцать рублей оптом, можно протянуть еще месяц.

И вот за такими мыслями я внезапно услышала, как посигналили за воротами.

Я бросилась их открывать, и внезапно остановилась.

За воротами стоял шикарный джип. Стоил он не меньше двух миллионов. И из него вышла пропавшая горгулья. Сама открыла ворота, въехала на поляну перед домом. Я молча следила за ней, пытаясь понять, что она натворила. А главное, где она взяла машину за ДВА МИЛЛИОНА РУБЛЕЙ?!

Я тут копейки считаю, а она шикует!

Она села за стол, так же молча достала из сумки два контейнера с маринованным мясом.

— Ну-у? — не выдержала я.

— Загляни в машину, вопросы отпадут сами собой. Нет, — остановила она меня, — сначала принеси шампуры, уголь и мангал.

И опять в приказном тоне.

— Теперь можешь заглядывать, — милостиво разрешила она, когда я принесла и то, и другое, и третье. — А ты неплохо так поработала! — крикнула она мне вдогонку, высыпая уголь в мангал на весело занявшиеся огнем щепки.

Вся машина была забита баулами.

Я открыла один из них — сердце бешено заколотилось. Открыла второй, третий, четвертый… Я никогда не видела столько денег — все баулы были забиты денежными банкнотами под завязку. Тут и рубли, и доллары, и евро.

Нет, я не обрадовалась, мне поплохело, тревожно стало.

— Ты что, кого-то убила? Банк ограбила? Откуда ЭТО?! — вопросов у меня было больше, чем вначале.

— Да, ограбила. Но не банк, — спокойно ответила горгулья, переворачивая шампура. — В банке недостачу свалят на кассиров. Я ж не зверь подставлять невинных людей. Господи, ну что тут не понятно? — всплеснула она руками, взглянув на меня с укоризной. — Волки воруют у государства. И воруют много. Прячут у себя в подвалах, на дачах, у родственников. Я умею читать мысли, я могу управлять волчьими мыслями. Я просто взяла то, что у них быть не должно. Я дала им шанс исправиться.

— И кто это был?

— Не знаю, не спрашивала. Зашла в первую попавшуюся областную администрацию, прошла по кабинетам, нашла самую жирную рыбешку, запрограммировала вывезти натыренное в лес, чтобы не дай бог, не досталось обратно государству, а потом, когда рыбка попала в сеть, откопала и вернулась. Правда, ждать, пока раскачается и поверит, что его вычисляют, пришлось долго. Это была знатная охота! Я держала этого коррупционного гения на прицеле две недели, прикинь! С охотой на бедных кабанчиков ни в какое сравнение не идет.

— Ну ты… Ну ты и… — я задохнулась.

Горгулья сдержано хихикала.

— Среди зверей я могу быть только Альфой!

— Хватит тебе! — не выдержала я. — Это… Это неправильно!

В то время, как вся страна голодала, кто-то растаскивал страну, как репу с брошенного колхозного поля. Откуда брались эти люди, из-за которых я полжизни пыталась выжить среди тотального бесправия, беззакония и массового равнодушия? Обидно до слез. И в то же время я понимала, что никакая сила не заставит меня отказаться от этих денег. Им можно, а мне нельзя?!

А ведь могло бы быть все по-другому, без обмана, без лжи, без воровства.

— Сейчас нам эти деньги нужнее, от этого зависит судьба нашего мира. Нашего Мира! — горгулья была тверда, как скала. — Если государство позволяет воровать, значит, государству эти деньги не нужны. В конце концов, я просто восстановила справедливость. Иди ко мне, девочка моя, — она присела рядом, прижала мою голову к груди, погладила волосы. — Я знаю, как много тебе пришлось пережить, я знаю, сколько горя пало на твои плечи, я чувствую твое окаменевшее сердце… Мне жаль, что я не смогла тогда вернуться. У тебя не осталось надежды и веры, ты давно смирилась. Но ты валькирия, ты сама — надежда и вера миллионов твоих подданных. Они в беде, им нужна твоя защита. Я прошу, я умоляю тебя, не поступай с нами, как правители этого мира со своим народом.

— Каменючка, как я тебя люблю! Что бы я без тебя делала? — я расплакалась.

От его мягкого сострадающего голоса, от ее теплоты, слезы хлынули ручьем. Как будто внутри лопнул нарыв и из меня начал вытекать застарелый густой гной, который копился годами, разъедая душу. Это был уже не сон, и это была уже не я. Завеса пала. Нет, не в моем мире — в моей душе, в моей памяти. Я вдруг вспомнила лица родителей, склонившихся над моей кроваткой. Они были так близко, что сейчас, взрослой рукой, я могла бы дотянуться до них. И горгулью вспомнила, как она сидит у кроватки, положив голову на бортик, щекочет мне когтем живот и что-то спрашивает, а я совсем не боюсь.

Ночью, когда мы легли спать, и я думала обо всем, сожалея, почему я еще лет тридцать назад я не вернулась в свой мир. А главное, я поняла, что значит настоящая свобода. У горгульи, не обремененной ничем, она была всегда. Ее боги одарили властью над миром, над умами, и она управляла своей и чужими судьбами играючи. Я даже не сомневалась, что не мне, а ей суждено снять проклятие с моего родного мира, как она сняла его с меня. Ну что ж, если это так, я буду рядом. Нам ведь только найти и разбудить моих родственников: прабабку, бабушку с дедушкой, родителей. Да, в этом мире я одна, и одинока, но в том — наследная принцесса, любимица богов и народа, а уж принцев и принцесс, которые ждут пробуждения от моего поцелуя — тысячи, сотни тысяч, если верить горгулье. И сразу вспомнила Граммуля, черт бы его побрал! А потом вспомнила миролюбивого дракона, сметающего мертвецов.

Интересно, какой он в образе человека? Я даже имени не спросила.