Золушка

Анастасия Александровна Писченкова-Шипинская (2024)

Накануне Нового года в глухой деревне к паре пенсионеров в дом стучится маленькая девочка. Она ищет свою мать. Напуганные люди вызывают полицию. Капитан Александр Кириллов расследует это дело. Но по мере расследования всплывают неожиданные детали. Например, девочка не знает своего имени, а когда она встречается с женщиной, которую считает мамой, та отрицает родство. Это подтверждает тест ДНК. Как такое возможно? История погружает читателя в атмосферу напряжённого поиска и раскрывает сложные взаимоотношения между героями.

Глава 10

На следующий день жены, погрузив сонных детей в машину, с самого утра отправились в город — по магазинам, в аквапарк и кафе. Даже бабушка Рима, оставив свой пост в кресле в углу гостиной, тоже поехала развеяться. Мужчины же собирались разобрать документы по делу Золушки. Еще вчера Егор позвонил начальнику и отпросился на пару дней, сославшись на семейные обстоятельства.

— Пока, мальчики! — игриво помахала Ирина на прощание. — Не скучайте.

— Ладно, — капитан поднял руку ладонью вверх. И подождав, пока машина скроется за поворотом, бросит Егору:

— Ну что, пора копаться в этом мусоре?

— А что еще останется, капитан.

Они быстро прошли в дом, Алексеич достал из чемодана неприметную папку и бросил на кухонный стол. Затем он достал свой блокнот. И занял

место на одной из табуреток. Егор в это время, надев очки, уже просматривал документы.

— Ты начал с контракта? — спросил Кириллов.

— Ага, — не отрывая взгляд от листа, сказал Егор.

— Знаешь, Саш, — начал Егор, его голос был тихим, — я вот смотрю на эти листы и думаю, что это просто какое-то… узаконенное издевательство. Написано так, будто это не договор о рождении ребенка, а какая-то формальная покупка очередной вещи.

Егор передал контракт другу и стал просматривать другие бумаги.

Алексеич взял в руки документ, словно это был опасный предмет. Он искал ложь между строк, потому читал так внимательно, будто выискивал змей в траве.

— Ты обратил внимание, что здесь сказано, что агентство не несет ответственность за то, что будет с ребенком после рождения? — спросил Кириллов. — То есть, они как бы снимают с себя обязанности за все, что происходит после родов — передала суррогатная мать ребенка или нет, получается, это ее проблемы. Это же абсурд. При этом имена родителей для суррогатной матери неизвестны. Для нее они — анонимы, порядковые номера.

Егор кивнул.

— Или вот еще, — продолжил Алексеич, — механизм выплат прописан так, что они могут платить сколько хотят и когда хотят. Никаких конкретных сроков, никаких гарантий. Есть только общая сумма, и то в случае успешного завершения сделки, и аванс. Но что считается успехом: роды или то, что ребенка заберут биологические родители?

— Но ведь Елена получила аванс. 9 тысяч евро, — Егор как раз закончил изучать ее заявление. — Не так уж и мало, согласись.

— Видимо на них она и жила те пять лет, что была здесь.

Егор почесал бороду, подсчитывая реально ли растянуть чек на такой большой срок. На какое-то время в комнате повисла тишина. Мужчины сидели за столом, среди разбросанных бумаг и копий, и продолжали изучать этот холодный отпечаток человеческой жестокости.

— Тащи комп. Будем искать других пострадавших, — сказал Кириллов.

Егор кивнул. И на несколько минут вышел в другую комнату, вернувшись с ноутбуком.

В это время Александр откинулся на спинку стула, потер виски, словно пытаясь прогнать назойливые мысли. Контракт лежал на столе, словно призрак какой-то несбывшейся мечты, и каждый раз, когда он на него смотрел, в нем нарастало неприятное ощущение тошноты. Он вспоминал глаза Золушки. Ее радостное: «Мама!». Слезы Елены, ее рассказ. И не понимал, почему люди в мире за столько лет существования так и не научились жить дружно?

— Слушай, Саш.

Алексеич от неожиданности вздрогнул: слишком сильно он погрузился в размышления устройства общества.

— Саш, вот смотрю я на это… и не понимаю. Ну как можно было такое подписать? Тут же все против нее! Это же, черт возьми, не договор, а какое-то приглашение в ловушку.

Алексеич сидел, сложив руки в замок, и шевелил большими пальцами. Глаза его смотрели прямо перед собой. Он напряженно кусал губы. И наконец выпалил.

— Два варианта, Егор. Либо Елена не понимала, что подписывает, либо ее убедили, что это единственный выход. Ну, или оба варианта вместе взятые.

— Не понимала? Это же не лотерейный билет. Тут, целая человеческая судьба стоит на кону. Как можно быть настолько слепой?

Капитан опять задумался. Он в деталях вспоминал тот день до Нового года. Каждый разговор, каждую мелочь.

— Отчаяние ее заставило, — сказал Кириллов. — Отчаяние может заставить людей на многое. Она могла быть в таком положении, что у нее просто не было выбора. Или, вернее, она думала, что выбора нет. Возможно, ее кто-то в этом убедил. Я даже подозреваю кто именно.

— А ты не думаешь, что эти"агентства"спецом ищут таких вот молоденьких дур, разыгрывают перед ними спектакль, мол, посмотрите как все счастливы, как все легко, а деньги-то какие? Плюс давят на больные точки.

— Все может быть. Надо проверить.

— Короче надо искать других потерпевших.

— Короче надо искать.

— Ты или я?

— Давай я останусь за компом. Чекну отзывы, негатив какой-то на это агентство, посмотрю профили в соцсетях клиенток, может форумы, статьи. А ты пока езжай к женщине, у которой Лена жила все пять лет. Алина ее зовут. Договор?

— Ага, давай, погнали.

***

Дверь открылась почти сразу, словно Алина ждала его. Егор про себя отметил, что даже в домашней одежде она выглядела так, будто только что сошла с обложки глянцевого журнала. И все же ее глаза были какими-то пустыми, словно у куклы.

— Егор, следователь по особо важным делам, — сказал он, протягивая удостоверение. Алина взяла его аккуратно, словно это был какой-то заразный предмет, и бегло просмотрела.

— Понимаю, — спокойно произнесла Алина, протягивая удостоверение. Затем она отвернулась и пошла в дом. Дверь оставила открытой. Это и было приглашение войти.

Его прошел внутрь. В гостиной было так же стерильно и холодно, как снаружи. Интерьер был в светлых тонах, минимум деталей, словно обстановка была не для жизни, а для демонстрации. Они прошли в кухню, где царил такой же гнетущий порядок. Алина подошла к бару и, не спрашивая Егора, налила бокал красного вина.

— Будете? — спросила Алина, протягивая ему бокал.

— Нет, спасибо, — ответил Егор. — 10 утра, а вы уже пьете?

— Могу себе позволить, — Алина пожала плечами и сделала глоток.

— А где ваш муж? — начал разговор следователь.

— А это имеет отношение к делу?

— Нет. А дети?

— Детей у меня нет. Давайте ближе к делу.

Они сели за стол.

— Хорошо. Перед Новым годом в России задержали Елену Афанасьеву, она утверждает, что именно вы сподвигли ее стать суррогатной матерью, что привело к тому, что может пострадать ребенок.

Егор отслеживал ее реакцию, словно изучал редкое животное.

Алина сделала еще глоток. Вино будто испарилось в ее гортани, как будто это был не алкоголь, а кислород, необходимый для поддержания ее призрачного существования. Ее глаза, холодные и бесцветные, встретились с глазами следователя. Егору стало неуютно. Она действительно напоминала фарфоровую куклу: идеальную, красивую, но совершенно неживую. Разговаривать с ней было странно. Как будто ты разговариваешь с персонажем мультфильма, который застрял в реальном мире и пытается вести себя как человек.

— Я не убеждала ее, — сказала Алина, и ее голос прозвучал как отголосок из другого измерения.

— То есть, вы к этой истории не причастны?

— Я в курсе всей истории, но Елене в ней пыталась помочь, — Алина говорила так, будто раздавала милостыню беднякам, а не ввязывалась в сомнительные дела. — Мы с мужем дали ей бесплатное жилье, дали работу, оплаты за которую хватало на частные детские сады и медицину, разрешали брать нашу машину. Ели за одним столом. Мы ей сопереживали, — Алина говорила это так буднично, как будто перечисляла свои ежедневные покупки в продуктовом. Егор невольно подумал, что сопереживание Алины похоже на пожертвования миллионеров — вроде и благое дело, но какое-то отстраненное и фальшивое.

— Но ведь именно вы первая рассказали ей о суррогатном материнстве?

— Это она так сказала? — Алина подняла бровь, словно ее обвиняли в преступлении против человечества.

— Мне повторить вопрос? — Егор нахмурился, чувствуя, как терпение начинает иссякать.

— Я думала, что она в курсе, чем занимается ее муж, — Алина выдала это, как будто рассказывала рецепт утренней каши.

— Ее муж? — Егор удивился, не понимая куда ведет Алина.

— А, так вы не знаете, — Алина засмеялась, и ее смех прозвучал как звон разбитой хрустальной вазы. — Значит, Елена вам не все рассказала, — повторила Алина и откинулась на спинку стула, словно эта сцена была лишь развлечением для нее. — Вы извините, Егор, мне такие проблемы не нужны. Могу только сказать, что ваших сил справится с этим делом точно не хватит. Обычному следователю оно не по зубам, — она говорила так, будто он был не человеком в погонах, а сантехником, который просто не по адресу попал.

— Почему вы так думаете? — спросил Егор, уже не скрывая раздражения, которое нарастало в нем как снежный ком.

Алина допила вино. И Егору на мгновение показалось, что она питается этим напитком, словно хищный цветок, который пьет росу. Затем натянула свою улыбку голливудской звезды, ту самую, которая, по его мнению, годилась только для рекламы зубной пасты, и мило сказала:

— Вам пора.

Немного помешкав, Егор встал и сказал:

— Спасибо за разговор.

Он быстро направился к двери и хотел сказать: “До свидания”, но посмотрев на Алину еще раз, только успел подумать: “Как же, черт возьми, она похожа на куклу….”

***

Кириллов, придвинув к себе кружку с остывшим кофе, начал свое погружение в цифровые глубины. Он набрал в поисковике «суррогатное материнство», и на него, как из рога изобилия, посыпались ссылки на статьи, форумы, блоги, словно открылась какая-то цифровая клоака, в которой кипели чужие судьбы и разбитые надежды. Оказалось, что истории о суррогатном материнстве в интернете — это как грибы после дождя, растут буквально на каждом шагу. И большая часть этих историй не про счастье и радость, а про обман, слезы и несбывшиеся мечты.

Одну из таких статей Алексеич нашел в блоге на Дзене. Девушка под ником tanya_2001 рассказывала о том, как в агентстве, куда она обратилась, перед ней менеджер явно звонила подставным людям. Такой вывод “Таня” сделала, так как в агентство обращалась с подругой. И когда пришла подруга, менеджер ровно на моменте подписания контракта, как и с “Таней” словно случайно набрала все той же девушке Анне, которая восторженно отзывалась об их сотрудничестве.

“Ловкий ход, ничего не скажешь, — отметил Кириллов. — Хотя, нет, скажешь — цинизм.”

Большинство претензий суррогатных матерей, конечно, касались невыплаченных денег. Деньги, очевидно, были главной движущей силой в этом бизнесе, а дети — лишь побочным продуктом. Истории были как под копирку: «обманули», «забыли», «обещали». Многие матери не получили гонорар, так как по разным причинам на поздних сроках беременность пришлось прервать по медицинским показаниям. Прошерстив с десяток блогов, капитан сделал вывод, что те, кто занимаются рождением детей профессионально, как оказалось, хотя бы раз сталкивались с тем, что детей не забирали. По спине пробежал холодок.

— Ну чтож, пора переходить к действиям, — сказал Александр сам себе, отхлебнув холодный кофе. — Фу. Надо, наверное, новый сделать.

Встав из-за стола, разминая затекшую спину, Кириллов, словно робот, направился к кофемашине. Нажимая на кнопки, он обдумывал, как сделать правдоподобный профиль в соцсетях. Какой образ ему больше подойдет? Богатый, но не слишком наглый? Доверчивый, но не идиот? Заварив новый бодрящий ароматный напиток, Александр присел обратно к столу. Сначала он решил создать страницу “Вконтакте”. Образ пожилого миллионера, тоскующего по наследникам, сложился с помощью нейросетей. Получился вполне себе благообразный старичок с немного грустными глазами и аккуратной седой бородкой. Профиль выглядел вполне натурально, даже с каким-то налетом ретро-ностальгии. Создав себе фальшивую страничку, Кириллов начал писать девушкам из статей, представляясь «будущим папой». Миллионер писал, что хочет найти агентство, потому что его сын умер молодым, не оставив наследников. Докторам удалось заморозить его биоматериал. Нужна донорская яйцеклетка и суррогатная мать. Егор спрашивал у каждой девушки, какое агентство она советует, а какое точно не советует и почему. Четверо из пяти девушек оказались в сети, и ответы не заставили себя долго ждать.

“Солнечные дети” сразу нет.

“Солнечные дети” — бред.

“Солнечные дети” однозначно нет.

“Солнечные дети” вас только обманут, не идите туда.

— Понятно, значит ищем концы в агентстве “Солнечные дети”, — Кириллов опять говорил сам с собой, словно пытаясь убедить себя в чем-то.

Сайт агентства выглядел типично — глянцевая картинка, счастливые лица, обещания чуда — все, как обычно. Как будто попал в какой-то виртуальный рай для будущих родителей. Любопытно было посмотреть отзывы по геолокации. Капитан отсортировал комментарии по рейтингу и среди восторженных пяти звезд вдруг обнаружил Марину Федосееву. Отзыв ее напоминал крик о помощи, нацарапанный на стене камеры. Если сократить до одного предложения, девушка желала всем сотрудникам агентства получить длинные тюремные сроки, причём в самых живописных выражениях. Кириллов невольно улыбнулся.

“Ну, вот и еще один пазл сложился”, — подумал он. И вслух добавил:

— Придется позвонить Васе.

Капитан достал мобильный, открыл записную книгу и нашел контакт “Технарь”. Пару гудков.

— Привет, Вася. Есть минутка? Это Кириллов.

— Привет. А я могу сказать, что нет? — Вася любил съязвить. Это был программист, которого обычно рисуют в мемах: челка, очки, смешная одежда и вечное ощущение, что он только что оторвался от экрана компьютера. Вася мог найти любой контакт и восстановить данные даже из пыли.

— Найдешь мне контакты одной барышни? Сейчас в чате скину, где искать.

— Час времени дашь мне?

— А быстрее никак?

— Скидывай, я посмотрю, что можно сделать.

— Спасибо.

Кириллов положил трубку. Вася, конечно, всегда ворчал, но делал свою работу на отлично. Пока технарь возился с поисками Марины Федосеевой, капитан решил позвонить в агентство и прийти на консультацию под видом заказчика. Он посмотрел на часы. Время — почти обед.

— Ну, что, — пробормотал он себе под нос, набирая номер телефона «Солнечных детей».

— Алло, — ответил ему женский голос. В голосе сквозило что-то искусственное, как у продавца из магазина по продаже искусственных цветов.

Алексеич представился. Смысла выдумывать легенду не было. Все равно завтра первым делом проверят документы.

— Хочу прийти на консультацию. Жена не хочет рожать второго ребенка. За фигуру беспокоится.

— Да-да, я все понимаю. Сейчас посмотрю, когда есть свободное время для встреч, — на минуту девушка пропала, словно ушла на совещание. — Могу предложить встречу на завтра на 15.00.

— Идет, — ответил капитан, чувствуя, как его уже достает этот искусственный тон.

— С собой возьмите все документы. Будем ждать.

— Спасибо.

Кириллов положил трубку и посмотрел в окно. На улице было пасмурно, словно погода соответствовала его мыслям. Он каждый раз думал, почему преступники не могут просто сознаться. Почему они, зная, что рано или поздно их поймают, все равно продолжают лгать и изворачиваться? Знают ли они, что их однажды разоблачат, или надеются на то, что останутся незамеченными никогда? Ждут ли преступники своих наказаний, как неизбежного конца своей жалкой истории? Или они, как герои Достоевского, наказывают себя сами, втайне мучаясь угрызениями совести? Мучают ли их кошмары по ночам? Или они просто спят спокойно, в тишине, словно ничего не произошло?

Тишину прервала неприятная мелодия звонка.

— Нашел я твою Федосееву. Работает в пиццерии у заправки, но почему-то в Казахстане. Так и должно быть?

— Да.

— Тогда адрес сброшу смс, — выпалил Вася.

— Ты молодец, спасибо еще раз, — ответил Кириллов.

— А что мне за это будет? — спросил технарь с ноткой упрека в голосе.

— Зависит от Федосеевой, — хмыкнул Алексеич, и положил трубку.

Теперь надо было позвонить Егору и попросить переговорить с Мариной.

— Привет. Ну как успехи? — спросил Алексеич.

— Привет. Ну так. Расскажу дома. Что-то нашел? — Егор закуривал возле дома Алины.

— Да, что-то нашел. Сгоняешь по еще одному адресу? Там будет пострадавшая.

— Давай адрес.

***

Егор не стал откладывать поездку. Такси приехало быстро. Заправка была в часе езды от дома Алины, и Егор, уставший после разговора, задремал. Ему снилось, что он снова ребенок. Ему лет семь, и он стоит на коленях, играя в песочнице рядом со своим лучшим другом, Сашкой. Песок теплый и сухой, солнце светит ярко, и мир кажется простым и понятным. Сашка — это Сашка, его мама — это его мама, и все идет как надо. Они строят крепость из песка, защищают ее от невидимых врагов и смеются, так звонко, как смеются только дети.

И тут, внезапно, как раскат грома, в его голову врывается мысль. Не просто мысль, а какое-то ледяное осознание, которое сковывает его изнутри. Кто-то, словно шепчет прямо в ухо, говорит ему, что его мама — это не его мама. Что женщина, которую он любит, которая обнимает его и целует перед сном, — она не настоящая. Что его родила какая-то другая тетя, совершенно неизвестная ему женщина, суррогатная мать, как шепчет ему тот же невидимый голос. И эта мысль, как ядовитая змея, проникает в самое сердце, отравляя его спокойствие.

Егор пытается отмахнуться от этой мысли, но она цепляется за него, словно репейник. Он смотрит на свою маму, которая сидит на скамейке неподалеку, вяжет шарф, и внезапно видит ее другими глазами. Он вдруг начинает сомневаться в ее любви. В каждом ее взгляде, в каждом ее прикосновении он теперь видит какой-то фальшивый отблеск. Он уже не может просто любить ее. Теперь он пытается ее изучить. Как будто она экспонат музея, а он, маленький мальчик, смотрит на табличку и пытается понять. Он видит, как она ему улыбается, и эта улыбка теперь кажется ему какой-то неестественной. Как будто она играет роль. Как будто она обманывает его.

Он смотрит на Сашку. Тот все еще возится с песком, но теперь Егор завидует ему. Сашка не знает ничего о суррогатных матерях. У Сашки есть мама, настоящая мама. А у него? Егор чувствует, как по щекам катятся слезы. Он не понимает, как это возможно, он не понимает, кто он теперь такой, не понимает, любит ли его мама на самом деле. Мир, который только что был таким простым, рушится на глазах, как песчаный замок, на который наступил великан.

Он оглядывается по сторонам, пытаясь найти ту, другую, свою настоящую маму. Но ее нет. Вместо нее он видит только серые силуэты. Лица незнакомых женщин, похожих на призраков. И каждая из них смотрит на него, как на чужого ребенка. Егор чувствует себя потерянным, одиноким и преданным. Его сердце сжимается от боли. Он пытается закричать, но голос застревает в горле. Он хочет, чтобы этот кошмар закончился, но он все продолжается и продолжается, не давая ему шанса проснуться.

Он смотрит на песок, который еще недавно был таким теплым, и теперь кажется холодным и чужим. И понимает, что его жизнь, его прошлое, его детство, было обманом. И он хочет вернуться в прошлое, и хочет этого обмана избежать. Он хочет проснуться, и чтобы все снова стало как прежде.

— Вы приехали, — донеслось из приложения.

— А все, спасибо.

— Да, вы всю дорогу проспали, — сказал водитель и улыбнулся в зеркало заднего вида.

Егор сунул водителю купюру.

–Можно без сдачи.

Сунул и затем вышел на мороз.