Золушка

Анастасия Александровна Писченкова-Шипинская (2024)

Накануне Нового года в глухой деревне к паре пенсионеров в дом стучится маленькая девочка. Она ищет свою мать. Напуганные люди вызывают полицию. Капитан Александр Кириллов расследует это дело. Но по мере расследования всплывают неожиданные детали. Например, девочка не знает своего имени, а когда она встречается с женщиной, которую считает мамой, та отрицает родство. Это подтверждает тест ДНК. Как такое возможно? История погружает читателя в атмосферу напряжённого поиска и раскрывает сложные взаимоотношения между героями.

Глава 2

Екатерина Андревна лежала в свой кровати рядом с мужем, натянув хлопковую ночнушку в мелкие цветочки, и заставляла себя спать. Она то вглядывалась в темноту, стараясь не думать о случившемся, то жмурилась, вспоминая, что ела на завтрак, на обед, ужин — в общем, старалась думать обо всем угодно, лишь бы выгнать из головы фразу из двух слов, которая, собственно, и не давала спать. “Какой ужас,” — думала Екатерина Андреевна и ерзала на постели. Наконец, пожилая женщина не выдержала и сказала вслух:

— Какой ужас, Коля…

— Что именно? — недовольно ответил Николай Степанович.

— В смысле, что? Коля, ты как обычно. Девочка эта! Все думаю, где ее мать, почему она пришла именно к нам? Почему именно в нашей деревне высадило ее это чудовище?

— Катя, давай спать. Капитан же сказал: нашли, разбираются.

— Господи! — вдруг заорала хозяйка. — Как я с тобой живу столько лет?! Вечно тебе нет дела.

— А тебе вечно дело есть до всего!

В итоге Екатерина Андреевна так накрутила Николая Степановича, что ему было проще встать, переодеть пижаму на зимнюю куртку и ехать в метель на старой девятке в участок за 10 километров, чем дальше слушать, какой все-таки ужас произошел.

“Лучше бы остались дома..” — всю дорогу думал Николай Степанович. — “Лучше бы остались дома…”

Мужчина даже не подозревал, что именно в этот раз дома,действительно, оставаться не стоило. И именно в этот раз Екатерина Андреевна была права: скоро их жизнь перевернется с ног на голову, а девочка постучалась в их дом не просто так. И совсем скоро слово «ужас» приобретет для этой семьи новые ассоциации.

***

Сержант, мужчина, чьи морщины напоминали линии на географической карте, проводил пенсионеров к капитану. Их шаги были тяжелыми и медленными. Шепотом пенсионеры говорили о девочке, о Новом годе, о возможности дать малышке хоть на время кров и тепло. Их собственный дом давно стал похож на заброшенный сарай — тихий, пыльный, хранящий лишь воспоминания. Они ведь тоже были когда-то родителями. Но потеряли дочь. Вернее, думали, что потеряли.

В кабинете капитана обстановка была скромной: кушетка, пара стульев, стол, лампа, доска для записей, полка для папок с бумагами и окно. Старшие дети сидели на кушетке. Глаза у них были огромные, вопросительные. Золушка же сидела за столом. Она казалась вырезанной из дерева — спокойная, невозмутимая, как старый дуб посреди поля.

Сержант открыл дверь перед «гостями», но они не вошли. Пожилые люди застыли в дверном проеме как вкопанные, уставившись на детей.

— Проходите, — сказал сержант.

…

— Про-хо-ди-те, — повторил он громче.

В этот момент из кабинета донесся тонкий детский голос.

— Привет, бабуля, — сказала старшая девочка, Катя.

Глаза сержанта стали похожи на два страусиных яйца. Он протер их кулаками. И вопросительно уставился на пенсионеров.

Екатерина Андреевна побледнела. В ее сердце был нанесен точный удар, который разрушил уютный, привычный мир.

И тут девочка добавила.

— Дед, а ты почему молчишь? Привет, говорю.

Казалось бы, простые слова. Но часто именно в таких простых словах кроется правда, от которой пытаешься скрыться много лет.

— Какой ужас, Катя, — проговорил Николай Степанович и рухнул на один из стульев, удачно стоящих возле входа. Видимо, он был не первый посетитель, который терял чувства на пороге этого кабинета.

Часто человеческая судьба определяется случаем, но в этот раз все решила маленькая девочка, которая постучалась в дом в канун Нового года. Чудо это было? Станет ясно совсем-совсем скоро.

***

Разговор с женой Алексеича прервал дежурный.

— Товарищ капитан. Там к вам пенсионеры пришли. Я проводил в кабинет. И вы будете удивлены.

— Так, Ир, целую. Надеюсь, скоро буду, — бросил Кириллов жене и вернулся к сержанту.

— Че там случилось?

— Кажется, старшие дети знают этих пенсионеров.

— Знают?

— Ну, дети назвали их бабушка и дедушка.

Кириллов не курил уже несколько месяцев, но в этот момент рука машинально потянулась в карман за пачкой.

***

— Что, к черту, здесь происходит? — рявкнул капитан, врываясь в кабинет.

К этому моменту в его участке стало уже две рыдающие женщины: одна, запертая в камере для допроса, другая — Екатерина Андреевна — дрожащая, с платком, прижатым ко рту. Платок был единственной преградой для бури, которую эта несчастная женщина сдерживала много лет. Муж держал ее за плечо, словно стараясь впитать в себя ее боль.

— Могли бы и не выражаться: здесь дети сидят, — пробормотал Николай Степанович, голос его был хриплым.

— Могли бы сразу отвечать на вопрос, — прошипел Кириллов. Терпение у капитана, казалось, было на пределе.

Внезапно, из этого вихря слез и криков,"вынырнула"старшая Катя.

— Это наши бабушка и дедушка. Мы не видели их много лет. Маша вообще была маленькая, когда мы уехали.

Екатерина Андреевна закивала, пытаясь сглотнуть слезы и что-то сказать, но наружу прорывались только всхлипы. Ее рыдания были не просто плачем — это

была надежда матери, что все с ее ребенком хорошо. Много лет мать ждала. И совсем скоро эта встреча произойдет.

"Все же хорошо, что не остались дома…" — пронеслось в голове у Николая Степановича.

— Где наша дочь? — спросил он вслух.

Кириллов громко выдохнул, словно выпустил из легких целый поток накопленного раздражения. Он сунул руки в карманы, словно ища там ответ на вопрос, который сам себе еще не сформулировал.

— Пу-пу-пу-у, — пробормотал он. — Ладно. Сейчас приведу. Его слова прозвучали странно, словно он сам не верил в то, что говорит, словно его ответ был лишь попыткой спрятаться от необъяснимой путаницы, которая так внезапно свалилась на него.

***

— Лена, — прошептала Екатерина Андреевна. Её дочь, Елена, стояла перед ними, вся изможденная, вся в слезах, во взгляде ее было нечто невыразимое, смесь отчаяния, стыда и безграничной любви.

— Привет, мам. Привет, папа.

Тут в кабинете начался буквально хор рыданий, глухой, пронзительный. Только Золушка и капитан Кириллов остались невозмутимыми: ребенок не понимал, что происходит, капитану же казалось, что он оказался героем кино.

— Знаете, господа, до Нового года осталось 48 часов. Я хочу к детям и к жене домой, встретить праздник. Мне не до ваших семейных секретов, не до разбирательств в ваших запутанных отношениях. Если ситуация не начнет проясняться прямо сейчас, я вызываю следователей. Будет уголовное дело, а вы, Елена, поедете"отдыхать"в камеру. Даю вам последний шанс все рассказать.

Здесь все строго посмотрели на Алексеича. При этом в каждом взгляде читалась своя причина: Екатерина Андреева не до конца верила в происходящее, Николай Степанович хотел поговорить с дочерью и укрыть ее ото всех бед, дети хотели домой, а Елена явно стыдилась теперь своего положения еще больше. Она захлюпала носом, сглотнула слезы, резко вытерла ладонями лицо, вздохнула и сказала:

— Ладно. С чего начать?

— С начала, — выкрикнул капитан.