Армагедец, или Валькирия & горгулья

Анастасия Вихарева, 2019

Горгулья, усевшись напротив, терпеливо ждала, когда закончатся мои душевные терзания по поводу неправильно выбранного места для прогулки. "А вы… простите… кто?" – наконец, выдавила я. "Крестная фея… Упс, волшебную палочку посеяла, – взглянула на брошенное копье и передумала за ним спускаться. Вскарабкалась к пробоине, юркнула внутрь, выглянула, поманив длинными пальцами с острыми когтями. – Лезь сюда! – И, видя мою нерешительность, добродушно добавила: – Ты ж хотела замок посмотреть? Смотри! С туристами тут напряг, последний век вообще провальный, от скуки можно сдохнуть".

Глава 5

Я вернулась на трон, пытаясь осознать увиденное. Все это напоминало фильмы ужаса, которые я включала и смотрела в полглаза, испытывая необъяснимый страх. Пыталась в это время занять себя работой: пыль протирала, посуду мыла, полы, читала параллельно юмористическую книгу — главное, не дать себя затянуть в киношную реальность. «Восставшие из ада» так и пылились на полке в заводской упаковке.

Мне и в реальной жизни бытовых ужасов хватало.

Однако, все познается в сравнении…

Горгулья сидела потрясенная, бледная и напуганная. Вид у нее был жалкий, придавленный. Бледно-серая, как призрак, с глазами, устремленными в пространство, полными ужаса и отчаяния.

— Сочувствую, правда, от всего сердца. Мне жаль… — я не знала, что говорить в этом случае. Смахивало на похороны, а я вообще старалась такие мероприятия избегать. — Соболезную. Мне, наверное, домой пора. Там собаки голодные и кот.

— Бросишь меня? — беззвучно прошептала она. — Я сто лет ждала… Народ свой бросишь? Он верит, ждет… Ты не можешь уйти! — голос окреп, она взглянула на меня с надеждой.

Наивная.

— Послушай… там у вас маги и мудрецы не знают, что делать…

— Не бросай меня! — всхлипнула горгулья. И вдруг унижено кинулась в ноги, обхватив их руками. — Я не хочу остаться одна… Я верю, вдвоем мы сможем… Одина, прадеда твоего попросим, праматерь мою, Фауну… Вдвоем найдем способ… Возьми меня с собой! — завывала она, а я растерялась.

— Ты хоть представляешь, что за мир в моем мире?! Поверь, к нам боги не заглядывают, они вообще нашу планету обходят стороной! Если хоть кто-то догадается, кто ты, тебя поймают и расчленят на опытах! — я пыталась ее вразумить, серьезно представляя опасность. — У нас лет пятьсот последнюю нечисть вывели и последнюю ведьму сожгли! Ты хочешь, чтобы я тебя на смерть забрала?! А как я тебя через завесу перетащу?

— Лучше смерть! — взвыла горгулья, не отпуская ноги.

Не вняла моим предупреждениям.

— Ну ладно, ладно… — я вдруг поймала себя на том, что я как-то легко соглашаюсь, но мне было отчаянно жаль горгулью, которая здесь останется совсем одна. — Попробую, только тележку надо, легкую. Если в камень обратишься, может, прокатит. Сдается мне, она только на живых действует… Сорочка на мне целая осталась. Правда, непонятно, почему не действует на меня, — я задумалась, но ответа не было. — И потом, смогу ли я тебя в портал затащить? Я просто просыпалась. Не могу же я и тебя разбудить.

— Разберемся! Щас пойдем в библиотеку и разберемся! — торопливо собралась горгулья. — У меня амулет остался, тот, старый, а в сокровищнице их целая куча! Надо только понять, куда какой выведет.

— А у меня три дня осталось. Полтора, то есть, по-нашему. Мне в понедельник на работу. Если меня уволят, помрем с голоду — и ты, и я, и собаки. И от холода! До зимы месяц, а у меня ни дров, ни денег на дрова. И туалет на улице. Не боишься себе что-нибудь отморозить?

— У меня шкурка теплая, — разом преобразилась горгулья, нарастив длинную шелковистую шерсть.

— Вот за эту шкурку на тебя и будут охотиться, — пробормотала я.

Время близилось уже к вечеру. Мы поужинали в сокровищнице. Горгулья рылась в сундуках и коробках, собирая сокровища нам в дорогу.

Я посмеивалась, а что мне оставалось?

— Драгоценные камни, типа алмазы, топазы, рубины и изумруды можешь сразу здесь оставить. Чтобы их продать, нужны сертификаты, а их нам никто не даст. И не купят. Уголовно наказуемо. И за хранение, и за сбыт, и за обработку. Если мы на камень или самородок наступили, обязаны государству сдать. И ему решать, бесплатно забрать или по дешевке купить. А потом выпишет сертификат и продаст олигарху, который продаст камень уже за миллионы на аукционе.

— Это же не справедливо!

— А жизнь — она вообще не справедливая.

— Но я все-таки возьму, — кидала горгулья в мешок очередную драгоценность. — А золото тоже нельзя?!

— Ваша валюта в нашем мире не котируется. Можно, конечно, заложить в ломбард золотые безделушки, но опять же, кто их возьмет без пробы. Установленного образца. А если мы пойдем к государству ставить пробу, нас спросят, где мы все это взяли.

— Это кто придумал такие жадные законы?

— Воры, олигархи, жулики… У нас миром правят капиталисты. Держать в черном теле народ они умеют. А я даже не народ, я так, отброс общества. Меня ощипали, высушили и выбросили. И прабабушка твоя не поможет, потому что у нас уже тысячи лет ни одного нового существа не появилось, все звери и растения можно в красную книгу заносить. Это у вас мертвецы — живые, а у нас живые, как мертвецы.

— Прорвемся!

Горгулья собрала в мешок драгоценные камни, ценные украшения, золотые в платиновой оправе, которые здесь считались самой дорогой монетой. Еще были золотые с серебром, серебряные, серебряные с медью и каким-то золотисто-розовым металлом. В этот же мешок смела амулеты, талисманы, магические накопители, и другую полезную, на ее взгляд, дребедень.

После ужина отправились провожать закат.

Красота неописуемая. Многие растения здесь светились, в воздухе летали жирные светляки, а когда солнце зашло окончательно, по земле расстелился молочно-белый светящийся туман с радужно-сияющими очертаниями деревьев, возвышающихся исполинами. Было слышно, как внизу перекрикиваются ночные птицы, порыкивают призывно животные, квакают по земному лягушки, и было как-то не по себе, когда взгляд останавливался на отсвечивающих багряным светом стеклах окон, будто в залах и отдельно стоящих домах на нижних уровнях горел свет.

Потом горгулья отвела меня в якобы мои покои.

Детская, заваленная игрушками, подушками, побрякушками, оказалась относительно небольшой, по сравнению с остальными виденными помещениями. Шкафы в гардеробной набиты детской одеждой, пеленками, памперсами. И кроватка под голубым балдахином посередине. Спать взрослой мне тут было негде, поэтому решили подыскать что-то другое.

Кладовка горгульи, отведенная ей родителями, располагалась через коридорчик из небольшой приемной-прихожей перед вместительной гостиной. В боковом отделении были еще семь комнат и запасной выход в хозяйственные помещения. Три самые большие комнаты использовались для проживания и отдыха прислуги, две — в качестве кладовок, набитые всякой хозяйственной всячиной, еще два помещения, одно — санузел, второе — небольшая кухня на тот случай, если хозяевам потребовалось что-то разогреть или приготовить заранее. Здесь же располагался бар, но сейчас он был пуст, потому что кто-то, и этот кто-то стоял рядом со мной, за сто лет опустошил все бутылки.

Комнатушка горгульи оказалась совсем маленькой. Три на три метра, с открывающимся узким высоким окном. На полу — плетенный лежак с перинкой, высокий и не широкий шкаф, украшенный зелеными фигурными вставками, для, опять же, всякой всячины, поскольку одежду она не носила. Безделушки, игрушки, камушки, больше похожие на сувениры. На одной стене — зеркало со светильниками по бокам, которое визуально увеличивало кладовку вдвое.

Даже при таких небольших габаритах комната казалась пустой.

— А где стол, где стулья, где непосильно нажитое добро?

— А зачем? — удивилась горгулья. — Главное, окно есть! Мы в казарме все вместе жили, спали на соломенных тюфяках. А это мне твои родители подарили, — присела она на плетеный лежак-диванчик. — И это, — указала она на зеркало.

Горгулью распирало от гордости.

Как немного кому-то надо.

Ну а что, я бы может тоже гордилась, если б мне предложили: тепло, светло и мухи не кусают. Туалет и душ напротив, на общей кухне помереть с голоду не дадут. Определенно она устроилась лучше меня.

— Я на твоем коврике спать не буду! — отказалась я от ее предложения. — И ты пойдешь со мной, а то я тут одна со страха помру.

Апартаменты родителей оказались огромными, с широкой резной кроватью. Одна дверь вела в купальню, вторая в туалет, три двери вели в гардеробные. Гардеробная отца — поскромнее. Из спальни по лестнице рядом с гардеробной отца, можно было сразу перейти в рабочий кабинет этажом ниже. Гардеробные матери состояли из двух смежных комнат по другую сторону спальни, с тьмой-тьмущей нарядов, украшений, обуви, косметики и прочими женскими штучками.

Среди прочего горгулья нашла альбом с фотографиями. Со мной, пухляшечкой. Такой очаровательный младенец с небесно-голубыми глазами и золотыми волосами, цвета выбеленной соломы. Да, я помню, в детстве у меня действительно были желтовато-белые волосы. Золотая коса, которую мать отрезала, когда не смогла ее расплести и расчесать, долго хранилась на чердаке. И почему-то сразу после этого волосы у меня почернели. За одну ночь.

Мама на фотографиях выглядела красавицей. Совсем как я в семнадцать, только глаза зеленые. Вздернутый нос, овальные правильные скулы, золотые волосы, черные брови вразлет, соблазнительные формы. Цвет глаз достался мне от отца. Он казался постарше матери, серьезный на вид мужчина лет тридцати. Она против него девочка совсем. Взгляд пронзительный, серьезный, волосы черные, глаза голубые, в меру худощав, высокий, сильный.

— Этой девочке пятьсот лет, а отцу около двухсот, — усмехнулась горгулья.

— Я все равно не могу поверить, что это я, — я отодвинула альбом с чужими лицами. — Возможно, ты нашла бы свою принцессу в моем мире, только боюсь, что усну и проснусь в своей кровати, а ты останешься здесь, а я буду переживать, как ты, что с тобой.

— Наверное, твое не полное перемещение было как-то связано с завесой, но сейчас ты здесь, я это точно знаю.

Горгулья оказалась права: я проснулась рано утром, она дрыхла тут же, на спине, растянувшись во весь рост и раскинув руколапы, похрапывала с громким сопением и повизгиванием. Еще и лапой дрыгала. Совсем как мои псины иногда.

Я легонько подергала ее.

Она испуганно вскинулась, увидела меня, заулыбалась.

За овощами и фруктами на завтрак пришлось отправляться ей, у меня спуск туда и обратно занял бы как минимум полдня, а она вернулась минут через пятнадцать. Затопили камин прямо в спальне, сюда же притащили самовар и посуду. Пока она готовила завтрак, я умылась, переоделась. Вещи матери оказались мне маловаты, пришлось воспользоваться гардеробом отца. Нашла удлиненную рубашку — сошла за платье. С обувью только был напряг: у отца стопа большая, у мамы маленькая. Горгулья куда-то сбегала, принеся мне туфли на невысоком каблучке и тапочки.

После завтрака отправились в библиотеку.

Это надо видеть! Библиотека занимала огромную площадь из десятка залов, заставленных стеллажами, с миллионами всевозможных книг, рукописей, фолиантов. Горгулья объяснила, что здесь они как бы законсервированы, но некоторые экземпляры были под дополнительной защитой, накрытые стеклянными колпаками. И все в идеальном порядке.

Я уныло смотрела на бесконечную череду стеллажей, понимая, что найти здесь можно только свою смерть. Чтобы прочитать сотую часть того, что здесь находилось, потребовалась бы сотня моих жизней, даже если читать ударными темпами по пять — десять книг в день.

— И где мы полезную литературу найдем? А главное, как прочитаем, я ж читать по-вашему не умею. Я английский всю жизнь учу, так и не выучила.

— Ты и наш язык не знала до вчерашнего дня, однако, разговариваем. У рода валькирий есть свои преимущества. Ты в родстве с Одином и норнами, — горгулья тоже была в растерянности. Очевидно, она здесь была впервые. — Когда будешь искать то, что нам надо, бери то, что захочется, — посоветовала она. — Даже если боги сейчас не с тобой, они наверняка оставили подсказки.

— Ага, — я рассмеялась, — а что же они не предусмотрели нападение и не предотвратили его? И власть на земле позволили захватить самым поганым и извращенным умам? Нам только все залы обойти потребуется недели две. Нет уж, давай искать как положено в библиотеках. Картотека тут есть?

— Есть! — горгулья радостно потащила меня в первый зал.

Ага…

Куча шкафов с карточками. По буквам. По тематике. По важности. По ценности. Но таких шкафов с карточками было не меньше трех залов. И тут меня снова понесло. Я смотрела на запись, и внезапно начинала понимать смысл, а потом вдруг непонятные закорючки становились понятными и знакомыми.

— Память проснулась, — объяснила горгулья. — В детстве тебе показывали буквы и объясняли, что они значат. Как у валькирии, у тебя должна быть феноменальная память, но травма головы, когда тебя ранило осколком, перекрыла доступ к информации. Я не понимаю, почему в тебе магия не проснулась до сих пор — у тебя все родственники маги, это у вас семейное. Может, попробуешь какое-нибудь простенькое заклинание?

— Давай про голову мою горемычную не будем, и про магию тоже, нет ее во мне, иначе я давно бы в своем мире нашла мешок с деньгами и жила припеваючи, — посочувствовала я себе. — Ты ищи информацию о битвах богов, какими какашками они друг в друга кидали, а я буду искать о магических проклятиях. Кстати, я тут подумала, а вдруг эту завесу не Иштар создала, а кто-то из ваших, чтобы перекрыть портал, из которого мертвецы вываливались? — оторвалась я от перебирания карточек. — Дворец-то в тишине и покое стоит, целый совсем. И солнышко светит. И на планете вроде не царство ночи. Тьма там, за завесой, которая, возможно, окружает замок. Чтобы понять, что это такое, нужно выяснить ее форму. Если она пронизывает планету насквозь…

Я нарисовала примерную форму тьмы в виде оси-воронки. Получалось, что часть земли, где находился замок, был в эпицентре, а вся остальная планета за нею. И по схеме выходило, что над замком небо было относительно чистое, а всю остальную планету накрыло, хоть и слабо. Народ воздействия явно не чувствовал, но при этом жизни их могли здорово укоротится.

— Тогда она привязана к ядру планеты, — сделала я вывод.

— Ты хочешь сказать, что люди начнут умирать раньше, чем планируют?

— Стопудово. Если эта дрянь мгновенно высосала жизнь у всех, кто попал в нее, то ее слабое воздействие может оказаться таким же смертельным.

— Если она такой формы, — я нарисовала сушку, — значит ее держит что-то в замке. И этот артефакт должен чем-то подпитываться, потому что генерировать такое поле… Что здесь есть такое, что может бесконечно генерировать энергию? Водопад, — ответила я сама себе. — Кстати, вода эту завесу спокойно преодолевает.

— Тогда почему не могут взлететь драконы и убраться в мир иной души? — не согласилась горгулья. — И почему боги нас не видят? Есть еще вариант, что небесный мир и мир подземный, я имею в виду, по ту сторону — ибо материальный мир как бы перекресток между ними, прослойка, подушка, изолента — закоротили напрямую. Замок остался по эту сторону, а вся остальная планета по другую. А завеса — некое поле — генерируется переходом. Поэтому ни боги сюда, ни души туда.

— Тогда я тогда не понимаю, почему работает портал, через который я сюда пришла. И не факт, что отсюда драконы не смогут стартануть. Проверить-то мы не можем.

— Потому что путь в него никто не закрывал, кому он в пылу битвы был нужен, — предположила горгулья. — Кроме того, он соединяет земные миры, и амулет перехода не привязан к вещи, ты сама и есть амулет, — она показала на знак на моем предплечии в виде звезды, которую я всегда считала родимым пятном. — Родители предполагали, что вещь ты можешь потерять, или амулет могут отобрать, или поменяешь место жительства. Они хотели, чтобы ты могла вернуться при любых обстоятельствах. И сейчас портал остается открытым как бы из твоего мира, хотя здесь он привязан к определенному месту. Меня больше интересует, почему там драконы не могут подняться на звезду. Небо-то вроде чистое.

Я пожала плечами.

— Может, крылья у них силу черпают в одном из закрытых небесных или подземных миров? Ну не летят же они со скоростью света прямиком через вакуум миллионы километров. Сдается мне, астрономию я знаю получше, чем вы вместе взятые. Вам с планеты на планету, как на променад сходить, так что астрономия вам, как телеге пятое колесо. Скорее всего, какими-то порталами пользовались, и открывать их могли по желанию. Об этом надо у драконов спрашивать. У вас тут никакой связи с внешним миром, случайно, не было, что-то типа телефона? Не поверю, чтобы, зная о такой связи, вы от нее отказались.

— Была. Только она не работает. Я пробовала позвать на помощь. Правда, есть еще способ, только я воспользоваться им не могу.

— Стеклянное озеро? — догадалась я.

Горгулья кивнула.

Через пару секунд мы бежали в чертог Одина.

— Кого вызывать будем? — я-то тут вообще никого не знаю. — А, главное, как их вызвать на связь? Мы их видим и слышим, а они нет.

— Нужно встать на середину экрана, тогда они увидят отражение и услышат, что им скажешь. Один так со смертными общался, видела пару раз, — лицо горгульи сияло.

— Не-не, не встану! — заупрямилась я. — Здрассте, я — ваше величество, бабушка валькирия сорока пяти лет отроду, наследница и владычица ваша… — охренеют и попадают со смеха. Тут у вас любой младенец на порядок старше меня.

— Я помогу тебе стать валькирией. Ненадолго смогу, наверное. Сил много нужно, чтобы удержать чужое сознание в определенном состоянии. Человеческое легко, а твое управлению плохо поддается.

— А как меня звали? Если я своим именем назовусь, они не поймут, что за наследница. Когда я родилась, миру, наверное, об этом поведали… пушки там, салюты, праздник, пир на весь мир, или скромненько все было?

— Праздник был, да, неделю гуляли. У меня глаз как раз тогда и украли. А имя твое Мирмира, что значит Миру Мир. Родители, когда сюсюкали, Мирочкой или Мирок называли.

— А что сразу не Мир-Май-Дружба или Пролетарии-Всех-Стран-Соединяйтесь? Мира, значит. Ну, ничего так имечко, — посмаковала я его вслух. — Кстати, а тебя как зовут? А то все ты да ты…

Горгулья густо покраснела, потом вздохнула.

— Горгулья, так и зовут. Я ж не человек. В личном деле — существо неопределенного вида с демоническими свойствами, и каталожный номер. Еще Каменюкой называли, прозвище такое, или Грымлей. Да нас всех, так и зовут, мы ж на одно лицо.

— Будешь Гуля, — решила я. — Каменная Гуля Фауновна. Пращура твоего, Кхорна, поминать не будем, а то помяни его… Для меня ты еще какой человек, а человеку без имени нельзя.

Очень хотелось увидеть себя в зеркале. И зеркало материализовалось прямо за озером. Все время забывала про чудесное свойство этого ледяного помещения. В зеркале отразился какой-то кошмар, хоть и приводила себя в порядок все утро. Опять мешки под глазами, волосы во все стороны торчат, тело какое-то бесформенное.

Расправила плечи, дожидаясь, когда отрастут крылья.

Гуля аж вспотела, взывая к моему сознанию. Наверное, ей было не легче, чем мне, когда я ползла в этот мир через барьер. И у нее получилось. Я снова вспомнила в мельчайших подробностях то мгновение над пропастью, ощущение полета — и осталась в этом состоянии, стараясь его удержать.

Вышла на середину озера по стеклянной поверхности.

— Мне драконов, пожалуйста, — попросила Всевидящее Око.

И внезапно оказалась в спальне демона Граммуля. Он развалился на кровати в окружении трех прекрасных гурий, ласкающих его бицепсы и кубики на животе, одна так вообще вылизывала пятки и посасывала пальцы ног. Ублажал себя мужик со знанием дела, ни в чем себе не отказывая.

Козел!

Я что, думала о нем?

Горгулья не удержалась и прыснула, но тут же стала серьезной, напряженно медитируя.

— О, боги, что за прекрасное видение?! — опешил демонический князек, соскакивая с кровати, глядя куда-то вниз, напротив себя. Прекрасные гурии попадали с его тела. Я тоже глянула вниз и увидела себя, внизу, на уровне ниже, нет, не вниз головой, просто моя немного призрачная копия стояла в его комнате.

— Это… кхе, кхе, — я на мгновение растерялась, прокашливаясь. В горле что-то запершило. Не могла понять, то ли мне было стыдно смотреть на его обнаженный торс, то ли хотелось сунуть денежку в трусы за стриптиз. Заставила себя собраться с мыслями, увидеть в этом «вообще-то очень даже ничего демоне» обычного черта с рогами. — Я наследница дома Брунгильды, валькирия Мирмира. Вещаю с дворца… — хотела сказать название, но, оказывается, забыла поинтересоваться у горгульи, как город-крепость называется. — Хотела спросить, нарыл что-нибудь? Сведения какие-то о чертовщине, что творится здесь? Только быстро и по делу, связь может оборваться.

Демон на мгновение завис.

— Поглядывала что ли? — опешил он.

— Случайно. Случайно вышло. Прости. Кое-что искали, оказалось у тебя в сокровищнице лежит.

— Что именно? — подозрительно поинтересовался он.

— Глазик моей стражницы и подруги. Верни при случае. Нехорошо чужое брать. Если что, выкупим.

— С удовольствием, — демон явно тянул время, разглядывая меня. — А я думал, все валькирии погибли. А где Валькирьев город-дворец и гора Одина? Приличную территорию найти не можем.

— Не все, я, как видишь, осталась. Дворец тут, только по другую сторону. Так нарыл-то что?

— Ничего. Не было такого, чтобы ад и рай оказались отрезаны от мира. Вот проходы между мирами — другое дело. А тут и то, и другое. А вы, Повелительница, вечерком что делаете? Может посидим, пообщаемся? Покумекаем над дилеммой… — он засуетился, выталкивая гурий из спальни и принимая человеческую форму, тоже с крыльями, обвязываясь простыней. — Обсудим, так сказать, сложившуюся ситуацию.

В человеческом образе он был нечеловечески хорош. Особенно завораживающий пронзительный взгляд, из-под черных вразлет бровей. И сохраненные пропорции идеального накаченного тела. Правда, смотрел он не на меня, а на мою копию. Я вспомнила, как выгляжу на самом деле, представила его реакцию, если б явилась как есть, меня разобрал смех, и я поторопилась покинуть поверхность экрана.

— Это сейчас что было? — нахмурилась горгулья.

— Клянусь, я даже не вспоминала про него, пока в его спальне не оказалась, — клятвенно заверила я.

— Демонам верить нельзя, демоны лживы и развратны.

— Я в курсе, видела. Давай так, сначала драконов найдем, а уж потом я по экрану продефилирую.

Горгулья кивнула:

— Ищи.

На этот раз мы попали прямо к дракону, как ящерица разлегшемуся на скале и греющемуся на солнышке. Картина была та еще. По скале к нему пыталось подползти мертвое воинство, уж не знаю зачем, может умереть хотели, а дракон между делом, чуть прищурив глаза, поджаривал их, выпуская изо рта струи пламени. Или сметал хвостом, сбрасывая самых шустрых со скалы вниз. Лениво, нехотя. Мертвые поджаривались, но не быстро. Еще не сгнившая плоть чернела и обугливалась, но внутри гореть не хотела.

Я глянула на себя в зеркале. Готова. Глаза горят, крылья за спиной раскрыты, тело молодое, гибкое.

Шагнула на экран, проследив за своей копией. Она зависла над скалой, над мертвяками. Дракон как раз плюнул огнем — огонь прошел сквозь меня, не причинив вреда.

— Здравствуйте, разрешите представиться. Мирмира, наследница дома валькирии Брунгильды. Вещаю с горы Одина из Валькирьева дворца. Хочу у вас спросить, как вы летите на звезду, через портал или через пространство. Очень важно. И желательно ответ получить быстро.

Дракон, заметив меня, аж подпрыгнул на скале, испепелив мою копию взглядом. И тоже завис.

— В смысле? Извините, я как-то пропустил сам вопрос. Ваше появление было столь неожиданно… А, да, как летим… Э-э, — он приподнялся на задних лапах, разведя передние, — сложный и неожиданный вопрос. Через портал, наверное, что-то я не помню, чтобы преодолевал большие расстояния. Просто раз, и я там, в зоне активной турбулентности или выше, в поле, где температура самая высокая. Но получалось это, само собой. Я никогда не задумывался над процессом. А сейчас поднимаемся и попадаем в такой холод, который высасывает из нас силы мгновенно, а до звезды, как до Асгарда пешим ходом, — у него скатилась крупная слеза. — Вы спасете нас?

— Ничего обещать не могу, но попробую. Не могли бы вы вспомнить, нечто подобное? Может, кто-то из богов или магов уже закрывал вход в нижний или верхний миры? Знаю, знаю… золото… расплачусь потом.

— Какое золото?! Я ваш покорный слуга! Боженька, — закатил он очи к небу, — ты услышал нас! Валькирии живы, род валькирий продолжается! Повелительница моя… — слезы из глаз дракона хлынули градом, и он как-то по человечьи начал протирать глаза. — Простите, Госпожа…

— Так, оставить панику! Ищем информацию, как убрать завесу.

— Мы ищем, только где ж нам с богами тягаться?! Чем прогневили мы, за что обрекли нас на смерть?! Наслали на нас вот ЭТО! — раздраженно указал он лапами в мертвеца.

— Боюсь, вы тут не при чем, под замес просто пали. Ну, мертвых драконов, равных вам по силе, вроде на планете нет, а с этими вы неплохо справляетесь, — оценила я ситуацию. — Не все так страшно.

— Будет страшно, если хоть один из нас умрет! Мы ж драконы, в драконьей сути питаемся кровью и мясом. Или высокими температурами. Очень высокими, на земле таких нет. Что будет с людьми? А еще эти, голубенькие светлячки, по ночам как мухи липнут, пытаются чешую прокусить. Из-за этого нам приходится в драконьей ипостаси оставаться — в человеческой мы уязвимы. А это нас очень быстро обесточивает. В драконьей ипостаси нам много энергии нужно.

— Призраки, — догадалась я.

— Они самые, — мрачно выдохнул огненным паром дракон.

— Ладно, будем искать выход, — попрощалась я. И посоветовала: — Вы бы не расходовали энергию. Не оставайтесь по одному — кто-то один дежурит, пока все спят. И, возможно, какую-то магическую защиту от призраков ставить.

— Сделаем, — бодро отрапортовал дракон.