Мумия Ильича. Книга первая

Александр Черенов

«Эх, встал бы ты да посмотрел на то, что творится вокруг!» Так говорим мы, расписываясь в собственной беспомощности и не полагаясь на современников. И вот один из «адресатов» встал. Прозевав воскрешение Ленина, Кремль осознаёт угрозу и пытается исправить «историческую ошибку». Неожиданную поддержку своим планам он находит у лидера коммунистов: у того – свои причины не восторгаться воскрешением вождя. Ну, а Ленин возглавляет «здоровое ядро партии». Ситуация напоминает октябрь семнадцатого…

Глава шестая

Больше Ленин на связь не выходил — и МНС с СБ в расстроенных чувствах покинули Мавзолей. По дороге не хотелось говорить ни о чём: все мысли упирались в одну тему. В ту, которой, с какого бока не коснись — а всё плохо выходит.

Весь день МНС «отсутствовал»: на вопросы отвечал односложно, реплик не подавал, от участия в оппозиции решительно уклонялся. СБ, могущий быть не только «чекистом из тридцать седьмого», деликатно не стал утомлять коллегу присутствием. А глубокой ночью его разбудил телефонный звонок. Спросонья нащупав трубку, СБ услышал ликующий голос МНС:

— Мумия!!!

— Что «мумия»?

СБ с тяжким вздохом покосился на старомодные часы с кукушкой: была половина третьего то ли ночи, то ли утра. А завтра — «бой: покой нам только снится!». Даже не завтра: сегодня. И отгула за переработку не предвидится.

— Нам поможет мумия!

— Чья?

— Ленина — но на основе знаний о мумиях египетских!

— Почему египетских?

— Ну, а каких ещё?!

СБ мужественно скрипнул зубами — и отбросил одеяло: ночь грозила скоропостижно кончиться.

— Вспомним, что мы знаем о них?

МНС и не подумал снизойти к режиму.

— Может, утром вспомним? — не удержался от зевка СБ. — На свежую голову? А?

— Чёрт с тобой!

МНС негодовал. Чувствовалось, что он совсем не расположен спать — и поэтому не испытывает пиетета к расположению других. И ещё чувствовалось, что он искренне огорчён столь прохладным отношением к тому, что он сам бы определил, как «души прекрасные порывы». Пусть и вслед за автором определения.

— Какой ты, всё-таки, прозаический человек! Ладно, спи!

В трубке зазвучали короткие гудки…

…На следующее утро СБ опоздал на работу. Но МНС зря ругал его: СБ опоздал не один, а в обществе известного египтолога, сочувствующего не только древнегреческим фараонам, и но и современным коммунистам.

НЕ — так его называли в «кругу посвящённых». Это не являлось ни отрицательной частицей, ни фамилией гражданина корейской национальности. В плане конспирации товарищ не отставал от коллектива: НЕ работало аббревиатурой от «Нашего Египтолога». «Нашего» — во всех смыслах. В том числе — и в родстве душ. Политических. В менее сокращённом варианте товарищ звучал как Египтолог. Как минимум, откликался на эти позывные.

— Я думаю, консультация нам не помешает? — улыбнулся СБ: МНС так и не удалось израсходовать в его адрес «домашние заготовки».

— Реабилитирован, — сдался МНС. — Прошу на кафедру, дорогой НЕ.

— Нет, это Вы мне вначале кое-что объясните!

НЕ исполнился вопросительного взгляда. МНС не оставалось ничего другого, как вкратце посвятить египтолога в события прошедших суток.

— Если я Вас правильно понял, то Вы…

— Да! — не вполне корректно, зато вполне решительно оборвал его МНС. — Пример оживших мумий!

— «Оживших»?

В голосе египтолога зазвучали иронические нотки.

— Ну, оживлённых! — раздражённо поморщился МНС. — Вопрос терминологии — непринципиальный. Не форма главное, а суть!

— А где Вы видели ожившие… хорошо: оживлённые мумии?

— То есть?

У МНС подкосились ноги: вопрос был с претензиями на хук правой.

— В голливудских фильмах, наверно? — под добродушную улыбку продолжил уязвлять НЕ.

МНС побледнел.

— Но ведь даже Картер… и вся его команда…

— А где доказательства, что с ними «разобралась» мумия?

Египтолог не перебивал МНС: он всего лишь не дождался продолжения.

— Но ведь какого-то чёрта всё это делалось?! — использовал последний довод МНС. Довод был из числа тех, что никакой наукой не отразишь — и НЕ сдался.

— Хорошо: убедили. Тогда давайте разбираться вместе.

МНС обронил несколько капель пота, шумно перевёл дух и обменялся парой оптимистичных взглядов с СБ: встреча проводилась в формате тройки. В классическом формате, то есть.

— Итак, что нам известно о мумиях?

Вот теперь НЕ «взошёл на кафедру».

— Первобытные стадии веры в загробную жизнь были связаны с представлением о неразрывности существования души и тела. Чтобы обеспечить эту неразрывность, требовалось сохранить в неизменности… ну, или близко к этому, все элементы человека. Отсюда с неизбежностью вытекала забота о теле покойника. В этом деле присутствовали три момента: желания, знания и климат. Воедино это сошлось только у древних египтян.

— Вот!

МНС торжествующе покосился на СБ: помянул, таки, ночную оппозицию Египту. Под добродушную улыбку СБ развёл руками: осознал и «исправился».

— Я могу продолжить? — экономно усмехнулся Египтолог.

— Извините, профессор! — «капитулировал» уже МНС.

— Так, вот… Мало того, что у них имелся благоприятный климат: сухой, великолепный консервант — они ещё всегда желали восторжествовать над природой.

— Вы имеет в виде разложение? — уточнил СБ: он и в теории оставался практиком.

— Конечно. Они всегда хотели сделать тело неразрушимым. Ну, чтобы оно олицетворяло способность ко всем жизненным проявлениям.

— Для чего?

МНС показалось, что лектор подошёл вплотную к основной теме повестки.

— Душа обязана вернуться в своё тело. Вы, конечно, слышали о пирамидах? — усмехнулся НЕ.

— И даже видел их, — не остался в долгу МНС. — Непосредственно в месте дислокации.

— Так, вот, пребывание умершего царя в пирамиде, по верованиям египтян — это цепь его пробуждений к жизни и уходов на небо. Оживать и вести жизнь должен был сам труп.

— Вот!

Ликуя, МНС взметнул над головой руку с оттопыренным указательным пальцем — но уже не по адресу СБ.

— Что и требовалось доказать!

НЕ скептически покривил щекой.

— Требоваться-то требовалось — но пока ещё не доказано ничего.

Мы пока освещаем только вопросы теории. И не надо их подтягивать за уши к своим желаниям.

МНС со смущенной улыбкой на лице поднял руки вверх.

— И это правильно! — одобрил НЕ. — Так, вот: чтобы вести эту жизнь и не оборвать цепи, умерший должен был собрать кости и члены. А для того, чтобы собрать их, он прежде должен был их найти. Отсюда — и забота о сохранении «тела в теле», и забота о сохранении тела в специальном хранилище. В том числе — и для того, чтобы «не ошибиться адресом».

— Это понятно.

МНС «включился» не случайно: НЕ слишком основательно подходил к вопросу. И товарищу следовало корректно указать на это. Потому, что кратчайшее расстояние между двумя точками есть прямая.

— Непонятно другое: зачем духу кости? Вести жизнь он мог бы и духом?

— А Вы любопытны, мой друг, — одобрительно хмыкнул Египтолог. — И недалеки от истины. Но дело в том, что в Старом царстве Египта души представлялись созданиями плотскими — только невидимыми. Вот Вам и весь сказ.

— Как это «весь»?! — возмутился СБ. — А техника производства?

Египтолог рассмеялся.

— Нет. Не подумайте, что я уклоняюсь от обязанностей. «Весь сказ» относится только к душам во плоти. Что же — до мумий… Слово это — арабское и значит «асфальт». Впервые европейцы узнали о мумиях от Геродота. Этот историк описывал три способа приготовления мумий. Первый был применен Анубисом, Гором и Тотом к самому Осирису. Это был самый дорогой и совершенный способ, и обходился он в талант серебра. По этому способу мумию делали так. Вначале железным крючком извлекался через ноздри мозг. Затем через разрез, сделанный каменным ножом, извлекались внутренние органы. Освобождённое «от начинки» тело изнутри вымывалось пальмовым вином и наполнялось благовониями. Начинённое уже благовониями тело клали на семьдесят дней в соляной раствор, омывали и заворачивали в тонкое полотно, разрезанное на ленты. Этот способ позволял сохранить тело наиболее приближённым к «оригиналу». Мумия получалась на редкость прочная, изумительного жёлтого цвета.

— А второй способ?

— Ну, второй был проще. Для начала внутрь тела заливали кедровое масло, которое уничтожало внутренности. Потом тело освобождали от этого раствора вместе с растворёнными органами, и помещали труп в соль.

Как видите, мороки значительно меньше, чем в первом случае. Третий способ был ещё проще: живот очищался редечным маслом, после чего труп помещался в соль на те же самые семьдесят дней.

— А Ленин?!

Глаза у МНС заблестели так энергично, словно он уже нащупал решение проблемы. При «некотором содействии» Египтолога, конечно.

— Как бальзамировали тело Ленина? Вы, случайно, не в курсе?

— Ну, это, конечно — не вопрос египтологии.

НЕ уже не усмехался. Он даже «сошёл с кафедры». Хотя бы потому, что Ленин — это не фараон: он значительно ближе по времени и по духу. Ему, идейному Египтологу — в том числе. И идейному не в плане идей Древнего Египта и современной египтологии. Поэтому, не зная ещё причин интереса МНС, НЕ уже догадался, что вопрос о бальзамировании Ленина не случаен. Как и его контекст с древними мумиями.

— Но я, «случайно», в курсе. Готов и вас ввести.

МНС и СБ нетерпеливо заёрзали в своих креслах.

— Итак, Владимир Ильич Ленин умер, как вы, наверно, помните, двадцать первого января тысяча девятьсот двадцать четвёртого года.

— А, вот, отчего он умер?

В СБ проснулся… нет, не оперативный: обывательский интерес. Личности великих привлекают всем. Даже — обстоятельствами смерти и разложения трупов.

— Я слышал, что он…

— Намекаете на сифилис? — спокойно уточнил египтолог.

В доперестроечные годы будущий СБ смутился бы… Нет, пожалуй, и тогда не смутился бы. Потому, что не задал бы такого вопроса. Не посмел бы. Разве, что — у себя на кухне. На ушко проверенному другу. А сейчас он не смутился не только «от времени», но и «по должности».

— Ну, ходили такие сплетни…

— Это — не сплетни, — «утешил» его НЕ. — Такой диагноз Ленину действительно ставился. В числе прочих… неверных.

— «Неверных»?!

В возгласе СБ послышалось облегчение и даже радость: он явно переживал по поводу «неблагозвучного» диагноза вождя.

НЕ лаконично кивнул головой.

— Да. Все три последних диагноза были неверными: неврастения, хроническое отравление свинцом, сифилис мозга.

— Значит, причина смерти…

— Вполне добропорядочная и пристойная: атеросклероз сосудов на почве преждевременного их изнашивания. Это — дословная фраза из «Заключения». И дальше: «В результате сужения просветов артерий мозга от недостатка подтока крови — очаговые размягчения тканей мозга».

— То есть?..

СБ выразительно покрутил пальцем у виска.

— Ну, в какой-то мере… — уклонился от более точного ответа НЕ.

СБ с тревогой посмотрел на МНС: «вот, те, бабушка, и… дедушка Ленин!» Взгляд этот был явно не на тему: «не успел обрадоваться, как опять надо огорчаться!».

«Содержание» взгляда не ускользнуло от Египтолога. Теперь уже он заинтересованными глазами — но стараясь не выдавать своего любопытства — покосился на МНС. Обоих ждало разочарование: МНС никак не отреагировал ни на один из взглядов.

— А какой была непосредственная причина смерти?

— Что значит оперативный работник!

НЕ уважительно покрутил головой в адрес СБ.

— Сразу чувствуется профессиональная хватка! Так, вот: непосредственной причиной было названо усиление нарушения кровообращения в головном мозге с кровоизлиянием в мягкие мозговые оболочки. Анатомический же диагноз был таким: атеросклероз артерий с резко выраженным поражением артерий головного мозга, плюс множественные очаги размягчения в левом полушарии в периоде превращения в кисты.

И опять СБ с тревогой посмотрел на МНС.

— Но никаких указаний на сифилис ни в сосудистой системе, ни в органах обнаружено не было.

Дубль утешения почему-то не слишком утешил СБ: озабоченности на его лице не стало меньше.

— При вскрытии было обнаружено шесть зонт провалов коры мозга, в том числе и в лобной доле, которая отвечает за интеллект.

Вот теперь вздрогнул и МНС. Египтолог не понял ещё причины, но уже понял закономерность: реакция слушателей наступала сразу же, как только речь заходила о поражении мозга Ленина. Он не понял ещё, в связи с чем такая болезненная реакция «постфактум» — но понял, что она, как минимум, неспроста.

— Левое полушарие потеряло треть своей массы. А основная артерия, которая питала две трети всего мозга (внутренняя сонная), при самом входе в череп была твёрдой и забитой известью… Может, я что-то не то говорю?

Египтолог не выдержал: ему казалось, что каждое его новое слово отрабатывает за порцию соли на свежие раны аудитории. И он посчитал себя обязанным внести ясность в вопрос: «тварь ли он дрожащая, или право имеет?».

— Нет-нет!

Задействовав и голос, и руки, МНС поспешил успокоить «докладчика».

— Продолжайте, пожалуйста! Нам важно всё, что Вы скажете. И не обращайте внимания на нашу реакцию: чуть позже мы всё объясним. Итак, с причиной более-менее ясно. А что, там, с бальзамированием?

Египтолог насупился: ответ он получил — но яснее от этого не стало. Однако его дело — отвечать на вопросы, и он не решился «переписывать сценарий». В части более продолжительного и энергичного выказывания недовольства.

— Я не буду говорить о причинах, которые побудили сохранить тело Ленина на неопределённо долгое время. Их известно много, а в точности — ни одной.

— «И гений, парадоксов друг»! — хлопнул в ладоши МНС. — Браво, НЕ: великолепный образчик софистики!

НЕ с достоинством отработал головой: поблагодарил за комплимент.

— Я буду говорить только о факте бальзамирования. Первое лёгкое бальзамирования на время похорон сделал профессор Абрикосов. Но тело начало быстро изменяться. А тринадцатого марта, через полтора месяца после похорон, всё ещё не было решения ни о сохранении, ни о захоронении тела Ленина.

— Почему?

— По причине отсутствия гарантий такого сохранения. Но уже на следующий день, наконец-то, решение было принято: сохранить тело Ленина при низкой температуре. Известному большевику Красину было разрешено закупить в Германии специальное холодильное оборудование. Красин предлагал заморозить тело Ленина с предварительной фиксацией его формалином и пропиткой глицерином.

— И? — в унисон выдали МНС и СБ.

— Против выступил Борис Ильич Збарский. Он сказал, что этот метод несовершенен. Да, он согласился с тем, что тело при температуре минус десять — минус двенадцать градусов не будет изменяться. Но тут же «убил» комиссию тем, что нет никаких гарантий бесперебойной работы установки. А вдруг авария? А вдруг перебои с электричеством? Несколько часов без электричества — и все труды насмарку: тело разморозится, деформируется, и восстановлению уже не будет подлежать. Это — как в современных холодильниках: однажды размороженное мясо уже не рекомендуется замораживать повторно. Довод Збарского никто — даже сам Красин — не пытался оспорить. Потому, что закон Мёрфи: «Если неприятность может случиться, то она обязательно случится» — в нашей стране имеет перспектив больше, чем в какой-либо другой.

МНС усмехнулся.

— Верно до сих пор. И что было дальше?

— А дальше Збарский сказал, что харьковский профессор Воробьёв научился сохранять тела умерших в почти идеальном состоянии. Воробьёв пытался отказаться «от высокой чести» — но не смог. Не устоял перед энергичным Збарским. Хотя вначале он и предложил идею поместить тело Ленина в серебряный сосуд с бальзамирующим раствором. Предложил из чувства здорового страха перед ответственностью. Идею осмеяли — и правильно: что может быть кощунственней плавающего в жидкости трупа? В конце концов, Воробьёв сдался — и применил свой испытанный метод.

— Какой? — разом выдохнули МНС и СБ.

— Он пропитал ткани спиртом, глицерином и ацетатом калия.

— И результат?

— Результат — в Мавзолее. Восемнадцатого июня тело осмотрели родные Ленина. И брат Дмитрий сказал, что Владимир Ильич выглядит лучше, чем в первый день после смерти. Двадцать шестого июля, после доводки тела, его осмотрела правительственная комиссия во главе с Дзержинским. В акте записали буквально следующее: «общий вид приближается к виду недавно умерших». Было также отмечено полное сохранение объёмов, форм и всей клеточной и тканевой структуры.

При этих словах МНС и СБ опять обменялись взглядами — но уже совершенно другой, мажорной тональности.

— Этого оказалось достаточно для того, чтобы первого августа Мавзолей был открыт для посещений.

Затянувшуюся паузу — по причине отсутствия желающих — разорвал сам «докладчик». И, как оказалось, не для того, чтобы продолжить то, что ещё Маяковский определил как «Время, начинаю про Ленина рассказ…»

— Я ответил на ваши вопросы. Могу я теперь узнать, к чему всё это?

СБ хотел переглянуться с МНС, но не смог. По техническим причинам: в одиночку не переглядываются — а товарищ не захотел участвовать.

— Вы — член партии и наш друг, — запросто сказал МНС. — И поэтому я могу быть с Вами откровенным.

Возможно, общение с мумиями и научило Египтолога выдержке. Но сейчас продемонстрировать её он не смог. Напротив, он весь напрягся — и даже подался вперёд. Ну, как и положено в классической сцене ожидания.

— Нам нужен он.

— Кто «он»?

— Ленин!

Ошеломлённый Египтолог повёл пальцем в сторону портрета на стене. Палец отрабатывал и за вопрос, и за изумлённый взгляд.

— Угу! — смежил веки МНС.

— В каком формате?

НЕ уже «вернулся» настолько, что сподобился на вопрос. Оно и понятно: мумии фараонов — более лёгкая тема.

— Мы хотим оживить его.

— Того, который в Мавзолее?!

НЕ задал вопрос не столько голосом, сколько глазами — так он был потрясён масштабом замысла. А ещё больше — нахальством и безрассудством его авторов. Ведь до сего времени мумии «оживали» только в Голливуде да в сказках на тему «загадочных» смертей участников экспедиции Картера.

— В тандеме с тем, который там.

И МНС отметился взглядом в потолок.

–???

Вместо ответа МНС раскрыл блокнот. НЕ долго скользил глазами по неровным строкам, то и дело возвращаясь назад, к прочитанному. Наконец, он отодвинул блокнот от себя.

— А Вы…

— Нет.

— А он?

— Да.

— Но этого не может быть!!!

— И это говорите мне Вы, профессиональный египтолог?!

МНС основательно загрузил НЕ укоризной.

— Это ведь — мой текст! Это я должен брыкаться — а Вы меня уговаривать и даже убеждать!

НЕ усмехнулся и покачал головой.

— Да, по статусу египтолога мне, вроде бы, полагается верить во всю эту чушь… хотя бы самую малость… Но… Но как можно в это поверить?! Мы же — современные люди! Мы же — не голливудские персонажи! Оживление мумии! Чушь! Бред сивой кобылы!

— А это?

И МНС кивнул головой на раскрытый блокнот. Не снимая с лица выражение скепсиса, Египтолог неопределённо пожал плечами. Этот довод его, кажется, тоже не убеждал.

— Ладно, «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!» — взмахом руки поставил точку в дискуссии МНС.

— Можешь не верить, но помогать обязан? — покривил щекой НЕ.

— Да.

— Но ведь это — бред!

— «Да» или «нет»?

Некоторое время Египтолог разговаривал сам собой — жестами и мимикой. Наконец, он решительно взмахнул рукой — так, словно отрезал себе пути к отступлению.

— Хорошо: я согласен. Чего Вы ждёте от меня?

— Разумных советов.

— Разумно, — усмехнулся НЕ. — Но давайте их вырабатывать вместе: я один не осилю. А лаврами будем делиться потом… если будет, чем делиться.

— Согласен.

МНС протянул руку, которая недолго оставалась «неохваченной взаимопониманием».

— Итак?

МНС вопросительно уставился на Египтолога.

–???

Египтолог ещё более вопросительно уставился на МНС.

— Это вы уже обмениваетесь советами? — хмыкнул СБ. — Тогда и я могу подключиться — и на достойном уровне.

— Какие мысли? — уточнил МНС — и Египтолог удалил знак вопроса из глаз. Вместе с вопросом.

— Ну, процесс бальзамирования древние египтяне сопровождали магическими заклинаниями и сложными обрядами…

— Вот-вот! — энергично подхватил МНС. — Это уже кое-что! И что нам это даёт?

Египтолог не удержался от иронического хмыканья: энтузиазм МНС оригинально сочетался с вопросом. Так сказать: «Вот это то, что нам нужно — а что это такое?»

— Ну, мы могли бы… попробовать…

— Только попробовать?

— Только попробовать…

— Оживить? — стимулировал творческую активность Египтолога СБ.

— Ну, зачем так радикально! — поморщился НЕ. — Не оживить, а использовать древний обряд.

— А Вы его знаете?

— Ну, в общих чертах… Но я думаю, в данном случае важна не форма, а принцип.

— Предлагаете упростить? — догадался МНС.

— Да.

— Осовременить?

— Ну, зачем так сразу?

НЕ почти обиделся. Он усмотрел в вопросе намёк на частичную несостоятельность — и не зря. Намёк действительно имел место быть — и как раз, на тему несостоятельности.

— Всего лишь сократить. Вряд ли имеет смысл в работе с мумией Ленина использовать местечковые — пардон за терминологию — заклинания с участием Ра, Осириса, Гора, Тота, Анубиса и прочих «товарищей местного значения». Наша мумия имеет полное право не откликнуться. Не «купиться», так сказать, на эту туфту.

— Логично, — усмехнулся МНС. — Тогда не будем терять время?

— Будем!

Теперь усмехался уже Египтолог.

— Не понял?

МНС и лицом соответствовал тексту.

— Вы ведь слышали, как приготовляется мумия?

— Ну?

— Что «ну»?

— Ну, слышали, слышали!

— И что вы услышали?

— Послушайте, НЕ…

— Понял!

Египтолог не позволил теме развиться в нежелательном направлении. Осознал, так сказать.

— Так, вот: первым делом извлекается мозг!

— Ах, ты…

Даже присутствие работника умственного труда не помешало МНС продолжить фразу а ля рюсс. Из этого нетрудно было сделать вывод о том, что он понял всё — и понимание не добавило ему мажорных ощущений.

— И что же делать?

— Как что? Заняться мозгом, конечно! И — в первую очередь! И уж, если… тогда, конечно…

МНС выдал ещё порцию словесного минора — и повернулся к СБ.

— Есть там у нас кто-нибудь?..