1. книги
  2. Современные любовные романы
  3. Алиса Гордеева

Филфак

Алиса Гордеева (2023)
Обложка книги

Он избалованный жизнью мажор. Она обычная студентка филфака. Он вернулся из Лондона буквально на день, чтобы поздравить брата и любимую девушку со свадьбой. Она нашла его без сознания и не смогла пройти мимо. Уже завтра он ничего не вспомнит, а она не сумеет забыть… Он ворвался в ее жизнь с первыми каплями дождя. Странный, потерянный и всеми забытый. Ей бы пройти мимо, но что-то в его грустной улыбке заставило ее задержаться.

Автор: Алиса Гордеева

Входит в серию: Живи легко

Жанры и теги: Современные любовные романы

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Филфак» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 5. Перевернутое имя

Аня

— Девушка, я устала вам повторять: никакого Соколова у нас в отделении нет! — поправив на носу очки, скрипит мадам бальзаковского возраста в белоснежном халате.

Приемные часы вот-вот закончатся, а я никак не могу найти, куда на «Скорой» доставили того парня из леса. Отделение токсикологии — моя последняя надежда.

— Да как же нет? — Тереблю болтающийся на груди самодельный бейджик с собственным именем. — Мне врачи со «Скорой» сказали, что отвезут Илью в областную, а раз в общагу он так и не вернулся, значит, все еще у вас. Пожалуйста, посмотрите получше: Соколов Илья Семенович, восемнадцать лет.

— Нет у меня такого в списках! — Чувствую, нервы женщины на пределе, но и мне отступать не комильфо: желание поскорее отделаться от возложенной на меня миссии по поиску Соколова вынуждает быть настойчивой.

— Высокий, симпатичный, белокурый, — пытаюсь описать парня, но понимаю: все не то. А потом вспоминаю про личное дело Ильи, которое уже второй день таскаю в рюкзаке. — Подождите, сейчас фотографию достану.

— Девушка, вы издеваетесь?! — В голосе женщины проскальзывают визгливые нотки. — По-вашему, я каждого больного должна в лицо знать?!

— Да такого раз увидишь — не забудешь, — бубню себе под нос и достаю небольшой фотоснимок, сделанный Соколовым для студенческого билета.

— Все, девушка! Не задерживайте нормальных посетителей! — отмахивается женщина и недовольно качает головой.

— Погоди, Ален! — спешит на подмогу моей взволнованной собеседнице молоденькая санитарка. Стащив с хрупких ладоней огромные резиновые перчатки, она подходит ближе и по-свойски присоединяется к разговору. — А как же тот красавчик безымянный, которому память отшибло? Выписали уже? Может, девушка его ищет?

— Когда, вы сказали, он должен был поступить? — сияет линзами медсестра и, словно вспомнив о чем-то, с важным видом тянется к журналу на краю стола.

— Утром, двадцать пятого, — с готовностью сообщаю я и все же протягиваю фотографию Соколова. — Вот, взгляните!

— Он? — подозрительно кривится та и вопросительно смотрит на санитарку.

— Похож, вроде… — неуверенно соглашается девчонка. — Фото, правда, какое-то неудачное либо сделано сто лет назад.

— А может, молодой человек просто не фотогеничен, как мой первый муж, — развалившись на деревянном стуле, начинает рассуждать та, что старше. — Того тоже как перед камерой ни ставь, все одно: не фото, а разочарование. Впрочем, он и сам был сплошное недоразумение.

— Не важно! — бесцеремонно прерываю я чужие воспоминания. — Можно мне к Соколову?

— К этому только через главврача, — пожимает плечами медсестра и продолжает пересказывать истории из своей бурной молодости.

— Тогда зовите врача! Я должна поговорить с Ильей, — требую отчаянно и, схватив в руки бейджик, машу им для важности. — У меня задание от университета!

* * *

— Так, милочка, рассказывайте, — степенно кивает доктор Шестаков и смачно отхлебывает из здоровенной чашки чай. — Только шустренько, а то у меня еще обход.

Поудобнее устраиваюсь на стуле через стол от врача и, набрав в легкие побольше кислорода, приступаю к докладу, вкратце, но не упуская ни малейшей детали, повествуя о событиях двухнедельной давности.

— Так-так! Интересненько! — Устав сидеть на одном месте, Шестаков поднимается и, подбоченившись, начинает важно вышагивать по своему скромному кабинету.

— Вот, в принципе, и все! — ставлю точку и напоследок протягиваю доктору дело Соколова с той самой миниатюрной фотографией.

— Странноватенько, — чешет подбородок Шестаков, внимательно изучая биографию парня. — Я бы даже сказал, неожиданно!

— Что-то не так?

— Так-то оно все так, но я был уверен, что наш потеряшка чуток постарше, да и по манере общения не похож он на деревенского парня — ценителя русского и могучего.

— Внешность обманчива, — пожимаю плечами, не зная, что еще сказать.

— Возможно, вы правы. — Доктор задумчиво разглядывает фотографию парня, а потом резко сует ее обратно в папку и широко улыбается. — Что ж, милочка, пройдемте к пациенту Соколову. Посмотрим, как наш голубчик отреагирует на информацию о себе. Может, что-то и вспомнит.

В полной боевой готовности вскакиваю со стула и несусь к выходу, но Шестаков нагоняет меня басовитым рыком в спину:

— Куда собралась, егоза?! Без халата не положено! — Он снимает с крючка первый попавшийся халат и накидывает мне на плечи. — Не забудь обратно занести.

— Разумеется. — Достаю зажатые халатом волосы и поправляю бейджик.

— А это у тебя что? — Шестаков щелкает пальцами перед моим носом.

— Бейджик, — спешу с ответом. Неужели непонятно? Хотя, судя по насмешливому взгляду доктора — нет. — Ну, чтобы ясно было, что я лицо официальное — представляю студенческий комитет, а не просто там какая девица с улицы.

— Ну-ну, — откровенно потешается над моей самодеятельностью главврач. — Это все меняет, Аня Румянцева. Бог с ним, идемте! Время, знаете ли, не ждет!

Верным псом плетусь в ногах Шестакова по длинным и мрачным коридорам больницы. Нос неприятно щекочет запах хлорки и лекарств. Навстречу то и дело шаркают пациенты с измученными лицами, беспрерывно снуют медики, и каждый норовит отнять секунду драгоценного времени главврача. Мы постоянно останавливаемся, и Шестаков так увлеченно отвечает на вопросы, что порой забывает обо мне. Я все понимаю: он спасает жизни, но мое время тоже не резиновое. Стою как неприкаянная рядом, переступая с пяток на носки и обратно, и нетерпеливо жду, когда же мы дойдем до палаты потерявшего память Соколова.

— Милочка… — Шестаков озадаченно смотрит на меня. Уже минут пять какой-то молодой худощавый доктор донимает его расспросами, но никак не получит нужного ответа. — Палата триста восемь. Идете прямо и налево. Я подойду сразу, как освобожусь. Пока познакомьтесь с нашим потеряшкой. Ну что глазки выпучили? Не бойтесь, голубушка. Соколов у нас хоть и не в себе, но вроде не кусается.

Шестаков начинает громогласно хохотать, а худосочный доктор ему поддакивать. Дурдом! Гордо задираю нос и, развернувшись на пятках, иду, как указано, прямо и налево.

Триста восьмую палату нахожу без труда. Дверь приоткрыта, вокруг никого. А вот из самой палаты доносятся странные звуки: глухие удары сменяются протяжным и жалобным стоном. Краем глаза заглядываю внутрь и ошарашенно наблюдаю, как тот самый парень, которого я видела грязным и полуживым, что есть мочи пытается разбить стену. По телу пробегает ощутимое волнение, и былая решимость медленно испаряется. Что я здесь делаю? Зачем беру на себя непомерную ответственность? Задание студкома я выполнила: нашла Соколова, а его отсутствие на учебе и в общежитии теперь могу легко объяснить. И все же, отчаянно выдохнув, подхожу вплотную к двери и, не оставляя себе времени на «подумать», стучусь.

— Вон! — надрывно ревет блондин, даже не повернувшись в мою сторону, и с новой силой дубасит кулаками по стене, точно псих. А я уже начинаю сомневаться в заверениях Шестакова, что Соколов не кусается.

— Привет! — Все же переступаю порог и подхожу ближе, ощущая необъяснимую ответственность за состояние парня, который, к слову, живым и на своих двух выглядит сейчас куда лучше. Чистые волосы цвета спелой пшеницы непослушно топорщатся в разные стороны, рельефные мышцы рук при каждом ударе соблазнительно перекатываются, а из-под растянутой футболки виднеется кусочек замысловатой татуировки. Парень больше не кажется немощным и бледным. Напротив, он поражает своей силой и харизмой, а еще небывалой красотой, до которой в лесу мне по понятным причинам не было дела. Зато сейчас, когда, перестав наконец колошматить стену, он тяжело дышит и смотрит на меня в упор, чувствую, как робею, но в то же время не могу перестать поедать жадным взглядом его идеальную фигуру и черты лица, словно высеченные из камня.

— Кажется, тебе лучше, — заливаясь краской, говорю первое, что приходит в голову.

— Лучше? — передразнивает меня красавчик и начинает хохотать — громко, до безумия отчаянно, до мурашек горько. А потом резко разворачивается и замирает. Медленно, со скоростью невыспавшейся черепахи елозит по мне затуманенным взглядом, и чем дольше он рассматривает меня, тем отчетливее читается отвращение в васильковых глазах, таких пустых и печальных, что в который раз понимаю: я взвалила на свои плечи невероятный груз ответственности. Этот парень, донельзя потерянный и отчаявшийся, нуждается в помощи, но никак не в моих нотациях.

— Наверно, ты прав, — бормочу вмиг пересохшими губами. — Мне лучше уйти.

Сгорая от смущения под его въедливым взглядом, пячусь к выходу, в душе проклиная студком и бабушкины пирожки.

— Стой! — с надрывом просит парень и, резко притянув меня к себе, упирается пальцами в бейджик, случайно перевернувшийся задом наперед.

— Яна? — с надеждой произносит Соколов, продолжая царапать мое перевернувшееся вверх тормашками имя, и что-то жадно выискивает взглядом в моих глазах.

— Аня. — Поправляю бейджик, ненароком касаясь напряженных пальцев парня. — Я пришла тебе помочь. Можно?

— Я смотрю, вы уже познакомились. — Доктор Шестаков бодрым шагом входит в палату и, смахнув со лба выступившие капельки пота, с надеждой смотрит на Соколова. — Ну как, голубчик, что-нибудь екнуло тут? — Он стучит по виску указательным пальцем и с еще большим азартом наблюдает за реакцией парня.

— А должно? — Потеряв ко мне всякий интерес, Соколов возвращается к той самой стене, которую только что пытался разрушить.

— А почему бы и нет? Девушка так настойчиво к вам прорывалась. — Шестаков игриво подмигивает, а я по-идиотски хлопаю глазами. — Я был уверен, что встреча с человеком из вашего прошлого пойдет вам на пользу.

— Но… — По-быстрому подбираю челюсть и пытаюсь прояснить ситуацию: нет у нас никакого прошлого.

— Не волнуйтесь, деточка! — лихо прерывает меня главврач. — Рано или поздно молодой человек все вспомнит.

— Мы раньше пересекались? — Теперь наступает очередь парня без спроса влезать в разговор. Но просто перебить Шестакова ему мало! Он снова начинает меня разглядывать, как редкий музейный экспонат.

— Нет! — спешу с ответом, но тут же добавляю: — Точнее, да! Я…

Моя дурацкая привычка говорить правду вносит в ситуацию еще большую неразбериху.

— Аннушка, как выяснилось, знает про вас все! — Да что это за больничная традиция перебивать! Шестаков лукаво улыбается и, подойдя к Соколову, хлопает его по плечу. — Вы, оказывается, никакой не голубчик, а самый что ни на есть сокол.

Красавчик хмурится, абсолютно ничего не понимая, и встревоженно переводит взгляд с доктора на меня и обратно.

— Ты знаешь, кто я? — опасливо спрашивает он, с отчаянной надеждой в глазах подаваясь вперед.

— Да… — Получается как-то неуверенно.

— И?.. — выдыхает парень, едва справляясь с волнением. — Кто я?

— Тебя зовут Илья. Соколов, — осторожно сообщаю, что знаю, под монотонные кивки Шестакова.

— Илья Соколов. — Парень перекатывает на языке свое имя и фамилию и, схватившись за лоб, начинает неистово его тереть.

— Ни хрена! — рычит он. — Никаких ассоциаций! Ничего!

— Не все сразу, Илюша! — пытается успокоить своего пациента доктор и, глядя на меня, вращает ладонью, чтобы я продолжала.

— Этим летом ты поступил к нам в педагогический, правда, на учебе так и не появился.

— В педагогический? Я? — И снова сталкиваюсь с пристальным взглядом, непонимающим, неверящим, несогласным, но до безумия завораживающим.

— Да, — сглотнув, киваю. — На филфак.

— Это шутка? — Пропуская непокорные пряди пшеничных волос сквозь пальцы, Илья скидывает с себя пухлую ладонь Шестакова и грациозной походкой с повадками дикой кошки подбирается ко мне вплотную.

Теряюсь. Задыхаюсь от близости. Но все же мотаю головой: нет.

— Посмотри на меня, девочка! — Он проводит руками вдоль рельефного тела, акцентируя мое растерянное внимание на своей татуировке. — Какой из меня филолог? А?

Да я и сама вижу, что никакой, но факты — вещь упрямая.

— Вот! — С напускной уверенностью протягиваю парню его же личное дело. — Я понимаю, у тебя амнезия. Но это же ты?

Блондин подходит ближе и, выхватив папку, начинает жадно изучать документы.

— «Соколов Илья Семенович, 18 лет, родился в деревне Дряхлово. Окончил среднюю поселковую школу с золотой медалью. Победитель районного конкурса талантов в номинации «Лучший баянист».

Не дочитав, парень с размаху захлопывает папку, и в палате воцаряется гробовая тишина. Я, кажется, не дышу. Смотрю, как играют желваки на красивом, не по-мальчишески взрослом лице, и боюсь представить, что происходит в голове Ильи в эту секунду. Шестаков тоже молчит, внимательно наблюдает за пациентом и кивает каким-то своим мыслям. Соколов (ну он же Соколов, правда?) тяжело дышит и бессмысленно смотрит в одну точку, а потом внезапно начинает сотрясаться в очередном приступе смеха.

— Я еще и баянист?

— Илья! — впервые называю его по имени, но оно пока слишком чужое для парня. Он меня не слышит. Впрочем, вряд ли он сейчас вообще способен кого-нибудь услышать.

— Ботан-филолог-баянист из Дряхлова?

— Да. — Внутри все сжимается от щемящей грусти и непомерной жалости: мало того что парень ничего не помнит, еще и правда оказалась ему не по душе.

— Есть что-то еще? — сквозь смех доносится его разочарованный грубоватый голос. — Ну давай, удиви меня! Может, я чемпион по сбору картошки? Или лучший исполнитель частушек? А может, моя корова дает больше всех молока? Ну, Пуговица, чего молчишь? Разрешаю меня добить!

— Илья, возьмите себя в руки! — безрезультатно подает голос главврач, а мне жаль, что парень сам не дочитал свое дело до конца, тогда, быть может, так сильно не веселился бы.

— Из родных у тебя только бабушка, но она осталась в деревне, а ты переехал в город и сейчас живешь в студенческом общежитии, точнее, в конце августа заселился и сразу пропал.

Мне кажется, или больничные стены дрожат в такт гомерическому хохоту парня? Впрочем, его дикий, необузданный смех смолкает так же внезапно, как и начался.

— Скажи, что это дебильный розыгрыш! — Отшвырнув папку в сторону, Илья пристально смотрит на меня, и наши взгляды встречаются. В его небесно-голубых глазах искрится надежда и немая мольба. — Тогда неудивительно, что я забыл свою жизнь.

Четыре пропущенных от Артура и от него же тонна ворчливых смайликов в мессенджере — я и забыла, что Царев ждет меня на парковке. Едва не спотыкаясь, несусь вниз по лестнице и, благодарно кивнув санитарке, спасшей меня от провала, выбегаю на улицу. И вроде должна радоваться — миссия студкома выполнена, но в глазах стоят слезы, мутной пеленой искажая обзор. Казалось бы, чужой человек — чужая судьба, какое мне до всего этого дело? На то пошло, у меня своих проблем выше крыши: отца снова уволили с работы, Артур дуется второй день, что предпочла задание студкома его трепетным чувствам, да и по учебе с первых дней полнейший завал. Но нет же! Растроганная неприкрытой беспомощностью этого обворожительного здоровяка-блондина думаю только о нем.

— Ну наконец-то! — выдыхает Артур и, не дождавшись, пока я пристегнусь, заводит мотор серебристого седана, подаренного ему отцом на двадцатилетие. — Нашла ущербного?

— Кого? — растерянно переспрашиваю я, не зная, куда деть руки и спрятать мокрый от слез взгляд.

— Кого-кого! — бурчит Царев, выруливая на проспект Мира. — Соколова, разумеется.

— Нашла. — Зажимаю ладони между коленками и отворачиваюсь к окну.

— Ань, мне из тебя каждое слово клещами тянуть?! — ерепенится Артур. — Тебя три часа не было. Думаю, я заслужил чуть больше конкретики.

— Соколов лежит в отделении токсикологии. В ту ночь, когда мы нашли Илью, его сильно отравили и ограбили. Ни денег, ни документов, но самое страшное — он потерял память. Представляешь?

— Да ну, гонишь!

— Я серьезно, Артур. Он все понимает, различает предметы, может читать, наизусть помнит даты из истории, но понятия не имеет, кем является сам. Ни лиц, ни событий — ничего!

— Ого! Я думал, такое только в кино бывает.

— Артур, это так страшно!

— Что именно?

— Однажды проснуться и полностью потерять себя.

— Забей, Анька! Ты его нашла, и дело с концом! Остальное не твоя забота. Есть врачи, полиция, друзья, родные… Короче, не бери в голову.

— Угу… — Не хочу спорить и снова разочароваться в Цареве. В конце концов, каждый имеет право на свою точку зрения. — Артур, давай через универ проедем.

— Зачем?

— Сразу отчитаюсь перед студкомом.

— А на завтра это ответственное мероприятие, — на мгновение выпустив руль, Артур рисует в воздухе воображаемые кавычки, — отложить нельзя?

— Но…

— Ань! — шипит Царев. — Мне это уже осточертело! У тебя есть время на все: на непонятный студком, жертву отравления Соколова, вечно депрессирующего отца! Только не на меня! Твой деревенский подопечный в хороших руках! Подождет! А у нас по плану роллы, не забыла? Или тоже память отшибло?

— Помню, — покорно киваю, продолжая смотреть в окно, и решаю умолчать, что дала слово Илье первое время быть рядом и помочь ему освоиться в старой новой жизни. Артур не поймет: взбеленится, снова начнет нудить и еще, чего доброго, заставит отказаться. — Роллы, так роллы!

О книге

Автор: Алиса Гордеева

Входит в серию: Живи легко

Жанры и теги: Современные любовные романы

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Филфак» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я