Мумия Ильича. Книга первая

Александр Черенов

«Эх, встал бы ты да посмотрел на то, что творится вокруг!» Так говорим мы, расписываясь в собственной беспомощности и не полагаясь на современников. И вот один из «адресатов» встал. Прозевав воскрешение Ленина, Кремль осознаёт угрозу и пытается исправить «историческую ошибку». Неожиданную поддержку своим планам он находит у лидера коммунистов: у того – свои причины не восторгаться воскрешением вождя. Ну, а Ленин возглавляет «здоровое ядро партии». Ситуация напоминает октябрь семнадцатого…

Глава вторая

— Ты даже перед Лениным не мог удержаться!

Председатель гневно сверкнул на МНС давно уже не сверкающим глазом.

— В каждый горшок тебе, понимаешь, плюнуть надо! Или тебе не нравятся наши достижения?

— Ваши достижения?

МНС не поскупился ни на голос, ни на лицо.

— Не нравятся.

— Отчего же?

— Оттого, что они — Ваши.

Председатель неожиданно смутился — и даже побагровел. Краснеть он был давно не в состоянии по причине тучности и прогрессирующей эмфиземы лёгких.

— Ну, так… это… хм… поправимо.

— Вы меня не так поняли, — не улыбнулся МНС.

— Ах, вот, ты о чём…

Помидорный окрас Председателя стал бурачным. Председатель был, хоть и столовник Кремля, но не дурак. Поэтому с МНС он мог разговаривать в формате министров из сказки Шварца: «ку…» или «у…».

— Не дождёшься! Я вас всех переживу! И, потом: там…

Он закатил глаза к потолку.

–… есть только я. Ни с кем другим власть не станет и разговаривать.

— Ну, это — смотря, на какие темы, — мило улыбнулся МНС. — Если на те же, что и Вы — станет!

Намёк был… вовсе не намёк. Председатель побагровел бы дополнительно — да свободных «площадей» не осталось.

— Да, я — не Иосиф Виссарионыч!

Председатель задохнулся то ли от эмфиземы, то ли от чувств.

— Я не хочу быть похороненным в штопаном кителе. И, в отличие от него, я не могу не думать о своих детях.

— Ну, ещё бы!

— Что ты хочешь этим сказать? — ещё раз задохнулся Председатель.

— Только то, что о них Вы и думаете! И очень успешно, насколько я знаю. Вы «надумали» уже, миллионов, этак…

— Хватит!

Иных доводов, кроме кулаком — об стол, у Председателя уже не было.

— Говори прямо: что тебе нужно?

— Ну, того, что мне нужно, я от Вас вряд ли получу, — вновь «остался в рамках» МНС.

— Тогда бери по минимуму.

И Председатель «не полез в бутылку».

— Давай будем реалистами — и снизим планку требований.

— «Требований»? — выгнул бровь МНС. — Так оно у меня одно.

Визави побледнел — но тут же выкатил… живот вместо груди.

— Дудки!

— Тогда жизнь продолжается.

— Это — которая не на жизнь, а на смерть?

— Она самая.

— Значит, консенсус исключён?

Краска уже отлила от лица Председателя. Он, таки, возлагал определённые надежды на этот разговор — и, вот, на тебе: не возлегли. Поэтому сейчас за мимику отрабатывали склеротические прожилки на лице.

— Ну, почему же «исключён»…

В руке МНС «замаячила тара с бальзамом».

— Нет, он возможен… на условиях консенсуса… С Вашей стороны. Полного и безоговорочного.

— На!

Председатель подработал тексту ещё и соответствующим жестом. Тем, за который даже футбольные судьи показывают красную карточку.

— Я понятен?

— А я?

И МНС провёл ребром ладони по горлу. Председатель «мужественно» схватился рукой за сердце.

— Чего ты добиваешься? Скажи — и я сделаю всё… что смогу!

— Уйдите — и мы всё сделаем сами!

МНС был беспощаден. Но, как оказалось — только в первой части. А за ней уже следовала и вторая.

— «А за это, друг мой пьяный, говорил он Епифану…» Помните у Высоцкого?

— И что за это? — оживился Председатель. Практицизм не отказывал ему даже в самые драматичные минуты — а разговор явно сворачивал на знакомую дорожку.

МНС рассмеялся.

— Неужели забыли? «Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин».

— А, если без шуток?

— Ну, если без шуток, то мы гарантируем Вам «тайну вклада». Вы, надеюсь, понимаете, о чём я?

По причине деликатности обстановки Председатель не осмелился не понять.

— Кроме того, обещаю Вам, что «damnatio memori» Вам не грозит.

— Что-что?!

— Древнеримский закон «Об осуждении памяти». Вы не станете персонажем «бородатого» анекдота на тему «Вали всё на меня!» Мы даже не будем препятствовать Вашему отъезду за рубеж в любом направлении. На длительное лечение. А возможен и такой вариант: Почетный Председатель ПКР. Звучит?

— «Почётный Председатель»? — усмехнулся пока ещё не «почётный» Председатель. — Что-то вроде пенсионера союзного значения?

— Ну, худой мир… лучше худого тела…

Некоторое время Председатель молча отдувался, полулёжа на диване. Сказывалось всё: и его шестьдесят пять, и эмфизема, и молодецкий напор оппонента, и патовая ситуация с изрядными перспективами на проигрышную. Но капитулировать он не мог. Как минимум — так сразу. Возможности для торга ещё не были исчерпаны. И, прежде всего — финансовые.

— Скажи: зачем вам всё это нужно?

— Кому это «вам»?

— Не надо! — болезненно покривил щекой Председатель.

— Ладно, скажу: пора заниматься делом!

— А я…

— А Вы занимаетесь делами! Точнее: делишками! А для того, чтобы «забить Мике баки», подрабатываете имитатором.

–???

— Эрзац-революционером! Тем самым, Вы «льёте воду»!

— На «мельницу»? — ещё раз поработал щекой Председатель.

— На неё! — «остался в лице» МНС. — В результате, партия давно уже превратилась в лекторий с одним-единственным лектором! Это уже не партия, а какой-то кружок по интересам!

— «Кружок по интересам»…

Председатель квалифицированно исполнился горечи: видимо, потренировался дома, перед зеркалом.

— И кто же — вместо меня?

Когда дело касалось личности Председателя, она, эта личность, могла быть предельно лаконичной и прямой. Да и вопрос персоналий в любой политической работе — будь то революция или контрреволюция — далеко не последний по значимости. В вожди хотят многие. И многие туда метят. В этот момент знаменитая логия «Много званых — да мало избранных» не имеет шансов быть услышанной. Что, уж, тут говорить за руководство к действию!

— Пока никого.

–???

Удивление Председателя было искренним: а он-то думал!

— А за что же ты борешься?!

— А я борюсь не «за», а «против».

Разумеется, Председатель не задержался с ответом.

— Все сначала борются «против», чтобы потом бороться «за»! — пренебрежительно махнул он рукой. — А, чаще всего — совмещая одно с другим!

И он по-своему был прав. Многовековая история человечества — тому свидетель.

— Я сказал, как сказал.

— У вас нет кандидата?! «Тогда ничего не выйдет!» Помнишь эти слова Сталина, когда он узнал о том, что Главнокомандующий союзными войсками ещё не назначен?

— Хорошо, — обставился ладонью МНС, — у нас нет кандидата в вожди. У нас есть только члены коллективного руководства.

— А ты?

Председатель не мог поверить в то, что главарь молодёжной оппозиции лишён амбиций: это так противоестественно. Для ищущей личности. Ищущей себя… в высоком кресле. Да и сам он никогда ещё не ошибался в потенциале вероятных противников. Иначе они не остались бы в истории всего лишь вероятными, а он — вот уже столько лет бессменным Председателем.

— Я не тяну на вождя.

— А я?

— А Вы — тем более!

Председатель молча заполыхал: сам напросился.

— И кто же?

МНС усмехнулся.

— Чему? — не понял Председатель.

— «Эх, встал бы ты и посмотрел на то, что творится вокруг!» Так говорим мы, расписываясь в собственной беспомощности и не полагаясь на современников. Особенно — на некоторых.

Оставить этот намёк без реагирования было невмоготу — и Председатель не оставил его: отреагировал. Отреагировал, изыскав последние резервы бурачного колера и ещё не охваченные площади на лице.

— Так говорим мы, обращаясь к кому?

Любой обыватель на месте Председателя не стал бы «будить спящую собаку». Потому, что ещё Екклесиаст заметил: «… во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Но Председатель был обывателем только «по бытовой линии». Как политик, он не имел права не смотреть правде в глаза. Иначе та сама посмотрела бы ему в глаза — и много раньше.

— К тому, кто больше нас с Вами имеет прав на роль вождя.

— Например?

— Например, к Сталину.

— Не дай, Бог!

— Вы сейчас были не на высоте, господин Председатель!

— Зато ты был сейчас на высоте… со своим «господином»!

Председатель едва не задохнулся — и на этот раз явно не по причине эмфиземы. В очередной раз он оказался в нокдауне. И в очередной раз МНС доказал, что он — не аудитория Кремлёвского Дворца съездов. Председателю было решительно указано на то, что, если его визави захватил с собой на встречу ладоши, то явно не для того, чтобы хлопать в них.

— Ладно, не устраивает кандидатура Сталина, предлагаю другую: Ленин.

— Эта «другая кандидатура» жила в другую эпоху!

«Вождь» уже оправился от удара: мало ли он их получал.

— В доисторическую эпоху. Чтобы он сегодня делал со своими заскорузлыми взглядами?

— «Заскорузлыми»?

МНС не мог не восхититься беспринципностью «вождя».

— А кто вчера заботливо поправлял тряпочку на венке? Ту самую, на которой «ученики» в первоначальном варианте были в единственном числе?

— Ну, «Ленин — наше знамя боевое», — покривил щекой Председатель. На тему «Зря старался: я со всех сторон — круглый!». — Знамя — и не более того… Ну, чего ты? Мы ведь — свои люди: чего стесняться. Только не надо смотреть на меня глазами «верного ленинца»: неактуально!

МНС последовал совету — и даже отказался от прений. Вместо этого он молча встал и под председательское «э-э, так дела не делаются!» молча же покинул его кабинет…

— Вот так мы и пообщались с «вождём»!

МНС ставил точку уже «дома»: у своих.

— А я ничего другого и не ожидал!

Ничего другого не ожидал второй участник диалога — СБ. Секретарь Бюро, то есть. МНС возглавлял молодёжное бюро ЦК ПКР, а СБ был его секретарём. По должности: де-факто он являлся Советом Безопасности и Службой Безопасности в одном лице. То есть, в столоначальниках на манер комсомольских секретарей «застойных времён» замечен не был. И если и занимался бумажками, то лишь теми, к которым с полным на то основанием были применимы слова Глеба Жеглова. Те самые — про любую бумажку на столе, за которую иной бандит полжизни отдаст.

— Но вопрос-то повис…

Словно иллюстрируя процесс, МНС повис носом.

— То есть?

— Ну, ты же не думаешь, что мы ограничимся демаршем…

–???

— Повторяешься! И это я должен задавать вопросы, а ты на них отвечать!

СБ виновато потупился: незаслуженный упрёк был из числа заслуженных.

— И что нам делать?

— Не знаю…

МНС можно было верить: он врал только с трибуны. По должности и «производственной необходимости».

— Пока не знаю… Слушай, давай сходим в Мавзолей?

— Вчера же были! А…

СБ открыл рот — да так и не закрыл его…

— Пошли!

Милиционер у входа не обязан козырять посетителям — но этим откозырял. Откозырял на всякий случай: «живём, сами знаете, как на вулкане — всякое может случиться. Вернуться господа — которые товарищи…»

Кроме них двоих, в Мавзолее никого не было. И не по причине плановых работ: не советские времена. Не пост номер один, потому что.

МНС не остался «на дуге», а подошёл к саркофагу вплотную.

— Иди сюда!

СБ «пошёл навстречу пожеланиям». МНС наклонился над стеклом и стал внимательно разглядывать лицо мумии Ленина.

— Ты чего? — не понял СБ. Вторично за последний час.

— Послушай… Ты, если мне не изменяет память — инженер-генетик?

— Ну?

— То есть, твоя специальность: генная инженерия?

— Не понял…

— Вижу. Сейчас объясню.

МНС временно приостановил изучение саркофага и его содержимого, и повернулся к СБ.

— Скажи — только честно: можно сделать точную копию человека? Нижняя губа СБ отвисла вместе с челюстью.

— Ну, вообще-то…

— Можно или нет?

— Можно… Ты это — просто так, или…?

— Или.

Указательный палец СБ отклонился на тридцать градусов. Туда же съехал и правый глаз.

— А?

— Ага.

Чин СБ исключал какую бы то ни было лирику — но он опять не удержал челюсть. Поэтому текст он смог дать лишь по её возвращению

на исходную.

— Ты это — серьёзно?

— Вполне.

— Но — почему?!

МНС усмехнулся.

— Он ещё смеётся!

— Не над тобой, успокойся. Просто вспомнил Бендера. Как раз к месту.

— Ну?

— «Меня, например, кормят только идеи!» Это — раз. «Нужна идея — а её, как раз и нет!» Это — два. Я понятен?

— Ну-у…

СБ «доходчиво» ушёл взглядом в сторону.

— А я старался! — усмехнулся МНС.

— Мог бы и не так стараться, — выдул губы СБ. — Взял бы — и объяснил, а не выпендривался!

— Ладно, упрощусь.

МНС уже демонтировал усмешку.

— У нас нет идей.

— А марксизм-ленинизм — «вечно живое учение»?

— Не кощунствуй!

СБ шутливо поднял руки вверх.

— Марксизм-ленинизм в редакции КПСС, а потом и ПКР — давно уже набор штампов для речей. А нам нужно руководство к действию. Нам нужен план. У нас нет идей. У нас есть только председательские цифры, набор заклинаний и общий план «общих» мероприятий. Да и план этот — по выживанию, а не по завоеванию власти. И, по большей части — не для работы, а для предъявления. — А…

СБ явно хотел съязвить, но взглянул на лицо МНС — и передумал.

— Ты хочешь сказать, что и у тебя нет идей?

— Нет. И не только идей, но и воли. А воли нет потому, что слишком много её.

— Мудрёно…

— Ничего мудрёного. Нет воли политической, потому, что слишком много воли человеческой. Слишком много соблазнов, от которых не так-то просто отказаться. А отказываться надо. Вопрос: могу ли я, грешный человек, развращённый цивилизацией? Ответ: если заставят — да. Но отсюда — другой вопрос: а кто заставит-то? Председатель?

Голос МНС переполнился совсем уж неуважительными интонациями к старшему товарищу.

— Президент?

Уважения не прибавилось и в этом случае.

— Да и сам я…

МНС огорчённо махнул рукой: критика перешла в самокритику.

— Уж не хочешь ли ты сказать…

Округлив глаза, СБ покосился в сторону саркофага.

— Да! — МНС энергично кивнул головой. — Он! Он мог бы заставить! Повести за собой, увлечь личным примером — но он смог бы!

— Смог бы что?

— Смог бы заставить шевелить мозгами и задом!

— И поэтому его надо оживить?

МНС покачал головой.

— Его надо «оживить» потому, что одна его голова заменит все наши.

— Даю справку!

СБ поднял вверх указательный палец. Он уже понял, что мысль основательно засела в голове товарища. И мысль эту можно изгнать оттуда не насмешками, а строго научными доводами. По иному достучаться до МНС было невозможно: это — не Председатель.

— Если ген будет живой, сделать копию этого человека можно.

— «Копию этого человека»?

Лицо МНС посерело: научный довод приступил к избиению мысли.

— То есть…

— Да!

СБ «передёрнул затвор» — и решительно приговорил нежизнеспособные надежды друга.

— Это будет точная копия оболочки — но совсем другой человек.

Не Ленин. Реконструирована будет форма — а нам нужен…

— Мозг?

— Да.

МНС отвернулся от СБ — и вновь наклонился над саркофагом.

— И что нам остаётся?

Вопрос был задан полушёпотом, спиной к соратнику. Так, словно задавался вовсе и не ему. Но отвечать надлежало СБ, а не соратнику из саркофага.

— Оставить это безнадёжное занятие.

— Или думать…