Ведьмак из СПб

Алексей Стацевич, 2022

Ведьмаки – народ суровый. То оборотня за шкирку оттаскают, то вампиру клыки вырвут, то черную ведьму обезглавят. А ведьмаки Первого убойного – суровы вдвойне, ведь имеют дело с самыми жуткими и тяжкими преступлениями, что совершает зарвавшаяся нечисть.

Глава 1

Антонина Семеновна поспешно, насколько позволяли преклонные годы, ковыляла по узкой тропинке средь могильных оград. В эту часть кладбища гости заглядывали нечасто, и тропинка заросла густой, колющей лодыжки травой.

На кладбище Антонина Семеновна ориентировалась не хуже, чем в собственной квартире — прямые, короткие, извилистые и окольные дорожки к могиле деда, почившего тридцать лет назад, были вытоптаны не один десяток раз. Хоть ночью Антонину Семеновну на кладбище приведи — все равно любимого Феденьку найдет. И обратно выйдет!

Аккурат в полночь бабка на кладбище и поперлась — Антонине Семеновне не спалось. То ли полнолуние давало о себе знать, то ли не вовремя закончившееся снотворное, то ли мысли, что годы пролетели слишком быстро и она не успела ими насладиться, то ли что-то еще… В любом случае ровно в полночь бабка сидела на лавочке возле насыпи и в свете полной луны разглядывала надгробную фотографию почившего мужа. Деда, как она называла его в последние годы жизни.

Спустя четверть часа беззвучных страданий Антонина Семеновна встала. Попрощавшись с дедом, поудобнее перехватила ручку сумки-тележки и направилась к кладбищенским воротам. Колесики тележки, жалобно постанывая на камнях и кочках, грозили отвалиться.

Атмосфера погруженного в вечный сон ночного кладбища успокаивала, убаюкивала. Прикрыв глаза и окунувшись в подобие дремы, бабка неторопливо переставляла ноги и мечтала, чтобы паутина узких тропинок никогда не кончалась.

Но исполниться желанию было не суждено — миновав крайние ограды, Антонина Семеновна вышла за поскрипывающую на ветру калитку, что чудом держалась на хлипких петлях. И очутилась на широкой тропе, которая отделяла кладбище от леса.

Дорога тянулась параллельно кладбищенскому забору, и бабка знала — если пойти налево, вдоль могил, то через километр-другой тропа приведет к пляжу карьера, где, несмотря на поздний час, гремела тревожащая мертвых музыка.

Антонина Семеновна презрительно сплюнула. Беззубым ртом бормоча проклятия в адрес безалаберной молодежи, повернула в противоположную сторону. И рассеянно побрела, спотыкаясь о вылезшие из-под земли корни.

Дойдя до угла кладбища, она свернула на узкую извилистую тропинку. И, в полной темноте лавируя меж березок, дубов и кленов, вскоре вышла к руинам цивилизации — плохо освещенным коридорам гаражно-строительных кооперативов, сплетающихся в бесконечные причудливые лабиринты.

Но проходить весь гаражный комплекс Антонине Семеновне было не нужно, иначе бабка грозилась застрять в нем до рассвета — она знала секретный лаз в стене, позволяющий сократить путь.

Громыхая колесиками тележки и размышляя, как через пятнадцать-двадцать минут завалится в кровать, Антонина Семеновна мельком заметила две темные, скрытые во мраке фигуры, что отделились от кирпичной стены. Отделились — и двинулись за ней.

Под ложечкой засосало от дурного предчувствия, и бабка ускорила шаг.

— Эй, матушка! Постой! — услышала она за спиной молодой насмешливый голос. И через паузу, уже с угрозой: — А то хуже будет!

Антонина Семеновна решила не реагировать и припустила со всех старческих ног. Замаячивший впереди спасительный лаз тянул к себе, как свет — мотылька. Всего сотня метров, и она выйдет на оживленное шоссе, где ночные незнакомцы не посмеют ее тронуть.

Всего сотня метров… Целая сотня метров!

А шаги за спиной приближались.

— Не торопись, матушка! — посоветовал голос. — Все равно догоним!

— Чавой те надобно, милок? — постаравшись сделать приветливое лицо, через плечо бросила бабка… и тут же треснулась лбом о невидимую преграду.

Воздух перед Антониной Семеновной монотонно загудел. От места удара — демонстрируя незримое препятствие, похожее на развешенную поперек дороги рыболовную сеть, — побежала разноцветная рябь.

Пальцами зажав разбитый нос, бабка неуклюже пнула твердый магический барьер и обернулась — преследователи были неподалеку, в семи-восьми шагах. Хорошенько рассмотреть их у старухи не получилось — свет тусклых фонарей выдернул из тьмы лишь соломенную копну волос одного и черную окладистую бороду другого.

— Чавой вам надобно, милки? — робко повторила Антонина Семеновна.

— Как пройти в библиотеку? — усмехнулся тот же голос, принадлежащий блондину, и мужчина шагнул в сторону и перегородил дорогу.

Антонина Семеновна огляделась, но путей к спасению не нашла: перед ней — перекрывшие проход незнакомцы, по бокам — кирпичные стены с металлическими гаражными воротами, за спиной — непреодолимый барьер. Бежать или отступать — некуда.

— Внученьки, у меня ничего ценного нет, пощадите старую! — видя безвыходность положения, жалобно запричитала она. — Что с бабки-то взять? Всю жизнь на заводе проработала, а пенсию дали — и смех и грех! Даже на лекарства порой не хватает. Пожалуйста, отпустите восвояси, и я домой пойду.

Пока она говорила, преследователи едва заметно переглянулись. А как замолчала, хищными коршунами бросились вперед.

— Помогите! — взвизгнула Антонина Семеновна, а затем бородач, слегка подсев, обхватил ее за ноги, приподнял над землей и повалил на бетон в лучших традициях смешанных единоборств.

— Захар, твою мать, держи ей руки! — гаркнул бородач на отставшего товарища.

— Да держу, Макс, держу! — штаниной зацепившись за бабкину тележку, отозвался блондин.

— Не вижу!

Тот, кого назвали Захаром, выпутался наконец из непредвиденной ловушки. По дуге обойдя Антонину Семеновну, он присел на корточки возле седой головы и вцепился в старческие запястья. Прижал их к земле.

— Лю-юди-и! Убива!.. — Антонина Семеновна попробовала позвать на помощь, но тут же получила тяжелую затрещину, от которой потемнело в глазах.

— Тихо, тварь! — нависнув над жертвой, рыкнул Макс. — А то язык вырежу!

В подтверждение серьезности сказанного он вытащил из кармана выкидной нож. Приставил лезвие к губам Антонины Семеновны.

— Орать будешь?

Старуха выпучила испуганные глаза и беззвучно замотала головой.

— Так-то лучше, — удовлетворенно протянул Макс… и, навалившись, грубо схватил Антонину Семеновну за волосы. Бабка дернулась, но мужчина, упершись локтем в бетонную поверхность, держал крепко.

— Ты чавой-то задумал, милок? — косясь на нож, просипела она. — Снасильничать хочешь?

Но ответа не дождалась.

Макс коротко размахнулся… и всадил лезвие под нижнюю челюсть старухи, между подбородком и шеей. Отпрянул.

Антонина Семеновна мучительно захрипела. Засучив ногами, выгнулась в спине. Из приоткрытого рта побежала струйка крови.

— Захар! Меняемся! Живо! — увидев, что напарник с трудом удерживает вспученные венами старческие руки, велел бородач. И когда блондин с облегчением отпустил запястья Антонины Семеновны, прижал их к бетону.

А Захар, расстегнув верхние пуговицы, полез под свою рубашку. Резкое движение, и в его руках возник округлый амулет: обрамленная «солнечным» кольцом перевернутая буква «А» на фоне древесной коры — ведьмачий оберег Велеса.

— Силой всемогущего Волоса, — положив оберег на лоб бабки, с театральным надрывом провозгласил Захар, — повелеваю тебе, нечисть, принять истинный облик!

«Солнечная» часть амулета ярко вспыхнула, пронзив ночное небо столбом света, а буква «А» раскалилась, будто вынутая из горна. Запахло жженой плотью.

Антонина Семеновна вновь захрипела, но на сей раз хрип был нечеловеческий, звериный. Кожа бабки почернела и скукожилась, словно объятый пламенем лист бумаги, а левый глаз раздулся, вылез из глазницы и смачно лопнул, как переспелая виноградинка под каблуком.

— Чтоб ты сдох, ведьмачье отродье! — вращая оставшимся глазом, загремела старуха. Голос ее, став рокочущим, загробным, эхом разнесся по кирпичным коридорам. Осознанно выплевывая проклятья, нечисть продлевала себе жизнь.

И пусть каждое новое слово давалось бабке все большим трудом, ее это не останавливало — Антонина Семеновна продолжала уже даже не говорить, а шипеть:

— Будь проклят ты… и дети твои… и весь род твой… до седьмого ко… коле… на-а-а…

На последнем слоге тело Антонины Семеновны рассыпалось в серый прах.

Макс встал. Отряхнул коленки от бабкиных останков.

— Оберег не забудь, — с некой то ли злостью, то ли досадой бросил он.

— Куда же я без него? — опешил Захар. Подняв валяющуюся рядом ветку, он в поисках амулета брезгливо покопался в пепельной горке. Отделив от нее ведьмачий символ, довольно оскалился: — Отличная охота, коллега! Никогда у нас не было настоящей живой костомахи!

— Угу, живой, — буркнул «коллега». Шагнув к невидимому барьеру, вытянул руку — «сетка» под ладонью тихо загудела и пошла рябью. — Убери преграду.

— Макс, а ты чего такой кислый? — Захар непонимающе нахмурился и начертил в воздухе рунный символ. — Убрал.

— Да ничего, — нервно огрызнулся Макс и направился прочь. Через десяток метров не выдержал и обернулся. Передразнил: — Как пройти в библиотеку? Тьфу! Ты серьезно?

— А чего такого-то? — Захар, ускорившись, поравнялся с напарником. — Прикольно же. Почти как в старом фильме!

— Угу, прикольно… А давно ты записался в школьный кружок самодеятельности, чтобы с таким неестественным пафосом призывать Велеса?

— Просто хотел придать моменту капельку торжественности…

— И вообще, — понесло Макса, — лучше бы ты своими булками так активно шевелил, а не языком!

Захар нахмурился.

— Вот я балда! — Он треснул себя ладонью по лбу. — Только не говори, что бесишься из-за того, что я не сразу костомаху за руки схватил?

— Да, из-за этого, — согласился Макс.

Недоуменно покачивая головой, Захар развел руками:

— Не понимаю твоего недовольства. Все ведь нормально прошло. Моя секундная заминка не изменила абсолютно…

— Твоя секундная заминка в следующий раз может стоить мне жизни, — рубанул Макс. — Если на месте трехсотлетней костомахи окажется… окажется… — Он задумался и выпалил: — Кто-то более опасный!

— То есть ты даже не знаешь кто, да? — Захар лукаво прищурился. — Абстрактное существо в вакууме, которое когда-нибудь, предположительно…

— Отставить разговорчики, ведьмак Полунин!

Захар шумно вздохнул и незаметно закатил глаза, словно говоря: «Не надоело строить из себя начальника, дружище?»

— Разрешите угостить вас кружечкой коньяка, ведьмак Волков? — Он примирительно обнял друга за плечи. — В качестве извинений?

Макс, поразмыслив над предложением, кивнул:

— Разрешаю! Но не в качестве извинений, а за окончание первого в этом году дела.

— Классная пародия на тост! — заржал Полунин. — За такое грех не выпить!

Волков окинул младшего товарища усталым взглядом и беззлобно отвесил тому подзатыльник — долго сердиться на неунывающего Захара было невозможно.