Дар Грома. Лошади в культуре индейцев равнин

Алексей Берков

Новое издание книги «Лошади в культуре и жизни индейцев Великих равнин», вышедшей в 2008 году, существенно дополнено и переработано. Индейцы равнин не только по праву считались одними из лучших наездников в мире, но и за очень короткую историю расцвета конной культуры сделали невероятные открытия, некоторые из которых до сих пор являются для нас откровением. Жившие в гармонии с природой, они обладали наблюдательностью и непосредственностью, которых так не хватает в современном мире.

Войны

С войной дело обстояло сложнее. Основными целями военных действий были:

— поход с целью отмщения (иногда достаточно было добыть один скальп врага, пол, возраст и социальное положение которого не имело значения);

— повышение статуса в племени за счёт совершённых подвигов (убийство врага подвигом не считалось, в то время как захват лошадей и оружия в бою признавались одними из первых заслуг воина);

— нанесение наибольшего урона противнику с наименьшим риском для себя (обыкновенно так вели себя с самыми заклятыми врагами, когда институт кровной мести перерождался в бесконечные племенные войны и, в ранний период, охоту за рабами);

— защита своих охотничьих угодий или расширение охотничьей территории (в этом случае главной целью был не захват земель, а обеспечение себя пропитанием, то есть увеличение количества дичи, а не земли, потому что земля не принадлежит никому!).

Обычно племя занимало более-менее определённую территорию, но границы её не были чётко определены, и на многие земли претендовали сразу несколько племён, поэтому границы охотничьих угодий всегда становились местом столкновений и споров. Если на своей территории дичи не было, племя могло пойти на чужую, даже зная, что это вызовет проблемы. С усилением или ослаблением тех или иных племён территории их обитания постоянно менялись. Усиление и ослабление племён зависело от множества факторов: наличие продовольствия, болезни, оружие и военные союзы с другими народами, природные условия и др. Миграция бизонов, близость к местам торговли с белыми, имевшими необходимые товары, охота за лошадьми или пленниками и т. п. приводили к затяжным войнам и вытеснению одних племён другими. Так, например, черноногие изгнали шошонов с территории Равнин в Скалистые горы, а команчи — апачей в район Юго-Запада. Таким образом, миграция племён никогда не была запланированным процессом, как и захват территории враждебного народа. Как правило, у индейцев лишь временами наблюдалась быстрая перестановка сил, когда в их жизнь неожиданно вмешивался посторонний фактор в виде доселе неизвестного животного (лошади), оружия (огнестрельного) или болезней (как, например, эпидемия оспы).

Сражения в основном бывали двух видов: случайные и преднамеренные.

Случайные стычки происходили во время столкновения двух охотничьих отрядов разных племён на одной территории, во время непреднамеренного столкновения небольших отрядов, охотящихся за собственностью другого племени, обнаружения молодых воинов, желавших покрыть себя славой — добыть парочку вражеских скальпов, и т. п.

Преднамеренными были заранее планируемые сражения, вызванные, например, местью за погибших родственников, борьбой за охотничьи угодья и др. В первом случае, отправляясь в далёкий поход, мстители вполне довольствовались внезапной встречей с неприятельским отрядом, и, убив лишь одного врага, возвращались обратно через пару дней. Но могли отсутствовать и в течение нескольких месяцев, так ничего и не добившись. Индейцы очень редко вели открытые боевые действия и практически не применяли лобовых атак, считая их совершенно никчемным методом. Они выслеживали противника и пытались напасть внезапно. При этом ни одно племя ни на мгновение не считало себя агрессором. По их понятиям, они мстили врагам за уже совершённые ими злодеяния, и в войнах виноваты были, разумеется, враги. «Профилактические» рейды должны были отбить у врагов желание нападать на племя в будущем, но, на самом деле, провоцировали новые столкновения. Например, если при попытке украсть лошадей из вражеского лагеря был убит один из конокрадов, в ответ собирался отряд, желающий отомстить за смерть соплеменника, «убитого коварным врагом» ни за что. В свою очередь, проигравшие всегда находили способ нанести ответный удар.

Борьба за охотничьи или земельные территории была более кровопролитна. Индейцы Великих Равнин не вели войн на полное уничтожение противника. Конечно, в истории случались жестокие битвы и нападения на лагеря, где погибало большое количество мужского населения, а женщин и детей забирали в плен, но главной целью таких сражений всегда было желание отогнать противника на безопасное расстояние. Если враги становились слишком назойливыми, им грозили уничтожением, но если они отходили на достаточно большое расстояние, их никто не преследовал, позволяя уйти. Если ситуация была чересчур рискованной, опытный предводитель предпочитал увести своих людей, полагая, что в другой раз всё сложится для него более благоприятно и он застанет противника врасплох. Для отряда было почётнее вернуться домой хоть без скальпов, но и без потерь, чем убить дюжину врагов, но потерять при этом хоть одного своего. Обычно такие войны начинались из-за экспансии какого-либо народа или по причине высокого перенаселения региона. Крупные военные походы всегда сопровождались предварительными церемониями: воины ехали верхом или вели с собой натренированных боевых коней, несли щиты и военные костюмы, а после успешного завершения рейда устраивали пляски со скальпами.

Как отмечалось выше, уничтожение противника подвигом не считалось. Исключение из этого правила составляли апачи, которые, в силу своей малочисленности и разделенности, старались уничтожить как можно больше врагов, считая, что тем самым меньше вероятность потерять впоследствии кого-то из членов своего племени. Однако ими руководили расчёт или мстительность, но самого понятия «подвиг», идентичному индейцев Равнин, у них не было.

Здесь мы вновь сталкиваемся с понятием «счёт подвигов» или coup (от французского «счёт»), связанным с системой заслуг и социальным статусом воина. У многих племён существовала система военных обществ. Членство в обществе нередко также отражало статус воина в племени. Военная организованность степных индейцев была столь высока, что чувствовалась во всём. Например, канадские торговцы Чарльз МакКензи и Александр Генри были свидетелями того, как в 1806 году совместный отряд хидатсов и манданов в 700 человек направлялся к стойбищу шайенов и лакотов для ведения торговли. Цель похода была мирной, но индейцы двигались в боевом порядке, так как были всегда готовы к внезапному нападению. «Мужчины ехали отдельно от женщин и детей, организовавшись в группы по шестьдесят четыре человека. Таких групп было одиннадцать, то есть общая численность воинов достигала примерно 700 человек… В таком построении караван ехал весь день: мужчины впереди, а женщины, дети и домашний скарб — позади. Боевой порядок и оружие воинов — луки со стрелами, копья, тяжёлые топоры, щиты — все это навеивало мысли о глубокой древности, когда воевали наши далёкие предки». У тех племён, у которых не было военных обществ, например, у команчей или апачей, статус члена племени всё равно зависел от его боевых заслуг, хотя их очерёдность могла быть выражена менее явно, чем у других племён Равнин. Так, если у кайова прикосновение к врагу и захват в бою его оружия или лошади считались первыми подвигами, независимо от обстоятельств, то у апачей они имели значение только в конкретных обстоятельствах их совершения, и никак не отражались на внешнем виде воина. Поскольку шаманы и святые люди «шли другим путём», они могли не стремиться к увеличению своих боевых заслуг и добыванию подвигов (ку).

После появления лошадей и активного захвата индейских земель белыми переселенцами из Европы территория Равнин стала напоминать бурлящий котёл. Каждый уважающий себя воин охотился за скальпами или лошадьми противника, племена не доверяли друг другу. Вспышки неизвестных болезней рождали подозрения в колдовстве. Население Равнин увеличилось в несколько десятков раз, а возросшая роль охотников и воинов индивидуалов стимулировала молодых людей на провоцирование конфликтов. Именно высокомерие к чужакам лежало в основе любого столкновения. Индейский воин в первую очередь стремился подчеркнуть значимость собственного «я», что заставляло его использовать любую возможность для свершения подвига. Оседжи нередко дрались за скальпы, пауни — за лошадей, шошоны — за оружие. Количество подвигов определяло то положение, которое мужчина занимал или мог занять среди соплеменников, взбираясь по иерархической лестнице. А для подвигов нужна была война. И самыми активными и безрассудными бойцами представали молодые люди в возрасте 15—25 лет.

Для получения высокого статуса молодому человеку было необходимо продемонстрировать такие качества, как храбрость, выносливость, сила. Ещё Кабеза де Вака писал в 1530 году: «Они могут очень хорошо переносить голод, жажду и холод, как они более приспособлены к этому, чем кто-либо другой». И не важно, была ли то битва двумя шеренгами друг против друга или конная схватка в манере «ударил-отошёл», все они имели целью продемонстрировать храбрость, как врагам, так и соплеменникам. Вместе с тем гибель на поле боя не входила в планы большинства воинов, поэтому, если ситуация складывалась не в его пользу или блеснуть храбростью было не перед кем, воин предпочитал уклониться от сражения. К примеру, шайенны и команчи, сражавшиеся главным образом верхом, были очень осторожны при посещении изрезанных каньонами горных ландшафтов — родины ютов, а горные апачи предпочитали не рисковать, вступая в схватку на Равнинах.

После 35 лет воин, как правило, отходил от дел или ходил в походы ради развлечения и добычи, но уже не из-за подвигов. Если молодые люди щеголяли в костюмах, украшенных символами их боевых заслуг, и хвастались своей доблестью при каждом удобном случае, то добившийся уважения взрослый или пожилой воин редко упоминал о своих заслугах на публике, а роскошный наряд надевал только во время публичных племенных собраний или церемоний (храбрость его была уже вне сомнений). При этом в любом племени можно было увидеть людей, которые могли ходить разодетыми в шикарные костюмы из шкур безопасных животных, в их нарядах не было ни когтей, ни добытых в бою скальпов. Все в племени относились к ним с пренебрежением, а вожди считали оскорблением присутствие такого человека в одном жилище или оказание ему каких-либо почестей. У манданов таких людей называли «старухами» или «заячьими душами»: человека трусливого и ленивого презирали, жизнь его была трудной и полуголодной.

Шаманка кроу Красивый Щит вспоминала: «Когда не нападали наши враги, на них нападали наши воины, а поэтому всегда кто-нибудь где-нибудь сражался».

Конец ознакомительного фрагмента.