Сказание о звере мамонте

Алексей Тиваненко

Слово «мамонт» звучит почти одинаково на всех европейских сибирских языках. Оно вошло в употребление не ранее начала XVII cтолетия для обозначения находимых костей этого громадного животного, однако об истинном облике загадочного зверя никто не имел полного представления еще два столетия, пока на Крайнем Севере в 1801 году не был раскопан полный замерзший труп мамонта. Книга воссоздает картину жизни на нашей земле исчезнувшего животного, память о котором у народов Сибири жива до сих пор.

Загадочный индрик-зверь

Образ Индрик-зверя очень древен. Ктесий писал, что он живет в Индии, похож на быстроногого осла, с белой шерстью, красной головой, голубыми глазами и острым рогом посреди лба. Вероятно, Ктесий, никогда не аосещавший Индию, с чьих-то слов описал носорога. У Плиния единорог еще более похож на носорога: «Телом лошадь, головой олень, ногами слон, хвост борова, дико рычайщий, с одним черным рогом трех футов длины, растущим из середины головы. Говорят, что поймать его живым невозможно». На старинном русском рисунке он изображен гигантским быком, но его длинные скрученные между собой рога выдаются со лба вперед. В другом варианте это лошадинообразная фигура с непомерно длинным и прямым, как копье, единственным рогом со лба. Современный селькупский рисунок шаманского оленя-мамонта изображает его с большими ветвистыми рогами и бивнем, но этот единственный бивень помещен не в области пасти, а на лбу и загнут вниз к земле на значительную длину. В таком виде напоминает неолитический рисунок с Большой Кады на Ангаре, где безрогий лось имеет также единственный длинный прямой рог со лба, направленный вперед. Наконец, отметим палеолитический рисунок из Франции человека — жреца, одетого в шкуру бизонообразного единорога: у него длинная шерсть и торчащий со лба такой же рог с загнутым вверх концом. В такой ипостаси единорог еще более похож на носорога, а не на мамонта.

В свое время В. Ф. Миллер сближал поверье о мамонте, как о звере, живущем под землею, со старым славянским преданием об Индрик-звере, о котором речь идет в «Физиологиях», «Азбуковниках», «Бестиариях» и «Голубиной книге». (Миллер В. Ф. О лютом звере народных песен // Древности. Издание Московск. археолог. Общества. — Т. XVII, вып. 1. — С. 6; Мочульский В. Историко-литературный анализ стиха о «Голубиной книге». — Варшава, 1887. — С. 152 — 153). У россиян Индрик считался «матерью всех зверей», имел голову и хвост коня, а тело рыбы, поскольку живет не только глубоко под землей, но и в воде. Но его можно встретить где-то далеко, «за морем».

В «Голубиной книге» образ Индрик-зверя рисуется в следующем виде:

Живет зверь за Океаном морем,

И рогом проходит зверь по подземелью,

Аки ясное солнце по поднебесью.

Он проходит все горы белокаменные,

Прочищает все ручьи и проточины,

Пропущает реки, кладязи студеные.

Когда зверь рогом поворотится,

Словно облаца по поднебесью,

Вся мать-земля под ним всколыбается…

Никому обиды он не делает. (Миллер В. Ф. О лютом звере.., — С. 3).

Этимологически термин Индрик-зверь является калькой греко-славянских сказаний о единороге, или инроге. (Усов С. А. Единороги. Сочинения. — М., 1888. — Т. 1. — С. 398). Зверь единорог, в свою очередь, тождественен понятию о мамонте. Русские крестьяне верили, что мамонт (Индрик-зверь, Единорог, Инрог) — животное реальное, живущее под землей, не любящее солнечного света, имеющее вид коня, быка или лося. Иногда приводили даже размеры этого фантастического зверя: «высотою трех аршин, длиною пяти аршин», или «в 5 — 6 раз больше лося». Основное занятие его — прочищать русла рек, ручьев и подземных вод, «истоков водных». (Симони П. К. Заметки Рич Джемса о чуди, лопарях и самоедах // Сборник Ленингр. Общества исслед. культуры финно-угорских народностей. — Л., 1929. — Т. 1. — С. 127 — 128). Отсюда, вероятно, и идет поверье о лечебных свойствах лекарства из мамонтовой кости в очищении кровеносной системы человека. (Пфиценмайер Е. В. В Сибирь за мамонтом. — М., 1928. — С. 11).

Интересно, что русские крестьяне не причисляли мамонта ни к травоядным, ни к хищным животным. По их убеждению, мамонт питался каким-то составом, имеющим вид камня. (Городков П. А. Мамонт. Западно-сибирское сказание // Ежегодник Тобольского губернск. Музея, 1903 г. — Вып. XVIII. — Тобольск, 1910. — С. 1 — 4). Находки свежих бивней давали мысль, что животное, которому эти гигантские бивни принадлежат, существует и по настоящее время. Наталкиваясь на какую-либо пещеру, люди видели в подземном убежище прежде всего жилище мамонта.

Иного вида библейский единорог. Он называется в Библии рэ-эм, без какого либо толкования: это было животное не мифическое, а реальное. Его изображали диким быком, туром, а тур на ассирийском языке назывался риму. В священной книге евреев «Талмуд» единорог так велик, что мог протыкать свои рогом слона. Из-за громадного объема туши библейский праведник Ной не мог взять его на свой корабль во время Великого Потопа, и несчастному зверю пришлось плыть многие месяцы, изредка отдыхая, положив свой тяжелый рог на судно. Но в конечном итоге обессилел и утонул. Перевоплощение образа единорога в мамонта в России произошло от находимых в земле бивней, которых считали тем самым рогом Индрик-зверя, и покупали его за большие деньги как лекарство от ряда болезней.

Некоторые комментаторы времен Петра I относили мамонта (еще не имея представления о его подлинном облике) к роду «бегемотов». Торговый представитель России в Китае швед Лоренц Ланг, к примеру, сослался в качестве доказательства на главу 40 Книги Иова Библии, где дано фантастическое описание вымершего во время Великого Потопа животного Левиафана, поскольку Лот не пожелал взять страшного зверя на свой корабль. (Катанов Н. Ф. Известия Лоренца Ланга о Сибири// «Ежегодник Тобольского губернского музея». — Вып. XIV. — С. 6). Открываем Книгу Иова и читаем:

«Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол. Вот его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его. Поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены. Ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья. Это — верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой. Горы приносят ему пищу, и там все звери полевые играют. Он ложится под тенистыми деревьями, под кровом тростника и в болотах. Тенистые дерева покрывают его своею тенью; ивы при ручьях окружают его. Вот, он пьет из реки, и не торопится; остается спокоен, хотя бы Иордан устремился ко рту его. Возьмет ли кто его в глазах его и проколет ли ему нос багром? Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? Вденешь ли кольцо в ноздри его? Проколешь ли иглою челюсть его? <…> Можешь ли пронзить кожу его копьем и голову его рыбачьею острогою? Клади на него руку твою и помни о борьбе; впредь не будешь».

Но в Книге Иова есть глава 41, которая представляет «бегемота» в еще более страшном обличии. Имеет смысл процитировать и эти выдержки, поскольку я не видел данное в ней описание ни в одной литературной работе о мамонте. Смысл повествования в том, что это действительно «царь зверей», равному которому нет на планете:

«Надежда тщетна: не упадаешь ли от одного взгляда его? Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его. Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто пройдет к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? Круг зубов его — ужас. Крепки щиты его — великолепие; они скреплены как бы твердою печатью. Один к другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются. От его чихания показывается свет; глаза у него, как ресницы зари. Из пасти его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, а из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Мясистые части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут. Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево. Булава считается у него за соломину; свистку дротика он смеется. Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котел, и море претворяется в кипящую мазь. Нет на земле подобного ему: он сотворен бесстрашным». (Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового завета. Канонические. — 1992. — С. 566 — 568).

Помимо демонстрации величия и мощи тела громадного животного, здесь мы видим и такую характерную черту, присущую драконам, как изрыгание из пасти огнедышащего пламени и дыма. Известно, что современные бегемоты — гиппопотамы — изрыгать дым и огонь не могут. Однако если представить дыхание мамонта в условиях арктической зимней стужи, то большой объем выдыхаемого тепла из пасти мамонта может родить у первобытного человека представление, что это гигантское животное на самом деле изрыгает дым и пламя. Вблизи города Клагенфурта в Австрии в 1353 году был найден, якобы, череп дракона. Спустя 200 лет на главной площади установили реконструированную скульптуру огнедышащего чудовища (похожую на ту, что стоит в городе Краков на Вевельском холме). Впоследствии выяснилось, что череп «дракона» принадлежал ископаемому шерстистому носорогу. А когда бургомистр города Магдебург попытался из частей скелета мамонта создать фигуру единорога, то получился странный зверь с передними ногами мамонта, головой единорога с острым рогом на голове, но зато без задних конечностей, что «подтверждало» бытующее мнение о его «рыбьем» теле. То есть это было животное, передвигающееся на передних ногах, но зато волочившее тушу по земле, или свободно плавающее в воде.

Таким образом, в «Индрик-звере» — единороге сложились два образа — северного мамонта и южного носорога. Остается только выяснить, когда в мифологию народов теплого пояса планеты проникли известия о северном мамонте. Примеров таких проникновений рассказов в арабский мир, Средиземноморье и Индию о «диковинных» землях Крайнего Севера до побережий Ледовитого океана предостаточно.