Энн и ботинок Гудмена

Алисия Кохел, 2023

Энн грозит провести всё лето в городке Уиллоу-Вэлли вдали от друзей. На помощь приходят только книжки и воображение, которые толкают её на поиски одного ботинка. В глубине леса Энн находит "шалашную хижину", где происходит судьбоносное знакомство. С новым другом Энн заключает необычное пари, которое в корне меняет ход её лета.

Глава 7. Наставление Матильды

Дождь продолжал постукивать по закрытым окнам, барабанить по входной двери, норовя попасть внутрь кухни, в которой тепло разливалось вместе со светом камина, грело руки, сжимающие чашку с травяным чаем, и сохранялось в пышных боках сладкого пирога. Очертания двух неподвижных фигур слабо виднелись из окна со двора за стеной холодного проливного дождя.

Энн вдруг осенила мысль:

— Так ты… у тебя ведь не было ничего, чем ты мог накрыть шалаш, когда прибежал туда?

— Нет, не было, — ответил Отто.

— Зачем тогда прибежал?

— А ты?

— Ну очевидно, чтобы накрыть шалаш от дождя.

— А как же твоя шкатулка с историями? — спросил он.

— Эм, да, я как-то не подумала о них.

— Могли испортиться, поэтому я и побежал. Шалаш рано или поздно бы высох, хотя просыхало бы всё довольно долго, поэтому это очень умно с твоей стороны — закрыть его тентом для сена, а вот истории и шкатулка могли бы испортиться вконец. — Он засунул кусок пирога в рот и стал медленно жевать.

Энн обратила внимание на его выразительные скулы и остальные черты лица… «Такие драматичные, настолько выразительные, что мама отметила бы, что ему стоило бы позировать для портера». Ещё влажные от дождя чёрные словно уголь ресницы, красивой дугой обрамляющие зелёные глаза, в которых изредка словно загорался огонёк в моменты, когда Отто смеялся или был полностью чем-то увлечён, но в остальное время выражавшие покой и реши-тельность, волосы цвета воронова крыла, лицо белое, но сейчас раскрасневшееся от жара камина, Энн также не могла не отметить широкие чёрные брови. И вдруг для себя поняла, что Отто ведь настоящий красавец. Как же это ускользнуло от неё в первые встречи? Помимо его красоты, Энн почувствовала силу, которой он обладал, но силу, которая так необычно шла рука об руку с мягкостью. Такая сила не пугала, но поражала, ведь она покоилась в простом мальчике. Мальчике? Нет, юноше. Энн весьма удивило, что юноша, имени которого она не знала до сих пор, с приходом дождя подумал не столько о своём шалаше, сколько о её историях. «Он такой добрый, во взгляде есть что-то, что я никак не могу уловить, но он чистый, просто иначе чистый, чем у обыкновенного доброго мальчика. Да, он совсем не обыкновенный мальчик. У него нет семьи, он из приюта. Но у Отто есть доброта и чистое сердце, которые он сохранил, несмотря на печальную судьбу. И всё это делает его непохожим на тех других мальчиков — детей друзей моих родителей. Те избалованные и чаще ведут себя как болваны, а книги и в глаза не видели, не то что в руках не держали. Может, Отто и правда понравились мои истории? Нет, дело не в этом, он просто очень добрый. Люди, с которыми никто не добр, лучше остальных понимают, как важно проявлять доброту заслуженно и незаслуженно».

— И всё же, почему ты побеспокоился о них? Ведь в том-то и дело, это мои истории, моя шкатулка, не мне ли стоило бежать за ними?

— На твоём месте мне было бы неприятно обнаружить, что то, что я сам создал, вдруг испортилось под дождём и не подлежало восстановлению. Писатели — очень чувствительные натуры. Твоё сердце разбилось бы, увидь ты листы бумаги с размазанными чернилами. И вообще, разве ты не желаешь, чтобы больше людей смогло их прочесть? Я лишь твой первый читатель, хоть и нежеланный.

— Эм, не думала ещё о том, чтобы их кому-то показать. И раз ты не книжный дилетант, то вполне можешь быть моим читателем. Но только до тех пор, пока твоя критика будет оставаться конструктивной. И если я её не спрашиваю, то и не нужно мне её предлагать.

— Это меня вполне устраивает, — посмеялся Отто.

Дождь плавно перестал лить, солнце снова вышло из-за туч, и Отто собрался уходить. В кухню вернулась Матильда.

— О, как хорошо, ты ещё здесь. Возьми ещё вот это, Отто. — Она всучила ему в руки мужские ботинки на шнуровке.

— Матильда, вы слишком добры.

— О мальчик мой, бери. Ни моему сыну, ни мне они уже не пригодятся. — Отто глянул на неё обеспокоенным взглядом. — Он служит в армии. И нога у него ой как выросла с тех пор. Он носил этот размер в двенадцать лет! Нет, я не к тому, что ты маленький, просто он был в отца, здоровый весь в отца. Ну как? Ох, мамочки. — Матильда закрыла рот двумя ладонями. — Энн! Ты глянь, настоящий джентльмен. Ведь этот костюм и ботинки ему подарил мистер Миллиган, о добрая душа! А твои вещи я постираю, высушу и отправлю завтра с молочником. Он тут недалеко от нас проезжает и после к вам. И обувь высушу. Ну теперь ступай с Богом.

— Подожди, Отто! — остановила его Энн. — Ведь у меня для тебя готова книга. Если дни будут дождливые, ты сможешь чудесно скоротать часы.

— Но у меня нет того, что я тебе обещал.

Энн молча перевела взгляд на его ботинки, которые сушились у камина. Отто обернулся на них.

— Нет, исключено! — ответил он. — Матильда, с ботинками не стоит. Эти я сейчас замараю, поэтому дойду в своих, а там переобуюсь в новые. От всего сердца тебе благодарен! — И Отто снова направился к выходу.

— Но, Отто! А как же наш договор?

— Я обещал тебе ботинки, я тебе их принесу. Точнее, один ботинок.

— Он обещал тебе ботинки? — удивилась Матильда.

Энн ничего не ответила, лишь глянула на женщину и вздохнула.

— Благодарю за вкуснейший пирог, я, право, не ел такого уже многие годы. И за одежду. И за компанию спасибо, Энн.

— Мне было приятно.

Отто направился в сторону леса, откуда они полчаса назад прибежали с Энн.

— И что это всё значит? — поставила руки в боки Матильда и подняла свои чёрные брови вверх.

Энн неловко улыбнулась:

— Просто дождь пошёл. Не могла же я его оставить в лесу промокать.

— А ты что это побежала на встречу с ним в такую погоду?!

— Нет, Матильда, ну что ты. Я же говорила, я хотела уберечь нашу шалашную хижину. А он тоже прибежал, чтобы спасти мою шкатулку с историями.

— Вот оно как. Что ж, я рада, что у тебя появился новый друг. Он воспитанный, вежливый, что меня весьма удивило.

— Да, он какой-то другой… — задумчиво сказала Энн.

— Что ж, каким бы он хорошим ни был, если твоя мама узнает, что ты водишься с приютским мальчишкой, тебе головы не сносить.

— Знаю-знаю, но она и не узнает, что он из приюта. А если когда-нибудь встретится с ним, то ни за что не подумает.

Матильда немного помолчала.

— И всё же, Энн, осторожнее.

— О чём ты? Мы не сказать что даже друзья. Просто так вышло. И шалаш со мной он делить не собирается. Так что можешь не переживать.

— Шалаш делить? Ну да, девочка моя, всё начинается с чашечки чая, а потом и шалаш он будет готов с тобой разделить, и всю жизнь!

— Ха-ха, Матильда! Не смеши меня, даже глупо представлять такое.

— Энн, была бы ты маленькой несмышлёной девочкой… Но ты умная и мудрая, и этот мальчик тоже неглуп. Я тебе это говорю, потому что ты сможешь понять. Завтра ты вырастешь в прекрасную леди и игры закончатся, а он всё также захочет остаться подле тебя, и для этого нужно будет жениться на тебе. Твоя мама это понимает, именно потому она бы запретила тебе с ним дружить.

— Не думаешь ли ты, что для этого нет совершенно никаких оснований? Почему я обязательно должна в него влюбиться? И мы ведь толком не друзья.

— Влюбиться? Ты? Я не говорю про тебя, девочка моя. Ох… Энн, любовь — это прекрасно, она разрушает все границы. Но иногда, прежде чем влюбиться, может, нужно понять, что есть границы, которые тебе стоит сохранять?

— Неужели ты говоришь… о том, что он беден?

Матильда в ответ лишь поджала губы и в знак согласия покачала головой.

— Думай прежде, чем что-то делать, пока думать ещё выходит. Это всё, что я пытаюсь сказать.