Мадьярский рикошет

Александр Тамоников, 2020

1956 год. В Будапеште зреют беспорядки. Радикально настроенная интеллигенция и бывшие офицеры-хортисты, воевавшие на стороне Гитлера, выступают с антиправительственными лозунгами. Чтобы спровоцировать конфликты среди населения, западные спецслужбы забрасывают на территорию Венгрии диверсионное подразделение «Фаркас». В ответ Главное управление КГБ готовит особую группу «Дон» майора Семенова. Опытные бойцы и крепкие оперативники должны предотвратить надвигающуюся гражданскую бойню. Времени на подготовку очень мало, значит, охота на диверсантов должна быть точной и стремительной…

Глава третья

Москва, площадь Дзержинского,

Комитет Государственной Безопасности СССР, 17 октября 1956 года

Полковник Алексей Петрович Шабаров вышел из кабинета начальника Первого Главного управления — ПГУ (разведка) генерал-майора Сахаровского. В приемной ему улыбнулась секретарь, сержант Елена Голубева.

— Досталось, Алексей Петрович?

— С чего ты взяла, Лена?

— Вид у вас невеселый.

— Без причины веселятся и смеются знаешь кто?

Женщина рассмеялась.

— Догадываюсь. Чаю не хотите? Генерал запросил, я приготовила. И вам хватит.

— Нет, благодарю. Ты не в курсе, венгерские товарищи еще не прибыли?

— Этот вопрос не ко мне.

— Почему же? Первым делом они должны явиться к Сахаровскому.

— Не было никого.

— А Григонько?

Секретарь взяла поднос, поставила на него стаканы в подстаканниках с рубинового цвета чаем:

— Прошу вас, Алексей Петрович, не выпытывайте у меня то, что должны узнать от других. Я к генералу.

— Счастливого пути.

Шабаров вышел в коридор, поднялся на шестой этаж, лифтом пользоваться не стал, решил размяться.

Там зашел в свой кабинет заместителя начальника Управления нелегальной разведки, возглавляемого генерал-майором Коротковым. Присел за стол.

Время подходило к обеду, но в столовую полковник идти не собирался. Взял из дома бутерброды и термос с чаем.

Через минуту в дверь постучали.

— Да, — отозвался Шабаров.

В кабинет вошел рослый мужчина в штатском костюме, который не скрывал военной выправки.

— Добрый день, Алексей Петрович.

— Григорий Федорович, добрый день, ждал.

— Извините, задержался, самолету из-за метеоусловий пришлось садиться на военном аэродроме.

— Главное — приземлились.

— Это да.

Мужчина в штатском, представитель КГБ в Венгерской Народной Республике полковник Григонько, присел на стул за столом-приставкой.

— Ну и как тут Москва? — спросил он.

— Москва стоит, что ей будет, а вот как дела в Венгрии? Да, вы у Сахаровского или Короткова были?

— Нет, сразу сюда, к вам. К начальнику еще успею, у секретаря все одно командировочное придется отмечать.

— Понятно. Чаю?

— Можно.

— А может, в столовую пройдем, пообедаем?

— Вы как хотите, я перекусил с летунами. У них хорошая столовая.

— У меня с собой есть что перекусить. Значит, чаю?

— Да.

— Вы не видели, помощник мой на месте?

— На месте.

— Я заходил, не было. Хорошо.

Шабаров снял трубку телефона внутренней связи.

Ему ответили:

— Да, товарищ полковник?

— Валентин, завари чаю на две персоны, да покрепче.

— Сделаю.

Шабаров положил трубку, взглянул на Григонько:

— Ну что, оставим официальность?

— Это ты с чего-то на «вы» меня встретил.

— Ладно, рассказывай, что там в Венгрии?

— А то ты не знаешь!

— Знаю, — усмехнулся Шабаров, — но — только из отчетов и сводок, что поступают от аналитиков. Мне же нужны сведения, так сказать, из первых уст.

— Напряженная обстановка, Алексей. По-моему, мы принижаем масштабы возможных забастовок и беспорядков, по крайней мере в Будапеште.

— Принижаем? — переспросил Шабаров. — Почему ты так считаешь?

— Не далее как вчера, шестнадцатого числа, состоялось сборище студентов Университета в Сегеде. Административном центре медье — области по-нашему — Чонград, что в ста шестидесяти километрах к юго-востоку от Будапешта. Естественно, собрались не все студенты и преподаватели, но значительная их часть. Так вот, эта часть студентов заявила о выходе из «Демократического Союза молодежи» — это у них как наш комсомол — и возродила «Союз студентов венгерских университетов и академий», распущенный сразу после войны правительством республики. А Сегеда — третий по величине город Венгрии, в нем проживает более ста шестидесяти тысяч человек. Университет основан еще в конце прошлого века, точнее в 1872 году, и студенты там более чем активны. Мало того что они поднялись против власти, иначе их действия расценить невозможно, так они еще направили обращение в другие учебные заведения. Насколько мне известно, их поддерживали студенты Университета строительной промышленности, а это уже Будапешт. И там в ближайшее время планируются такие же, а может, и более масштабные сборища, чем в Сегеде.

Валентин принес два стакана черного чая.

Как только он ушел, Шабаров сказал:

— Но массовые выступления студентов по всей стране начались еще в середине сентября. Это привело к тому, что Особый корпус был переведен в повышенную боевую готовность. На военных аэродромах Каунаса и Вильнюса размещен 108-й парашютно-десантный полк 7-й гвардейской десантной дивизии. Самое крупное выступление было в октябре при перезахоронении останков Райка и его товарищей. Но все прошло без эксцессов. И войска, по плану операции «Волна», не пришлось применять. Может быть, и дальше все будет продолжаться в том же духе, пока наши венгерские коллеги и армия с полицией не успокоят ситуацию?

Григонько отпил пару глотков обжигающего напитка:

— Нет, Алексей Петрович, не успокоят.

— Почему?

— Ты не в курсе, как сложившуюся обстановку охарактеризовал наш посол в Венгрии Юрий Андропов?

— В курсе. Андропов считает, что близится решающая схватка за власть и все будет решаться не за столом переговоров, а на улице. Манифестация шестого числа носила явно антиправительственный характер. Все это нам известно, но что смогут студенты, часть трудящихся, интеллигенция и даже армия и полиция против советских войск? Две гвардейские механизированные дивизии Особого корпуса разнесут в клочья любой мятеж.

Григонько кивнул:

— Согласен, в итоге восстание будет подавлено. Вопрос в другом: какой ценой?

— Ну, как говорится, мы за ценой не постоим.

Раздался звонок телефона внутренней связи.

— Извини, Григорий Федорович. — Полковник Шабаров поднял трубку: — Слушаю… Пусть зайдет.

Вошел капитан, положил на стол лист с печатным текстом, козырнул:

— Разрешите идти?

— За получение документа расписаться не надо?

— Такого приказа я не получал.

— Хорошо, иди.

Офицер четко повернулся и вышел из кабинета.

— Что это? — спросил Григонько, указывая на лист. — Если, конечно, не секрет?

— Подожди, Григорий Федорович, это донесение нашего агента в Венгрии.

— Понятно.

Григонько поднял стакан, Шабаров начал внимательно читать документ.

Прочитав, снял очки, посмотрел на представителя КГБ в Венгрии:

— Похоже, Юрий Владимирович прав.

— Плохие новости?

— Как сказать… Агент сообщает об усиленной подготовке диверсионных групп в одном из лагерей в ФРГ, конкретно у деревни Вертау, что возле города Атаванг в Баварии. Групп для переброски в Венгрию. Агент упоминает подразделение «Фаркас», которое недавно инспектировали сотрудники ЦРУ. Группа готовится для провокационных действий во время демонстраций, митингов, для уничтожения советской техники, судя по стрельбам, и для обстрела наших военнослужащих.

Григонько проговорил:

— Такие лагеря есть и в Германии, и в Австрии, есть они и в Чехословакии, но агент акцентирует внимание на лагере Вертау. Хотя там готовят и другие террористические подразделения. Почему?

— Он объясняет это особым значением, которое придается группе. Она — отдельная, состоит из четырех венгерских бывших военнослужащих, воевавших на стороне Гитлера, одной женщины, вдовы повешенного вместе с Райком предателя. Шестой член группы — офицер националистической УПА. Все имеют боевой опыт и отменную выучку. Как правило, такие группы универсальны, они могут устроить провокацию во время демонстраций или митинга против полиции, что в состоянии сделать и другие подразделения. Но могут решать и отдельные задачи по любым направлениям, будь то диверсии на жизненно важных объектах или ликвидация командного состава советской и венгерской армий. Такая группа, Григорий Федорович, может нанести существенный урон силам, противостоящим мятежникам. Да, не ожидал. О лагере Вертау я был оповещен давно, а вот о специальной группе агент Клаус сообщил только сейчас. Это значит, что инспекция раскрыла ее для агента. Следовательно, наши бывшие союзники готовы перебросить «Фаркас» в Венгрию. И там она будет обеспечена всем необходимым, базой в том числе. Тогда выступления студентов примут совершенно иную форму и содержание.

Григонько спросил:

— Что ты намерен делать?

— Доложу генералу Короткову, все же он начальник Управления. Будем думать.

— А есть ли на это время?

Шабаров улыбнулся:

— А мы будем быстро думать!

Улыбнулся и Григонько:

— Тогда другое дело. Ну что, я к Сахаровскому.

— Идем.

Полковники вышли из кабинета. Старшина Валентин Сухарев поднялся с места. Шабаров кивнул ему:

— Убери стаканы, я у Коробова.

— Да, товарищ полковник.

Григонько направился к начальнику ПГУ, Шабаров — к начальнику управления нелегальной разведки.

А в 15:58 в ту же самую приемную зашел майор госбезопасности.

Старшина Сухарев встал по стойке «смирно».

Майор улыбнулся:

— Привет, Валентин, как служба?

— Здравия желаю, товарищ майор. А чего служба? Идет потихоньку.

— Ну да, чего бы ей спешить? Местечко у тебя теплое, я бы с удовольствием с тобой поменялся.

— Вам не положено, Павел Андреевич, вы — майор, командир боевого подразделения.

— Ты прав, мне такого теплого местечка не видать.

— Зато есть все шансы дорасти до генерала. Представляете — генерал-майор государственной безопасности! Звучит-то как! А какие возможности!

— Хорош болтать, Валя. Шабаров у себя?

— Так точно, ожидает вас.

— Доложи, что прибыл.

— А вы пунктуальны: вам назначено на 17:00, а 17:00 будет через десять секунд.

— Докладывай, чтобы не нарушать пунктуальность.

Старшина доложил.

Майор зашел в кабинет:

— Товарищ полковник, майор Семенов по вашему…

Шабаров прервал офицера:

— Оставь официальность, проходи.

Пожав руки, полковник и майор устроились за рабочим столом заместителя начальника Управления: Шабаров на своем месте, Семенов на месте, где недавно сидел полковник Григонько.

— Я весь внимание, — сказал Семенов, доставая ручку и блокнот.

— Ты мне для начала вот что скажи, как у тебя дела с женой?

Майор нахмурился:

— По-моему, моя личная жизнь — это моя личная жизнь.

— Ошибаешься, Павел Андреевич. Ты офицер государственной безопасности, член КПСС, командир спецгруппы, следовательно, должен являть собой образец во всем.

— А если не буду являть, то что? Отправите в войска? Вышвырнете из Комитета с «волчьим» билетом? Посадите?

— Ну, ты это прекрати. Не те сейчас времена.

— У нас так быстро все может измениться…

Полковник прервал майора, повысив голос:

— Отставить, Семенов!

— Так это вы начали.

— Потому что по должности обязан. И что это вы за детский сад развели дома с супругой? Хотят вместе, хотят врозь. Создали семью, будьте любезны беречь ячейку общества. Живите семьей.

Майор вздохнул:

— Живем пока. Но, товарищ полковник, силком нас вместе даже всемогущий КГБ не удержит.

Шабаров нагнулся к майору:

— Ты вот что, Паша, ты мне эти шутки брось. Маргарита — достойная женщина достойных родителей. Ты — майор КГБ. Силком вас в ЗАГС никто не тащил. Чтобы я ни о каком разводе не слышал, понятно?

— Я передам ваши слова Маргарите.

— Передай, и пусть сделает правильные выводы. Пока их не сделали мы.

— Всё? Вы вызвали меня, чтобы читать мораль? Или есть дело поважнее?

Полковник достал из папки лист бумаги, положил на край стола:

— Возьми, прочитай. Это распечатка шифрограммы нашего агента в ФРГ.

Майор прочитал.

— И что это означает?

— А это, Павел Андреевич, означает, что нельзя допустить, чтобы диверсионная группа «Фаркас» развила бурную деятельность в Венгрии.

— Из сказанного следует, что группа «Дон» должна убыть в Будапешт? Ведь именно там, если ситуация не успокоится, и будут развиваться события по свержению действующей власти?

— Да.

— Хорошенькое дельце. Нас поведут на эту группу?

— Не знаю. Над этим работают.

— Еще веселее. И где же это мы найдем этот «Фаркас», этого волка? Не подскажете?

Полковник достал папиросу. По давней привычке он курил только «Казбек».

— Будешь?

— У меня свои.

— Кури, если хочешь.

— Благодарю, потерплю.

— Дело твое.

Полковник чиркнул спичкой, облако дыма поплыло над столом.

— Управление в кратчайшие сроки, проанализировав ситуацию, составит план действий твоей группы «Дон», но ты сам прекрасно понимаешь, план планом, а работать, скорее всего, придется по обстановке, потому как мы не знаем и вряд ли успеем узнать, какие задачи будут поставлены группе «Фаркас».

— Да-да, — проговорил Семенов, — такое в моей практике впервые. Это что-то из разряда: иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

Шабаров рассмеялся:

— Если бы было так, то ты с ребятами нейтрализовал бы противника в считаные дни, потому что куда идти и что принести, известно. Вопрос — как? Но на этот вопрос ты нашел бы ответ. Реальная ситуация гораздо сложнее. Но не отчаивайся, возможно, тебя наведут на цель и помогут… погоди. — Полковник снял трубку телефона внутренней связи: — Дежурный? Полковник Шабаров. Венгерские товарищи прибыли? Так, и где они сейчас? Узнай, пожалуйста, у генерала Короткова. Понял, благодарю.

Он положил трубку на рычаг.

— Покури здесь, я сейчас вернусь, и не один.

— Как скажете, Алексей Петрович.

Майор достал пачку «Беломора», закурил.

В кабинет заглянул Сухарев:

— Товарищ майор, еще чаю?

— Нет, Валь, лучше пивка. «Жигулевского», пару бутылок.

— Смеетесь?

— Нет. Просто хочу пива.

— Да ну вас.

Помощник полковника исчез.

Майор улыбнулся, хотя настроение было отвратительное, и это не касалось ни службы, ни предстоящего задания.

Он затушил окурок в пепельнице, прошел до окна, раздвинул портьеры, открыл форточку.

В кабинет вошли Шабаров и двое мужчин в одинаковых серых костюмах. У них и туфли были одинаковые, вот только галстуки разные.

Шабаров представил:

— Офицеры Управления государственной безопасности Венгерской Народной Республики, подполковник Бартош Шандор и капитан Рокуш Олах. — Он указал венграм на Павла: — Командир боевой спецгруппы «Дон», майор Семенов Павел Андреевич.

Офицеры пожали друг другу руки.

Полковник указал на стол совещаний:

— Прошу, товарищи, присаживайтесь.

Шабаров довел до венгров информацию по группе «Фаркас».

Подполковник Шандор кивнул:

— Мы знаем о существовании лагеря подготовки диверсантов-провокаторов у деревни Вертау, близ города Атаванг. Более того, мы имеем возможность получать оттуда разведданные.

Говорил Шандор на хорошем русском языке. Шабаров и Семенов переглянулись.

— Вот как? — воскликнул полковник. — У вас внедрен туда агент?

— Так же, как, возможно, и у вас.

— Отлично. И какие данные передает ваш агент?

— Разные, в том числе и о группе «Фаркас».

Семенов спросил:

— А он случайно не является членом этой группы?

— Это было бы слишком хорошо. Нет, он не входит в группу «Фаркас», но его сведения весьма интересны и сейчас очень ценны.

— Что за сведения?

— Мы ждем от него донесений по планам этих негодяев-нацистов, ведь все боевики «Фаркаса» служили на гитлеровцев. Кроме Дуки Ланг, которая, впрочем, ненавидит советскую власть не меньше остальных, если не больше.

Семенов посмотрел на Шабарова:

— Я что-то не пойму, Алексей Петрович, наши венгерские коллеги изначально имели задачу контролировать лагерь Вертау?

Ответил подполковник Шандор:

— Нет. Это совпадение. Мы прибыли сюда для определения способов взаимодействия советских и венгерских органов безопасности на случай радикального ухудшения общей обстановки в стране. Естественно, мы отслеживаем потенциального противника и за рубежом. Школа-то ваша, советская. Так что Вертау — лишь случайное совпадение. Мы могли бы многое открыть вам и по другим лагерям подготовки диверсантов, в основном из числа бывших офицеров-хортистов, офицеров, присягнувших на верность регенту или правителю Венгрии с 1920 по 1944 год вице-адмиралу Микошу Хорти, а вместе с ним и Гитлеру, воевавших против Советского Союза. И только сейчас мы узнали, что КГБ СССР интересуется Вертау.

Шабаров взглянул на Семенова, тот пожал плечами — бывает и такое.

Полковник сказал:

— Товарищи Шандор и Олах, с этого дня вы будете во всем помогать и обеспечивать деятельность советской боевой группы «Дон» майора Семенова.

Венгерский подполковник поинтересовался:

— Извините, а это согласовано между руководством КГБ и УГБ?

— Будет согласовано. Если не сегодня, то завтра.

— Ну, тогда и обсудим взаимодействие. Поймите меня правильно, я с помощником послан сюда с несколько иным заданием.

— Все утрясем, не беспокойтесь.

— Хорошо. Будет приказ УГБ, мы его выполним.

— Вы остановились в ведомственной гостинице?

— Да.

— На сегодня какие планы?

— Были планы до того момента, пока вы не забрали нас у генерала Короткова. Теперь же до решения вопроса с нашим новым заданием мы, получается, свободны.

— Прекрасно. Отдохните, посмотрите Москву. Я дам вам человека, который покажет столицу. За это время я решу все вопросы по взаимодействию с группой «Дон». Надеюсь, ваши люди, подполковник, в Будапеште продолжают контакт с агентом в Вертау?

— Естественно.

— Предлагаю по рюмочке нашей русской водки.

Семенов удивленно посмотрел на непосредственного начальника. Такого, да еще в здании Комитета, он не позволял себе никогда.

Венгры отказались.

Шабаров оставил офицеров. Этого времени хватило, чтобы выкурить несколько папирос. Вернулся Шабаров довольный:

— Предварительное согласование достигнуто, товарищи. Те документы, что вы привезли, нужно сдать генералу Короткову, после чего младший лейтенант Ефремов, он сейчас в приемной начальника Управления, проводит вас в столовую и гостиницу. Он же будет обеспечивать ваш досуг. Как только вопрос взаимодействия решится окончательно, вас пригласят сюда. Вопросы ко мне есть, коллеги?

Шандор ответил:

— Нет, все так неожиданно.

— Ну, если нет вопросов, мой помощник проводит вас до кабинета генерала Короткова.

Он встал, дав понять, что разговор окончен.

Венгры вышли из кабинета.

Семенов посмотрел на Шабарова:

— И что это было, Алексей Петрович?

— То, на что я так рассчитывал. У тебя в Венгрии будут помощники. И помощники не простые, а офицеры Управления госбезопасности. Они могут многое, как мы у себя. Доволен?

— Пока не знаю. Наверное, да.

— Ты тоже езжай домой. Группе готовность «повышенная». И прошу тебя, разберись в своих отношениях с женой. Это надо не только тебе. Я очень не хочу, чтобы перед ответственным заданием руководство приказало заменить командира группы «Дон». Ты меня слышишь?

— Не глухой. Но ничего не обещаю.

— Иди. О себе не думаешь, так подумай о других.

— Есть, товарищ полковник.

Майор Семенов вышел из кабинета.

Домой, на 1-ю Мещанскую улицу, его отвез служебный автомобиль Шабарова. У майора был свой «Москвич-401», но он пока находился в ремонте, и по вызову в КГБ Семенов приехал городским транспортом. А вот к своему дому он подъехал на «Победе» полковника.

Жены дома не было.

Семенов походил по большой трехкомнатной квартире. В ней было все, о чем мог мечтать любой гражданин: мебель из ГДР, ковры с хрусталем из Чехословакии и очень редкий телевизор «Зенит». Маргарита была любительницей больших люстр, поэтому повсюду висели огромные потолочные светильники с позолотой.

Семенов прошел на кухню. Открыл холодильник «Север». В нем — шаром покати. На плите пустые кастрюли.

Майор посмотрел на часы — 18:20.

Маргарита не работала. Денежного довольствия Семенова им вполне хватало на безбедную жизнь. Да еще помогали родители Риты.

Отец ее, Губанский Виктор Алексеевич, доктор технических наук, заведовал кафедрой в Политехническом институте. Мать, Софья Николаевна, кандидат медицинских наук, работала главным врачом городской больницы. Младшая дочь Екатерина жила в Швеции, была женой дипломата.

Губанские имели неплохие деньги, чтобы давать Маргарите приличные суммы. Жена Павла не нуждалась ни в чем. Да вот только достаток в доме совсем не означает счастье и уют в семье.

Поженились Семенов и Маргарита в 1950 году, когда он получил звание капитана. Родители против не были, все же офицер государственной безопасности с неплохой карьерной перспективой. Да и защитит, если что, от неприятностей. В людях еще оставался страх перед органами.

Любил ли он Риту? Наверное, любил, по крайней мере, ему было с ней хорошо. Любила ли она его? Тоже, наверное, любила. Три года прожили они душа в душу. Первую трещину их семейная жизнь дала тогда, когда Рита решилась на аборт, а Семенов очень хотел ребенка. Но жена не без помощи родителей убедила Семенова, что им еще рано иметь детей, надо пожить для себя.

Потом выяснилось, что она больше не сможет иметь детей. Это была вторая трещина, куда глубже и шире первой. А затем любовь, если она и была, прошла совсем. И произошло это как-то незаметно, обыденно. Рита стала больше времени проводить с подругами и с родителями — так она, во всяком случае, говорила, часто являлась домой за полночь и в состоянии легкого опьянения.

Дело дошло до скандалов. Семенов решил поговорить с родителями жены, но те встали на ее сторону. Оно и понятно — все же дочь. А затем… ему стало как-то все равно, где бывает жена, с кем, что делает, когда возвращается.

На удивление, это его равнодушие подействовало на Риту. Она как бы вернулась в семью, но… ненадолго. Вот и сейчас даже не подумала приготовить ужин, в спальне валялась коробка из-под нового платья. В нем она куда-то и отправилась.

Конец ознакомительного фрагмента.