Мир Эл. Клюква на снегу

Алиса Скрижалина, 2021

В попытке развеять тоску и выйти из душевного кризиса героиня отправляется в поездку на праздник Ивана Купала. Созерцание буйства нетронутой природы в один момент прерывается её неуклюжим падением в реку. Очнувшись на берегу в полном одиночестве и в окружении непроходимого леса, Эл готовится к битве за выживание с дикими животными и суровыми условиями, однако судьба приготовила ей встречу с иными обитателями: неведомой нежитью, духами и прочими чудищами. Едва выбравшись из злополучного леса, выясняется, что она очутилась в ином мире, и её единственным проводником становится наглая говорящая лошадь.

Глава 1

Тусклый свет пробивался ко мне сквозь мутную пелену нездорового сна. Свет пришел не один — за ним последовал отвратительный шум в ушах и нарастающая сдавливающая головная боль, которая сковала мои попытки приоткрыть глаза или сделать малейшее телодвижение. Пахло водой, грязью и травой, на которой, судя по всему, я лежала не первый час. Постепенно натужно приходя в себя, мой разум все более ясно улавливал доносящиеся голоса извне. Писклявые, будто детские, но с несвойственным детям тоном рассудительности.

— Если не мы, так другие такую ценную находку унесут себе в нору! Ты глянь, какая тушка свежая. Без шерсти, кожа белая тонкая…

— Да ты поближе понюхай. Чуешь, ненатурально как смердит? Отравой, не иначе! Зуб даю, что это шмарыги нам подкинули, абы потравить и болотце наше себе прибрать!

Смердит. Нет, ну вы слышали этих ценителей прекрасного? Это, между прочим, мои любимые духи. Я попыталась подать признаки жизни, вернее, высказать возмущение по поводу их парфюмерных вкусов, однако, всё что у меня получилось из себя выдавить — это вой полоумной старой собаки на смертном одре. С титаническими усилиями я открыла один глаз и, прежде чем снова погрузиться во мглу, лицезрела удирающие со всех ног две мохнатые кочки не более полуметра ростом, которые с надрывом визжали, как молочные поросята.

Как я оказалась в столь неоднозначной ситуации? Частично предположить я могла. Начнем с того, что я проклинаю это чудесное, но несвойственное моей натуре решение посмотреть красоты необъятной Родины. Жила бы себе как прежде и бед не знала. Нет ничего антисоциального в том, чтобы быть затворницей и черт с этой проходящей молодостью! Зато сейчас я бы не лежала одна без сознания в неизвестном диком месте за восемь тысяч километров от дома. Хорошо еще, что не зима, а то мой хладный труп уже давно украсил бы местные пейзажи. Нет, я не экстрималка и ехала сюда как приличная девушка туристической организованной группой на красочный и самобытный праздник Ивана-Купала. Широкие прозрачные реки и захватывающие дух заповедные леса. Молодежь в вышитых льняных рубахах и сарафанах, венки из местного разнотравья на головах… а к вечеру — вздымающиеся до самых звезд костры.

Сарафан я наотрез одевать отказалась — выглядела в нем как барыня, отъевшаяся на заморских пряниках, а вот венком не побрезговала. Наш костер возвышался на небольшом земляном пригорке над рекой. Сумасшедший темп хороводов и легкая медовуха, которую разливала какая-то дородная дама из своего термоса, подарили мне незначительное головокружение.

Отойдя в сторонку, я вдохновленно рассматривала тонувший в сумерках противоположный берег реки, когда моя нога подвернулась на невесть откуда взявшемся камне, который тут же улетел в воду. Прежде чем я успела что-либо сообразить, меня утянуло вниз по обрыву.

После утреннего дождя ехать мягким местом по грязи оказалось не так уж плохо. Обрыв был не более трех метров в высоту, так что в реку я свалилась довольно быстро и даже безболезненно, успела только подумать о телефоне, который был в рюкзаке на моих плечах. На этом воспоминания прерываются. Наиболее очевидный вывод — я ударилась головой о камень в реке, и меня неспешно унесло по течению. Чудо, что не захлебнулась, может, всплыла кверху брюхом как оглушенная рыба и смогла дышать? Кто бы знал… Интересно, ищут ли меня? Как быстро заметили, что кого-то не хватает?

Хлынувшая в лицо вода резко вырвала меня из полубессознательных рассуждений. Я приготовилась к ужасной головной боли, но её не последовало, лишь скверное недомогание затуманивало рассудок. Несколько секунд я лежала с открытыми глазами, привыкая к реальности и пытаясь собрать мысли воедино. Кроме травы и камышей ничего не видела, но четко понимала, что солнце клонится к закату, а это уже не хорошо.

Неуверенно опираясь руками, я села. Вновь послышался всплеск воды. Глянув на реку, которая оказалась буквально у моих ног, я увидела расходящиеся крупные круги, монотонно прибивающиеся к берегу небольшими волнами. Рыба плещется, крупная, не меньше полуметра в длину, рассудила я. Вокруг меня раскинулась небольшая тихая речная заводь, водная гладь рябила, отражая пробивающиеся сквозь ветви золотые солнечные лучи, от чего я постоянно щурилась.

Нужно выдвигаться, до ночи важно успеть найти цивилизацию. Но прежде — оценить повреждения и понять, смогу ли я вообще идти. Пальцами рук и ног я шевелю, суставами двигаю. Голова на месте — это главное, шишки и места самого удара я не нашла. Зато нащупала смачный ком грязи, засохший в волосах. Лицо тоже было в чем-то, очень надеялась, что не в крови. Я нерешительно подползла к реке и принялась умываться. На руках оставались серые разводы — грязь, мне определенно везет, если в данной ситуации уместно рассуждать о везении.

Святые мира сего! Мой рюкзак! На радостях я ловко вскочила на ноги и полезла вытаскивать находку из камышей. Телефон, быстрее, что с телефоном? На что я надеялась, конечно, не понятно. В нем воды было больше, чем во всей заводи. Ладно, тогда в путь.

Спустя некоторое время я все же усомнилась в своей женской интуиции. Туда ли я иду? Куда не глянь — места, где не ступала нога человека. И в здравом уме не ступит. Лес был, мягко говоря, малопроходимым. Сплошные ветки, палки, а то и целые трухлявые деревья под ногами, ямы, поросшие мхом булыжники. Если бы не плотные джинсы, ноги были бы исполосованы свежими ссадинами до самых бедер.

Я шла всё быстрее, словно в панической попытке опередить сгущающийся сумрак. Сейчас главное не задумываться о трагической смерти в пасти дикого голодного животного. Ну вот, и зачем я нагнетаю ситуацию?

Солнце село, и лес наполнился мистической какофонией: скрипы, крики сов, шуршание у самых ног. Все вокруг постепенно окрашивалось в безликие темные оттенки, деревья сливались между собой в непреодолимый частокол. Продолжать движение было небезопасно и бесполезно.

Я присела у внушительного камня и огородила себя целым ворохом сухих веток. Сомнительная защита от волчьей стаи, но будем надеяться, что им и без меня хватает пропитания. Я молчала и уговаривала себя не плакать, а еще больше — не слушать холодящие душу голоса ночных птиц и животных.

Сложно сказать, сколько прошло времени, я, кажется, даже задремала, как вдруг по моим прикрытым векам проскользнул отблеск света. Вокруг воцарилась такая тишина, что на мгновение почудилось, что я оглохла. Откуда-то справа донесся глухой барабанный ритм, будто несколько человек несмело, но очень ритмично били в бубны. Засмеялись дети, басом зареготал какой-то мужик. Зарево от того места постепенно нарастало, кажется, народ пустился в хоровод, хлопая при этом в ладоши в один ритм с музыкантами. Продолжение вчерашнего банкета? Стоп, там же люди, я спасена! Как-то не сразу до меня дошла эта прекрасная истина, но более медлить я не стала. Воодушевившись своим чудесным спасением, я пробиралась к тому месту не ведая преград. Мелкие лесные светлячки, потревоженные моими торопливыми шагами, взлетали в воздух и окружали меня сверкающим облаком. Но меня это никоем образом не тревожило, ведь счастье от скорого спасения застило мои глаза. Да что там — меня даже не смущало, что разливающийся по лесу свет, исходящий с места шумного гуляния, какой-то сизый, с радужными отблесками, что явно не могло быть заревом от костра. И что кто-то там хрюкал.

— А вот и я! — именно с этим возгласом и улыбкой до ушей я ворвалась на полянку полную чудищ. Секундное молчание, звук упавших на землю бубнов, моё нелепое: — Доброй ночи, товарищи…

Товарищи были еще те: обилие вытянутых ушек, пяточков, копытцев, вперемешку с вполне человеческими конечностями. Некоторые экземпляры напоминали моховые кочки, с когтистыми веточками вместо лап, другие милых барашек, пока не показывали свои пираньи зубы. Не меньше двадцати пар глаз уставились на меня одновременно: маленькие черные, красные, абсолютно белые и светящиеся, как у котов в темноте. Но всё это многообразие было лишь внешним кругом зловещего хоровода. Следующий круг образовывали бестелесные полупрозрачные субстанции, в которых, впрочем, угадывались девичьи тела с длинными волосами. Миловидные лица с приятными чертами начали меняться, иссыхать и превращаться в обтянутые кожей черепа. Вместо глаз сформировались темные провалы, откуда показывала свои короткие щупальца сама тьма.

Но все это меркло на фоне центральной фигуры данного шабаша. На широком плоском камне восседало искрящееся существо, оно буквально состояло из неисчисляемого количества мельчайших крупинок света, именно они издавали это приятное сизое свечение. Мускулистое атлетическое тело этого создания вполне могло бы сойти за мужское, если бы не копыта вместо ног. Человеческая форма головы переплеталась с оленьими чертами: вытянутые закругленные уши, олений нос, разве что немного более плоский, и невероятных размеров ветвистые рога, которые устремлялись куда-то ввысь, растворяясь в свете полной луны. По рогам пульсирующими волнами разливался радужный свет. Рогатая химера повернула голову и уставилась на меня своими человеческими и совершенно добрыми глазами.

Меня словно утянуло из этого существования куда-то на более высокий уровень сознания. Все, что я видела секунду назад — жуткий сон, которого больше нет. Вы когда-нибудь любили всей душой? Вас когда-нибудь любили всем своим естеством? Я, конечно, не специалист, но это именно то, что я почувствовала. Абсолютное душевное спокойствие переплелось с эйфорией. Больше не нужно никуда бежать… ты уже дома. Внутри меня был весь мир, мир полный гармонии и любви. Всепоглощающая нежность к каждой пылинке во вселенной овладела всеми мыслями. Хотелось припасть к траве под ногами и слиться с планетой воедино. Хотелось никогда больше не лишаться этого чувства. Тепло разливалось по всему телу, вызывая приятные мурашки, из глаз катились слезы. Ласковой поступью внутрь проникал живительный бальзам, исцеляющий самые забытые и самые ненавистные обиды.

Резко раздались пронзительные женские вопли, издаваемые девушками-призраками. Меня безжалостно вырвало из рая, добро пожаловать обратно. Доводилось ли вам слышать крик мифической банши? Мне тоже нет, но представлялось это именно так. Мелкие чудища бросились врассыпную, а те, что покрупнее, стали приближаться ко мне. Проклятые светлячки кружились надо мной как рой диких пчел, которым залезли в улей и слопали годовой запас меда. С деревьев вокруг поляны взметнулась ввысь стая неизвестных птиц. Внутреннее чутье кричало мне незамедлительно покинуть этот карнавал, вернее, просто дать деру, чьему совету я тотчас же последовала.

Началась погоня. За мной бежали рогатые боровы, неслись светящиеся жуки и орущие банши. Лучшей ситуации не стоит и представлять.

Еще в подростковом возрасте я смирилась, что никогда не научусь летать, тем не менее, я продолжала летать во сне. Думаю, именно под воздействием этих снов я отрастила себе не самую маленькую пятую точку. Но сейчас не об этом, а о том, что летать я, похоже, все же научилась. Иначе объяснить эту скорость бега в темном лесу просто невозможно. Шум позади придавал всё новые силы. Главное бежать и не задумываться, как я умудряюсь всё не переломать, это однозначно гены дикой лани… или, на худой конец, горной козы. Какой-то хряк начал меня догонять, протягивая свою косматую лапу — я резко метнулась в противоположную сторону и продолжила бежать, подбадривая себя сценами своего растерзанного тела.

Неожиданно земля под ногами закончилась. В теорию плоской земли я не верила, поэтому данный факт вызвал немалое удивление. По меньшей мере пару метров я бежала по воздуху, а потом покатилась куда-то вниз. Многочисленные папоротники слегка смягчали крутое пике, пока я не вписалась на полной скорости в громадный каменный валун. Здоровенных камней в этом лесу, похоже, было немало. Основной удар пришелся на левую ногу ниже колена. И почему я сразу не потеряла сознание? Боль была настолько сильной, что появившиеся в глазах вспышки света я чуть было не приняла за гадких светлячков. Зажав себе рот рукой, повалилась набок.

Я лежала в ущелье густо поросшим папоротником. Скорее всего, даже при свете дня было бы трудно меня заметить. Однако какой нюх у этих свиноподобных существ я не знала. Внизу было довольно влажно, даже мокро, мох был настолько пропитан влагой, что при малейшем давлении из него сочилась вода. Звуки погони приближались, я отрывала куски мха от земли и везде где могла, намазывала себя грязью. Одежду, волосы, грудь… После спринтерского бега это даже освежало. Я легла лицом вниз и замерла, представив, что меня просто не существует. Сейчас мне действительно очень хотелось не существовать в этом месте. Вой и тяжёлое хрюканье то приближались, то отдалялись, так продолжалось не менее получаса. Меня начинал бить озноб. То ли действительно стало холодно из-за того, что я вымокла, то ли воспалялась нога.

Когда все стихло, лес вновь зазвучал уже знакомой ночной мелодией. После пережитого она казалась родной и утешающей. Ночь тянулась долго. Пытаясь не шуметь, я сделала себе небольшой коврик из листьев папоротника. Усевшись на него, закуталась с головой в вязаный кардиган, стараясь дышать себе за шиворот, чтобы не тратить драгоценное тепло и хоть немного согреться.

Спустя несколько часов в лесу начало светать и в ущелье опустился предрассветный туман, от чего стало еще прохладнее. Нога нещадно ныла, а меня трясло так, что я то и дело пыталась остановить стучащие зубы не менее дрожащей рукой. Очень хотелось верить, что это от нервов или сырости, но я прекрасно понимала, что у меня поднялась температура из-за травмы. Лишь бы не перелом! Если это так — состояние будет только усугубляться, а в этих кустах меня никто и никогда не найдет. Нужно лезть наверх. Густое молоко тумана не давало оценить масштабы и глубину ущелья, поэтому пришлось подниматься по следу моего приземления.

Цепляясь за многострадальные кусты и стараясь держать ногу на весу, я вылезла наверх. Спорт — не мое второе имя, о чем я сейчас, как никогда прежде, жалела. Отдышавшись, похромала дальше. Туман, как оказалось, был везде. Он заволакивал сонный лес пушистым одеялом, но макушки самых высоких сосен уже подсвечивало алой зарей. Это помогло мне определить восток — туда я и пошла. Зачем? А просто так, надо же было куда-то идти.

Ленивые солнечные лучи, прорывавшиеся сквозь верхушки деревьев, словно горящие стрелы, пронизывали и развеивали белое марево. Чирикали птички, все вокруг наполнялось красками. Деревья редели и если бы не мое посттравматическое состояние, я бы куда раньше заметила, что иду по кромке леса. Наконец! От этих девственных лесов уже тошнит, налюбовалась на всю жизнь.

Радость моя длилась недолго — вышла я к неглубокой реке шириной не более пяти метров. Судя по прозрачности воды, она брала свой исток высоко в горах. Берег, как и дно реки, были каменистыми и лишенными какой-либо растительности. На меня мгновенно снизошло осознание, что я очень хочу пить… и есть, но сначала пить. Подойдя к воде, зафиксировала боковым зрением какое-то движение. Я лениво повернула голову и в паре десятков шагов от себя увидела медведя. Точнее, крупную медведицу с толстеньким медвежонком. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, потом умное животное развернулось и ушло в лес, подгоняя мальца.

У меня даже не было сил подивиться такой удаче, видели бы вы сейчас меня. Наверное, именно с подачи таких экземпляров, рождались легенды про Етти. Облепленная грязью настолько, что трудно было понять, где заканчивалось лицо и начинались волосы, глазища воспаленные и кровожадные — это сказывался суточный голод. Я бы с собой дел иметь тоже не захотела. Припав к воде, я без остановки подносила ладони полные спасительной ледяной влаги. Напилась так, что даже позабыла про голод. Уселась на берег и решила оценить свои шансы. Меня нет уже более суток, но вертолётов над головой я ни разу не слышала. Несильно-то там бьют тревогу. Только сейчас я подумала, что, возможно, не стоило двигаться с места где я очнулась, целее была бы и морально и физически — это, как минимум.

Я сняла с плеч рюкзак и вытрясла свои пожитки на берег. Телефон признаков жизни не подавал, но грел душу, как последний оплот цивилизации. Еще кошелек: карточки и две тысячи рублей наличными, мелочь — рублей пятьдесят. Да уж, прям набор для выживания, чтоб его! В душевном порыве, мелочь я кинула в реку, потом вспомнила, что обычно так поступают, когда хотят вернуться. Ужаснулась такой перспективе, но доставать монеты не полезла. Косметичка! Единственное что не промокло изнутри. Повертев маленькое зеркальце в руках, я положила его обратно — нечего лишний раз расстраиваться. Расческа, тюбик увлажняющего крема, складной туристический ножик и на этом всё. Я снова полезла в рюкзак, нащупала какие-то бумажки, приставшие к внутренней подкладке, заглянула внутрь и мой облик озарила благодарность к самой себе. Шоколад! Полплитки с орехами, немного побитый жизнью, но по-прежнему съедобный. Я немедленно съела две трети и сильнейшим волевым решением оставила немного на потом.

Солнце уже поднялось над лесом и начало приятно греть, но меня по-прежнему одолевала дрожь. Памятуя свое восхитительное состояние во время пневмонии с температурой под сорок, понимала, что сейчас во мне ничуть не меньше градусов. Необходимо принимать меры. Я стянула с тебя грязную одежду и положила её в реку, придавив камнем — пусть отмокает. Как же не хотелось лезть в воду! Обжигающий холод превратил мое тело в сплошную судорогу. Однако я хотела жить. Прошлая ночь позволила всецело осознать свою жажду жизни.

Сев на каменистое дно речки, я ненадолго окунулась с головой, дабы подавить в себе крамольную мысль немедленно вырваться из ледяного плена. И чтобы отвлечься от рвущегося наружу сквернословия, решила помыться, рассудив, что даже если меня найдут, то при виде грязевого человека, незамедлительно дадут по голове, осенив себя крестным знамением, а уж потом будут разбираться что к чему.

С немалым трудом я вымыла волосы и выбралась на берег. Немного полежав на нагретых солнцем камнях, решила постирать. Вспомнив опыт предков, и взяв у леса полуметровую палку, принялась самозабвенно дубасить одежду, представляя, что это тот жуткий хряк, который чуть было не схватил меня во время погони.

Мой мозг совершенно без моего участия начал подкидывать сознанию логические объяснения произошедшего. Думаю, это вполне нормальная реакция, направленная на защиту хрупкой психики и это очень даже неплохо. Плохо осознавать, что это всего лишь фантазии разума. Самыми правдоподобными казались только два варианта. Первый — я получила сотрясение, и отек пришелся на часть мозга, отвечающую за галлюцинации, однако, признаков сотрясения, а уж тем более отека мозга я не замечала. Второй вариант, который определенно нравился мне больше — я просто в коме. Лежу сейчас себе в безопасном месте в больнице и вижу безумные сны. Если бы всё не казалось настолько реальным, особенно боль в ноге, я бы не задумываясь уверовала в кому.

Мне нередко снились осознанные сны. Когда ты можешь управлять происходящим, менять ландшафт, одним желанием воссоздавать знакомые тебе места. Можешь взмыть ввысь, ощущая непередаваемую легкость в теле и азарт свободного полета, как будто ты всегда знала это и умела. Можешь ощущать текстуру предметов, дуновение ветра, тепло солнечных лучей, но при этом, четко осознавая, что ты спишь и сама создаешь свою виртуальную реальность. Все, что происходило со мной сейчас, не тянуло даже на обычный сон, к тому же эта реальность никак не желала меняться под усилием моей воли. А жаль, сейчас бы взлетела над лесом и узнала, куда мне идти. Вариант залезть на высокое дерево и осмотреться был заманчивым, но не с моей впечатляющей фиолетовой гематомой под коленом.

Ноги в реке полоснуло подводным потоком, что-то стрелой пронеслось под водой, будто разрезая стихию. Ухватив покрепче палку, я оглянулась по сторонам — что-то вновь скользнуло с противоположной стороны. В кристально прозрачной воде не было ничего, даже рыбы, не говоря о водорослях, лягушках и прочей живности. Немедля допрыгав до берега, я вытащила из рюкзака складной нож, теперь-то меня будет не так просто истерзать, пусть ещё постараются, ироды! Судя по движению воды, ровно на том месте, где я только что стояла, образовывалась воронка — крайне необычный феномен для такой мелкой реки. Но когда вода внутри водоворота начала приподниматься в тоненький водяной смерч, я поняла, что это вовсе не природное явление, а очередная чертовщина. Подумалось тот час броситься в лес и спрятаться, пусть и в одних трусах, однако осуществить задумку я не успела — предо мной явилось оно. Прозрачное водяное существо, напоминавшее упитанного питона. Питон раскрыл пасть и русским словом молвил:

— Трепещи человеческая женщина, сам Айхар явил свой лик пред тобой и принял твои подношения!

Судя по желанию некоего Айхара вступить со мной в диалог, нападать он не собирался, по крайней мере, сразу. Видно, ждал от меня внятного ответа, и я поднапряглась.

— Ага, — наконец сказала я, не отрывая от него выпученных глаз.

В стрессовых ситуациях, мои извилины неумолимо распрямляются.

— Чего желаешь, Ага?

— Чтобы Вы меня не ели… и не убивали, — честно призналась я.

— Такого у меня за последние две сотни лет еще никто не просил. Зачем вызывать духа воды, чтобы просить его себя не убивать? — змея приблизила свою голову чуть ближе, пытаясь рассмотреть эту идиотку.

— Я?! Да быть того не может, я никого вызывать отродясь не умела, — неподдельно возмутилась я, — Вы перепутали, скорее всего Вам в соседнюю реку или ниже по течению.

— Духи никогда и ничего не путают, мы не люди неразумные. Подношение сделала? Нагой в реку заходила?!

— Ну… купалась, да. А подношений никаких не делала! Монеты разве что бросила… — дошло до меня. От дурной головы и ногам покоя нет.

— Так желаешь чего? Давай быстрее соображай!

Какой грубиян! А еще дух. Кого попало в духи берут, по знакомству, видимо.

— Хотелось бы выбраться из этого леса, дорогу не подскажете? И чтобы к людям быстрее попасть, мне помощь нужна врачебная, — по правде говоря, я сомневалась, что эта водная субстанция мне хоть чем-то поможет.

— Хм… раз это всё, тогда слушай, женщина Ага. Иди вдоль этой реки против течения ровно пятьсот и пять шагов, резко сворачивай направо, на юго-запад, пройдешь через лес еще шагов двести, и он закончится. Увидишь дорогу, по ней налево на Восток и все время прямо, ближайшее человеческое поседение только в той стороне. Прощай! — сказал и рассыпался, как ваза хрустальная. Капли крупным дождиком вернулись в реку.

— Благодарю, — тихо с опозданием произнесла я и опустила руку с зажатым в ней ножом.

Не знаю, что творится в этом лесу, но попробуй теперь не поверь всяким охотничьим байкам, про русалок и чертей разнообразного качества.

Молния не бьет в одно место дважды, так что шанс, что на этом берегу появится еще один представитель местных видов, ничтожно мал. Поражаясь своей стрессоустойчивости, я достала одежду и расстелила её на камнях — через полчаса на солнце все высохло, как раз успела почистить ботинки из тонкой замши. Перед поездкой нас несколько раз предупредили, что здешнее лето не чета нашему южному зною, в лесах у рек даже днем бывает прохладно. Я оделась по-осеннему. По прибытии, наш гид пожал плечами и сказал, что нам крайне повезло с такой теплой погодой. Однако прошлой ночью в ущелье, я мечтала, по меньшей мере, о пуховике.

Только сейчас я поняла, что больше не дрожу как лист на ветру, отчего настроение немного улучшилось. Я оделась. Со скрежетом зубов и придыханием, расчесала волосы. Вот они, мои родные, кажется, даже лучше чем прежде — шелковистая темно-русая шевелюра. Чистая горная вода усилила их холодный металлический блеск.

Пятьсот и пять шагов, если бы я могла нормально шагать… Неужели нельзя было уточнить в общепринятых единицах измерения? Хорошо ещё, что не в аршинах. Хотя, если подключить умственную деятельность, то средний шаг человека примерно равен семидесяти сантиметрам, а аршин семидесяти одному сантиметру с копейками. А по вытянутой руке, что и представляет собой аршин, я уже смогу сориентироваться. Какой только информации нет в моей голове, порой, казалось бы, совершенно бесполезной. Не зря просиживала светлые деньки юности, поглощая разнообразные знания из безграничного информационного кладезя, то есть интернета.

Добравшись до места назначения, я посокрушалась, что вокруг совершенно нет мусора. Тут люди вообще бывают? Во мне говорила вовсе не зловредность, а желание взять с собой воды, которую совершенно некуда было налить. Когда не нужно, на пластиковые бутылки натыкаешься, как на камни в этой реке. Пришлось сначала вдоволь, а потом и через силу, напиться.

Ну а теперь вперед в лесные дебри! Мир от меня так просто не избавится.

У самой кромки леса обнаружила полянку земляники. Не хотелось бы лишний раз задерживаться, но раз такое дело.… В общем, ягоды были крупными, ароматными и безумно вкусными. Оставшийся путь, подсказанный духом, прошел без инцидентов, что не могло не радовать.

И вот долгожданное избавление от лесного заточения! Я вышла в поле и увидела дорогу. Это, мягко говоря, было не то, на что я рассчитывала. Меж двух полей, поросших высокой травой, проглядывался наезженный тракт.

Но будем довольствоваться тем, что есть.

Спустя час непрерывного вышагивания по пустынной дороге меня начала снедать усталость, а впереди виднелись лишь поля с редкими сосенками. Горизонт представлял собой изломанную линию поросших лесами холмов. Поодаль, с левой стороны, паслись дикие бурые лошади, осторожно косясь в мою сторону. Как будто мне сейчас было до них дело, тут бы протянуть еще немного, пока нога не отказала.

— Эй, колченогая! Лошадь не нужна? — послышалось сзади.

Человек! Я поспешно обернулась. На обочину с поля вылезла серая в яблоко лошадь с платиновой гривой, оседланная и совершенно невозмутимая. Я тщательно осмотрелась по сторонам, но больше никого не увидела.

«Тьфу ты, челядь необразованная! Молчит, аки жаренный карась. Али немая?» — вновь прозвучал голос в голове.

Кажется, у меня началась интоксикация из-за перелома, либо прогрессирующая шизофрения. Накручивать я себя умела, поэтому подоспевшая паника без церемоний выжала из меня остатки сил. Я побледнела, села, а точнее упала на дорогу и жалостливо заныла:

— Я же боролась… я же почти выбралась! Ну за что?…

«Нет, не немая — божевольная! Таких хозяев нам не надо, пойду помаленьку отседова…» — не унимался незнакомый голос.

Лошадь развернулась и с опаской двинулась по тракту. Во мне внезапно проснулся боевой дух.

— А ну, стоять! Стоять, кому говорю, кобыла тупоголовая! — выкрикнула я, подрываясь с дороги.

Лошадь развернулась и сурово глянула в мою сторону.

«Ты чего, девка, честное животное оскорбляешь? Сейчас дам копытом промеж глаз — так и будешь тут опочивать, волков дожидаясь», — путем скудных умозаключений, я поняла, что держу сей высокопарный диалог с лошадью.

Ну да чего уж тут удивляться, после всего ранее испытанного и по счастливой случайности пережитого. Честно сказать, я искренне надеялась оставить все видения и подобного рода эксцессы в том злосчастном лесу, но, видимо, не с моей удачей.

— Ладно-ладно, хорошая лошадка. Иди ка сюда, я тебя не обижу, — заговорщическим тоном залепетала я, приближаясь к лошади-телепату. — Я тебе вкусненького дам, — ага, кто бы мне чего вкусного пожаловал.

«Я что, по-твоему, вчера родилась?» — фыркнула кобыла и сделала шаг назад.

Я остановилась и скептически поинтересовалась:

— И чего же ты хочешь, разумница?

«Богатства и славы. Зависит от того, что ты можешь мне предложить», — топнула черным копытом по земле моя собеседница.

— Могу предложить довезти меня до ближайшего поселения, а я уж предам твой бессмертный подвиг огласке и овею его легендами.

«Я тебе не женщина временного пользования. Если берешь — то насовсем, без испытательных сроков. Либо ровно до тех пор, пока не найдешь мне достойные условия содержания», — а эта кобыла умеет вести переговоры и цену себе набивать не стесняется.

— По рукам! Вернее по копытам… ну, ты поняла, — я легонько похлопала свой новый транспорт по шее.

Последний урок верховой езды у меня состоялся в глубоком детстве в парке, после чего все познания носили исключительно теоретический характер. Провозившись около десяти минут, я с огорчением вынуждена была признать, что с моей сноровкой и распухшей ногой мне не оседлать даже козла. Лошадь довольно фыркала, а в моей голове слышалось мерзопакостное, но сдержанное хихиканье. Я взяла поводья и подошла к краю дороги, где старая кривая сосна мирно соседствовала с метровым валуном, врастая в него наполовину. С грацией хромого гуся я влезла на камень и героически запрыгнула в седло. Знай наших!

Мы ехали молча. Меня немного смущало заводить психопатические разговоры с лошадью, чтобы не провоцировать себя лишний раз на проявления моей новой патологии, хоть мне и было невероятно любопытно.

Я чувствовала, что засыпаю, еще немного и замертво свалюсь с седла, нужно отвлечься. Предположим, что моё общение с кобылой — это продукт моего воспаленного сознания и разговариваю я сама с собой, в таком случае, грех не поддержать беседу с хорошим человеком.

— Раз уж мы теперь повязаны договором, то будет целесообразно познакомиться. Как тебя зовут? — начала я, как бы невзначай.

«Решила наладить контакт со средством передвижения? Удивительно, — уловила я уже знакомый голос. — Я Егора. Своё имя назовешь? Хотя мне дела особого нет…».

— Зови меня… Эл. Да, Эл, — познакомилась я, уставившись на развернувшиеся ко мне уши.

«Сомневаешься в собственном имени? Однако, точно божевольная. Божевольная модница, вся в контрабанду выряженная».

Я ещё с кобылами модный совет не держала!

— В каком это смысле контрабанду? Твой знакомый конюх одевается только в робу?

«Мой знакомый конюх, как и все жители Аруссии, одеваются в лен и меха, реже в хлопок. А на контрабанду падки разве что князья и странствующие маги, вроде тебя», — огорошила меня Егора.

Что за Аруссия, что за маги, что она несет, окромя меня на горбу?

— Если бы ты ещё объяснила, что это всё значит, было бы просто прекрасно! Я слегка неместная. Аруссия — это в каких краях? — разволновалась я, сама не понимая почему. А я не люблю, когда чего-то не понимаю.

«Аруссия — это страна, по которой мы держим путь! А на твоем месте, я бы больше беспокоилась о голове, чем о ноге», — мой транспорт был беспринципно груб, но в чем-то прав.

— Может ты и держишь путь по какой-то лошадиной Аруссии, а лично я еду по России, чьей гражданкой и являюсь! — громогласно сообщила я, больше убеждая себя саму, чем лошадь.

Егора встала, как вкопанная, а я чуть было не вылетела вперед на дорогу. Лошадь повернула голову силясь увидеть меня своим правым глазом.

«Так ты что, явная?! Вот счастье привалило! И почему мне так везет на хозяев со странностями? Судьба моя судьбинушка!» — раздосадовано загалдела она. Потом притихла и снова медленно двинулась.

— Ну, знаешь ли! Так еще знакомству со мной никто не радовался! — не выдержала я. — С чего это я явная? Популярное ругательство местного края?

«Почти. С Явного мира потому-что, от слова Явь. И сама про то не ведаешь», — вздохнула она.

— А поподробнее? По-твоему мы сейчас в Нави или Прави, или черт его знает где ещё? Ха! Не смеши мои ботинки! — огрызнулась я, бросив поводья. Но потом снова их взяла — для надёжности.

«Это очень отдаленная и малодостоверная схема мира, но считай, что так. Твой мир, который у нас, так уже повелось, называют Явью — безмагический мир, мир проданных душ, но зато полный всяких штук, именуемых вами «технологиями». В нашем мире, движущей силой является магия, но совершенно не задалось со всякими техническими выкрутасами, от чего, я тебе скажу, мы не особо бедствуем. Кстати сказать, когда-то мы были едины, но однажды миру пришлось сделать выбор, так и произошел раскол».

Осведомленность и живость ума этой лошади воистину удивляли, однако при этом она умудрялась нести такую ахинею, в которую, при всем моем желании, поверить я никак не могла. К чему эти сказки? Она действительно надеется меня в этом убедить? Ну хорошо, сделаем вид, что её потуги не проходят напрасно.

— Надо же. Неужели нельзя было выбрать и то и другое? — я с любопытством приподняла бровь и приготовилась внимать откровенной чепухе.

«Нет. Новые Боги пришли в мир и потребовали своей доли. Простой люд сам жаждал этого, ведь Боги обещали заступничество, а в конце жизненного пути — вечное существование в мире благолепия, не требуя от человека поступков, а лишь подчинения, соблюдения выдуманных постулатов, никак не относящихся к реальным понятиям природной гармонии и взаимосвязей энергий. Большинство ликовало, а скудное меньшинство не готово было отдавать первозданные силы вселенной, которые по праву принадлежали человеку, в обмен на сомнительное счастье быть стадом и нищенскую подачку от Богов в виде суррогата, а не первичной силы», — Егора говорила спокойно и уверенно, как само собой разумеющиеся истины. Не лошадь, а профессор мировой истории!

— Удивительно, — не унималась я. — Наверно, непросто тебе такой умной живется?

«Покаталась бы с моё по стране с темным магом в седле — тоже бы уму разуму набралась… может быть. Куда теперь?» — раздраженно спросила кобыла и я поняла, что мы стоим на развилке, упираясь в деревянный указатель с резными крашеными буквами.

Бесчисленное количество часов за монитором компьютера подарили мне небольшую близорукость, от чего появилась привычка смотреть на мир с легким прищуром, который многими принимался за презрительный взгляд. Я подъехала поближе и разобрала: « д. Смердюки — 6 верст» и « г. Захлебало — 10 верст». Какие живописные названия населенных пунктов, неумолимо тянет их посетить. Внизу таблички мелкими буквами красовалась еще одна надпись: «Дорожная Инспекция Аруссии». Меня бросило в жар, руки онемели, судорожно сжимая поводья. Я была готова поверить в лесную нежить, духов, говорящих лошадей и даже в собственную шизофрению, но не в другой мир. Не буду делать скоропалительных выводов, для начала нужно встретить хотя бы одного человека. А то эти лошади понарассказывают.

— Ну… в Смердюки ближе, так что едем в деревню, — пересохшим голосом произнесла я, пытаясь проглотить подступивший к горлу ком.

«Только не туда! — отрезала Егора. — Доводилось там побывать. Лекарей в деревне нет. Средств связи тоже. Местный староста пьет, как дышит».

— Хм… даже связи, говоришь, нет… — уж больно подозрительно кобыла разволновалась, но если она права, то ехать туда, где я даже не смогу связаться с внешним миром — бессмысленно, не голубей же запускать. — Тогда, налево — в город, там с инфраструктурой должно быть получше.

И мы двинулись в сторону Захлебало.

— Слушай, Егора, что ты имела в виду, говоря про странствующих магов? И почему я у тебя с ними ассоциируюсь?

«Какая разница, ты же в России, по собственным утверждениям», — съязвила моя спутница.

— Да вот, хотелось бы подготовиться ко всем возможным вариантам развития событий, — и это была безукоризненная правда, та надпись не выходила у меня из головы, поселив в душе тошнотворную тень сомнения.

«В одиночку по трактам путешествуют только маги или ведьмы — в простонародье. Кому еще на это хватит смелости, в особенности молодой девушке», — нехотя поведала лошадь.

— У вас тут что, убивают за каждым кустом? Бандитский век в разгаре? — скривилась я, не хотелось бы почить от рук придорожных разбойников в лучших традициях средневековья.

«Бандитские шайки не самое страшное, что можно повстречать. Нежити полно, сожрут — костей даже не отыщут, — перспективы еще лучше, чем я могла предположить. — Но к ведьме, что первые, что вторые за версту не подойдут — себе дороже».

— Я, безусловно, могу ошибаться, госпожа лошадь, но разве в Аруссии не все поголовно волшебники, мир как-никак магический? — я вообще уже ничего не понимала, мой сонный мозг отказывался воспринимать и обрабатывать совершенно неадекватную информацию.

«Если бы, госпожа баба. Считается, что стать магом может каждый десятый, но большинство из них так и не узнаёт о своих способностях к магии. Уж больно мудрёная система отбора и не все готовы…».

Как же меня раздражает эта кобыла, возомнившая о себе невесть что. Если бы не моё щекотливое положение, я бы ей уже сказала пару ласковых.

— Чудненько! Но про сложности становления на путь магии — позже. С какой целью маги бродят по городам? — мне нужна была конкретная информация, которая, в случае чего, может оказаться жизненно важной.

«Какая же ты отвратительная девчонка, неудивительно, что не замужем в твои-то годы, — язвила Егора. Дружеская атмосфера у нас не задалась, что тут говорить. — Ездят с той же целью, что и все люди — заработать на безбедную жизнь, на одном месте заказами не разживешься. Хотя есть и оседлые, но это больше фанатики, решившие посвятить себя магическому росту, обитают в местах силы своей коронной стихии…».

— Так говоришь, в одиночку у Вас тут не ездят, — снова без тени смущения перебила я. — Захлебальцев несильно удивит моё появление? Часто ли явные к вам на огонёк наведываются?

«Настолько часто, что почти никогда. А за незаконное пересечение границы меж мирами смертная казнь полагается», — вроде как между прочим сообщила кобыла.

— Пррррр! — я резко натянула поводья. — Так ты меня что, на убой везешь, предательница?! — выкрикнула я, переполняемая праведным гневом.

«Да ты чего безумствуешь, женщина?!» — раскатисто заржала Егора и замотала головой, перебирая копытами. Я закашлялась от поднятой с дороги пыли.

«Войдешь в город, ведьмой представишься, коли спросят. Разживёмся припасами, ногу свою залечишь — и двинемся дальше. Если кто и поможет тебе, то только Верховный Ковен, под их защитой тебя не тронут», — растолковала кобыла.

Как же это всё мне не нравилось. Я спинным мозгом чувствовала, что не всё так просто, неуловимая опасность надвигалась на меня, сжимая в тиски и перекрывая кислород. При этом у меня не было альтернативы, в диких местах без провизии и элементарных теплых вещей мне не протянуть даже пару дней.

«Молчишь чего? Деньги то у тебя есть, али драгоценности какие?», — не затихал голос.

Деньги. Деньги-то есть, только какой от них толк, если я в другом мире? Вряд ли тут найдутся банкоматы с нужным обменным курсом. Да и с украшениями было негусто. По два небольших серебряных колечка в каждом ухе и короткая нить бабушкиного речного жемчуга на шее — бесценен только как память.

— Пара тысяч рублей наличными, — наконец отозвалась я.

«Понятно. По приезду сразу направимся в «Башлёвый Шмель», в роль главное вживись», — Егора резко свернула с тракта прямиком в реденькую рощу у обочины.

Не успела я спросить о причинах такой кардинальной смены маршрута, как нас стремительно накрыло шквалом ветра. От напора ложилась трава, натужно шелестел каждый листик на дереве, стараясь не сорваться с ветки. Я почти легла на лошадь, вжимаясь в седло. С севера в абсолютно чистом небе показалась темная туча, летящая на полном ходу в нашу сторону. Это странное явление отдаленно напоминало большую стаю воронья над погостом. До меня донесся сухой шелест, перекрываемый неопределяемым рявканьем. С каждым биением моего сердца, туча становилась ближе на полверсты. Над самыми макушками деревьев, где мы скрывались, пронеслась неведомая громадина, размером не меньше истребителя. Затем последовал надрывный рев. Я оторвала голову от лошади и испытала благоговейный трепет. В воздухе мчались помеси птеродактилей с тираннозаврами. Перепончатые крылья, длинный хвост, вытянутая шея и пасть полная устрашающих острых зубов. Драконы, самые настоящие драконы!

Как только последний монстр промелькнул над трактом, ветер спал, словно и не бывало. Я выдохнула с облегчением, одновременно с этим испытывая толику разочарования, что больше не вижу этой мистической красоты.

Заметив мой ступор, Егора подала голос:

«Виверны прилетели. В этом году рано, обычно через неделю после солнцестояния. Это объясняет, почему на полях не видно людей».

— Сожрали? — осведомилась я.

«Сплюнь! Города на пути следования виверн за день предупреждают, чтобы на открытую местность не выходили», — пофыркивала кобыла, выходя на дорогу.

По пути я насчитала шесть верстовых столбов, значит, мы уже на подходе.

Через несколько минут на меня накатила вселенская тоска. Шансы на то, что я всё-еще на просторах Родины неумолимо таяли. Цель выжить обрастала всё новыми и новыми уровнями сложности. Жаль, что я не любила фантазийные онлайн-игры, геймеры были бы в восторге от этого проклятого местечка.

— Егора, ты уверенна, что во мне ведьму признают? Может метлу к седлу приделать или ещё какие-нибудь атрибуты для придания злостности образу?

«Не переживай, со злостностью у тебя все в порядке. Магический кристалл мы всё равно не найдем, жетон Магической Академии Аруссии не подделать. Разве что завесу стоит намалевать», — одобрительно покачала головой лошадь.

— Ну? Подробности огласите, мадам! Что и как малевать… — торопила я.

«Завеса — это насыщенный раскрас глаз, который странствующие маги почти не смывают. Помогает поддерживать связь с коронной, то есть основной стихией, питающей мага. Там особенный состав и у каждой стихии свой цвет, но нам и обычной краски будет достаточно».

Макияж мне всегда поднимает настроение. Я мигом развернула портфель и достала из косметички палетку теней:

— Так, у меня есть коричневый цвет, серый, кирпичный и синий, — перечислила я, предвкушая себя красивую.

«Синий подходит. Будешь водяной ведьмой. Мажь, давай», — угрюмо скомандовала моя спутница.

Мы остановились у обочины, и я принялась колдовать над образом.

Ну вот, на человека стала похожа! Вернее, на симпатичную девушку, то бишь ведьму.

— Егора, глянь!

Лошадь оглянулась и раскритиковала:

«Это что такое? На царский прием собралась? Интенсивнее мажь, говорю, чтобы до самых щек доходило».

Вот уж любительница испоганить моё и без того скверное настроение.

Вышло знатно. Теперь ко мне точно никто не подойдет. Мне ли привыкать.