Сокровища наместника

Алекс Орлов, 2013

Молодой удачливый вор из портового города задумал неслыханную дерзость – забраться в сокровищницу самого королевского наместника. Однако был схвачен и отправлен в тюрьму навеки. Волею случая, спустя много лет, он все же вышел на свободу, но, оказавшись без средств к существованию, принял заманчивое предложение – перевезти в другой город золото гномов. Много золота. И при этом избежать засад многочисленных разбойников, алчных шпионов из соседнего королевства, скорых на расправу черных орков и козней колдуна…

20

Утром узников никто специально не будил, обычно их подзывали к моменту раздачи воды, а потом еще раз в обед, когда выдавали единственную чашку баланды и ломоть хлеба.

Мартин поздоровался с Рунхо, принял воду и умылся, привычно пригладив мокрой рукой длинные волосы и бороду, которые он брил раз в три месяца — так было заведено распорядком. И хотя Мартин мог получать бритву чаще, он не делал этого, поскольку иногда старший надзиратель проводил проверки, и если замечалось, что у надсмотрщиков с узниками имелись неформальные взаимоотношения, надсмотрщика могли оштрафовать, а то и выгнать со службы.

— Сегодня у нас беготня, — сообщил Рунхо, привычно пристраиваясь у раздаточного окошка. — Телеги гоняют, двор метут. Должно, будет инспекция.

— А что говорит старший надзиратель Курх?

— Он не говорит, он носится как угорелый и на всех орет. Обозвал меня за винный запах, приказал жевать листья.

— Что, такой сильный запах?

— Не, запах обычный, — отмахнулся Рунхо. — Это мне дружок долг вернул, четыре меры браги, ну мы вместе ее и прикончили. А Курх говорит — листья жуй.

— А какие же листья?

— Я жую вишневые — во!

И Рунхо показал большущий кулак, в котором был зажат целый букет листьев, сорванных вместе с тонкими ветками.

Они поговорили с полчаса, и Рунхо вернулся за надзирательский стол, чтобы подремать, ведь бражку, как оказалось, они пили едва ли не до рассвета.

Мартин привычно собрал пучок соломы и подмел в узилище, потом поупражнялся на деревянной балке, пройдя на руках туда и обратно по двадцать раз — по количеству проведенных тут лет.

Присев на солому отдохнуть, он неожиданно для себя тоже уснул, а проснулся от непонятного шума, который разносился по тюремной галерее.

Зычные команды, звон шпор.

«Что это?!» — спросил себя Мартин, вскакивая.

В дверь ударили, потом снова раздались команды — или кто-то кого-то распекал?

Наконец с хрустом отошел засов, в дверь снова ударили, и в узилище ворвался старший надзиратель Курх.

Он был при полном параде, в мундире с начищенными до блеска пуговицами и в смазанных салом сапогах. Заскочив, он прижался к стене и замер, как будто его заморозили.

Мартин удивился еще больше. Он стоял, нервно оглаживая бороду, и гадал, кто же появится вслед за старшим надзирателем, ведь дверь была распахнута.

И вот этот гость появился — высокий, стройный дворянин, в сапогах со шпорами, с мечом на поясе и в шляпе с пером.

Его камзол из ленного бархата слева направо украшала перевязь с шитым золотом королевским гербом и гербами двенадцати графств королевства.

Мартин уже понял, кто это, ведь черты молодого дворянина выдавали в нем родственника лорда Ширли.

— Ну что, арестант, узнаешь меня? — спросил дворянин, разглядывая Мартина и его обитель.

— Узнаю, ваша светлость.

— А я тебя — с трудом.

— Прошло много лет, ваша светлость.

— Да, лет прошло немало, но я все еще помню, как ты вызволял из-под пристани мой кораблик.

На лице дворянина появилась кривоватая улыбка, но он тотчас ее погасил.

— Когда-то ты совершил ошибку, и мой отец был на тебя очень зол.

— Я знаю, что вы заступились за меня, ваша светлость, — с поклоном произнес Мартин.

— Да, и получил за это двадцать розг.

— Правда? Я не знал! — поразился Мартин.

— Ничего, это послужило для меня уроком. Для меня двадцать розг, для тебя — твои двадцать лет. Я считаю, что этого тебе более чем достаточно, и дарую тебе свободу, полагая, что ты распорядишься ею правильно.

— Ваша светлость!.. — воскликнул Мартин, прижимая руки к груди.

— Понимаю-понимаю, но не нужно лишних слов.

Лорд Адольф прошелся по узилищу, огляделся и покачал головой.

— Неужели ты провел здесь двадцать лет, не выходя за дверь?

— Так точно, ваше сиятельство. Но я видел небо вон в то окошко. Там часто бывали облака, а изредка мелькали птицы.

— Жуть, — поежился лорд и направился к выходу. Потом еще немного задержался и напомнил: — Ты можешь покинуть эту тюрьму в любой момент, хоть сию минуту, хоть через час.

— Спасибо, ваше сиятельство… Не забуду вашей милости… Не забуду…

Мартин хотел сказать что-то еще, но его душили слезы.

— И это… как вас там? — обратился лорд Адольф к старшему надзирателю.

— Курх, ваша светлость! — рявкнул тот и щелкнул каблуками.

— Найдите ему какую-то одежду, а то его платье совсем худое.

— Слушаюсь, ваша светлость!