Мадьярский рикошет

Александр Тамоников, 2020

1956 год. В Будапеште зреют беспорядки. Радикально настроенная интеллигенция и бывшие офицеры-хортисты, воевавшие на стороне Гитлера, выступают с антиправительственными лозунгами. Чтобы спровоцировать конфликты среди населения, западные спецслужбы забрасывают на территорию Венгрии диверсионное подразделение «Фаркас». В ответ Главное управление КГБ готовит особую группу «Дон» майора Семенова. Опытные бойцы и крепкие оперативники должны предотвратить надвигающуюся гражданскую бойню. Времени на подготовку очень мало, значит, охота на диверсантов должна быть точной и стремительной…

Глава вторая

Стреляли диверсанты не хуже, чем преодолевали полосу препятствий. Все мишени сбивались короткими, в два-три патрона, очередями из автоматов ППШ, ППС и АК.

Начальник тира, пожилой немец, выставил мишени для стрельбы из пистолета. Бойцы группы встали в ряд в двадцати пяти метрах от мишеней. По команде Краузе передернули затворы и подняли ТТ. Загремели выстрелы. Каждый должен был выпустить всю обойму, причем два патрона стоя, два из положения полуоборота, два с колена и два лежа.

Тир был оборудован вытяжной вентиляцией. Дым и гарь вытянуло быстро. Краузе отвел стрелков к стене, полковник с помощницей и Майером осмотрели мишени. Все отстреляли на «отлично», черные середки мишеней были порваны пулями, и только на двух мишенях пули легли в «девятку».

Колман покачал головой:

— Да, чувствуется подготовка. Сомневаюсь, что солдаты Бундесвера отстрелялись бы так же.

Майер не остался в долгу:

— А солдаты США?

Полковник усмехнулся:

— А вы злопамятны, майор. И американские военнослужащие, включая спецназ, не показали бы лучшего результата. О'кей, теперь у нас что?

— Метание ножей. Каждый бросает четыре ножа в ростовую фигуру из фанеры с расстояния в пять метров. «Отлично» — попадание в область сердца, горла, солнечного сплетения, середину головы. Но я, с вашего позволения, хотел бы сделать перерыв. Всего десять минут.

Колман ответил:

— Нет, майор. В реальном бою передышку группе не дадут. Отдохнут после проверки.

Краузе отдал команду:

— Группа, метание ножей, получить холодное оружие.

В это время пожилой немец поставил к стене шесть фанерных щитов, изображавших человека с черными кругами зон поражения.

Ножи уже лежали на металлическом столике.

— Подход к рубежу!

Группа встала в шеренгу, как при стрельбе, держа три ножа в одной руке, четвертый — в другой.

— Приготовиться, — поднял руку Краузе и взглянул на полковника.

Американец кивнул — Краузе резко опустил руку.

Бойцы почти одновременно метнули ножи. Первый бросок, второй… четвертый. Доклады о выполнении упражнения.

Краузе дал команду отойти к стене.

К мишеням подошли американцы и Майер. Колман удовлетворенно хмыкнул:

— Что ж, и здесь сработано на «отлично». Поздравляю, майор, вы хорошо подготовили группу.

— Благодарю вас, сэр, но это, в первую очередь, заслуга офицеров группы.

Колман подошел к Ланг.

— Скажите… Дуки?

Женщина ответила:

— Да, господин полковник, Дуки Ланг.

— Скажите мне, Дуки, что привело вас в диверсионный лагерь, ведь это не женское дело?

Ланг вздохнула:

— Вы правы, это не женское дело. Женщина должна следить за хозяйством, содержать жилье в порядке, готовить обед для мужа, кормить детей и делать кучу работы по дому. Так у нас в семье и было. Муж после войны служил в Министерстве иностранных дел, обеспечивал семью, жили в достатке. Детей, к сожалению, у нас не было, но я посещала врача и непременно родила бы… — женщина запнулась, — если бы не диктатор Матьяш Ракоши со своими коммунистами.

— А при чем здесь Ракоши?

— Если позволите, я отвечу по порядку.

— Да, конечно.

— Главой МИД в то время был Ласло Райк, муж во всем поддерживал его, кстати, они вместе воевали в Испании в Венгерской бригаде. 30 мая 1949 года Райка и еще пятнадцать человек арестовали. Среди арестованных оказался и мой муж. Всех обвинили в государственной измене и шпионаже в пользу СССР, 22 сентября Райка и мужа приговорили к смертной казни. Куда я только ни обращалась, меня отовсюду гнали, как собаку. Лишили квартиры, работы. У меня не было средств к существованию, но я жила надеждой, что приговор отменят либо смягчат, ведь ни Райк, ни муж, ни его товарищи не делали того, в чем их обвинили. Меня подкармливали родственники, знакомые, пока я обивала пороги различных ведомств. А 15 октября Ласло Райка, моего мужа и других повесили. О казни писали газеты. Когда мне сообщили эту страшную весть, я сама хотела покончить с собой. Удержала монахиня. Я не помню, как оказалась возле монастыря. А потом мне стало известно, что тела казненных увезли в лес Геделле и закопали на опушке в канаве без каких-либо знаков. Я бросилась в этот лес. Там на месте захоронения мужа я поклялась отомстить этой власти за его гибель. Меня задержал военный патруль, который поначалу охранял место захоронения. Но потом отпустил, посчитав за безумную. Я и была в то время как безумная. Вернулась в Будапешт. Ночевать было негде, я бродила по городу и случайно встретила жену нашего командира. Ныне, к сожалению, покойную Марту Петер. Лукас уже тогда работал на оппозицию. Он взял меня с собой в Германию. Так я оказалась в этом лагере. Когда было объявлено о перезахоронении останков казненных пятнадцатого октября, я попросила майора Майера отпустить меня в Венгрию. Он отказал. Может быть, и к лучшему.

Полковник спросил:

— Вы знали жену Лукаса Петера?

— Мы вместе работали. В моем досье об этом изложено подробно.

— Значит, майор Майер не отпустил вас на перезахоронение останков мужа?

— Нет, господин полковник.

— Я соболезную вам, Дуки, и восхищаюсь вашим мужеством и спокойствием. У вас будет возможность отомстить за своего супруга.

У Ланг загорелись глаза:

— Быстрее бы! Я готова стрелять, резать, вешать этих тварей, лишивших меня самого главного смысла жизни.

— Еще раз соболезную.

Полковник вернулся к наблюдателям.

Майор Майер спросил:

— Фрау Ланг жаловалась, господин полковник?

— Нет, она просто рассказала мне свою историю.

— Мне передать вам ее досье?

— Не надо. Уверен, она выполнит то, что требуется.

— Вне всякого сомнения, господин полковник, как и остальные члены группы. У них у всех есть причины ненавидеть советский режим.

— Это хорошо, Дитер, это очень хорошо. Но… экзамен не завершен, я хочу посмотреть, каковы бойцы группы «Фаркас» в рукопашном бою, а также убедиться, что они имеют навыки борьбы с бронетехникой врага в условиях города.

— Мы будем жечь Т-34 и бронетранспортер?

— Ну зачем же? Вместо «коктейля Молотова» подойдут бутылки с обычной водой, имитационные гранаты. У вас есть учебные гранаты?

— И советские, и немецкие, и американские…

Полковник прервал майора:

— В Венгрии группа будет работать советским оружием.

— Я понял, господин полковник.

— О'кей! Рукопашный бой. Упражнение, защита от угрозы применения пистолета при попытке вероятного задержания. Группы разбить на пары. Ланг поставить с Сивко.

Этим требованием Майер был немного удивлен, но задавать вопросов не стал. Если полковник отдал подобный приказ, значит, на это у него есть веские причины. К тому же приказ отдан сразу же после разговора с Ланг.

Полковник и Грин отошли к двери, закурили, глядя на подготовку диверсантов к рукопашному бою.

Краузе доложил о готовности.

Выбросив окурок, полковник подошел к бойцам. Грин присела за металлический столик, достав блокнот и ручку.

Рукопашный бой первых двух пар Колман смотрел без интереса. Все это он видел тысячу раз. И сейчас ничего особенного. Один боец в роли полицейского, другой в роли мятежника. Полицейский пытается обезвредить нарушителя порядка, тот отбивается. Затем обратная ситуация. Мятежник нападает на полицейского с целью завладения оружием. Бойцы делали захваты, наносили удары, падали, подсекали противника, били в положении лежа, использовали перекаты и прыжки. Обычный рукопашный бой по методике подготовки подразделений спецназа.

И только когда на середину зала вышли Ланг и Сивко, Колман оживился:

— Для вас нестандартная задача. Сивко — полицейский, Ланг — мятежница. Сивко требуется задержать Ланг, уложить, связать и поднять на ноги. Контакт полный, правил нет. Но бой не на поражение.

Сивко, злобно ухмыляясь, бросил Ланг:

— Может, ляжешь сама на пол? Я свяжу тебя и не попорчу твою физиономию.

— О своей побеспокойся, — огрызнулась Ланг.

— Исходная, — продолжал полковник. — Женщина смотрит в сторону выхода, полицейский сзади приставляет к спине пистолет. Начали!

Бойцы встали на исходную позицию.

Колман махнул рукой.

— Бой!

И тут же женщина молниеносно дернулась в сторону, уходя с линии огня. При этом она нанесла удар левой рукой по запястью противника. Пистолет полетел в сторону. Сивко на секунду оторопел. Ланг схватила запястье и рванула руку Сивко вперед, выкручивая ее. Бывший каратель УПА взвыл от боли. Американский полковник довольно улыбнулся. Он уже знал, что последует дальше. Ланг нанесла удар ногой в пах. У Сивко перехватило дыхание, он начал опускаться на колени. Женщина ударила его в голову, и «полицейский» рухнул на пол. Ланг оседлала его и начала методично бить в челюсть, в переносицу, в лоб, в губы…

Еще минута, и она изуродовала бы его.

Майер крикнул:

— Брейк! Отставить! Ланг, прекратить!

Женщина неохотно поднялась на ноги, повернулась к американцу:

— Бой закончен, господин полковник.

С трудом поднялся Сивко. Глаза начали заплывать, нос и рот разбиты. Но серьезного увечья удары Ланг ему не нанесли. Все же она умела сдерживать себя.

— Как, Сивко? — спросил американец.

— Виноват, господин полковник, но если бы у меня были патроны, я бы успел пристрелить мятежницу.

— Чего полицейские не делают. Ваша ошибка, что вы не лишили противника возможности уйти с линии огня. Надеюсь, обиду на коллегу не держите?

— Никаких обид, господин полковник, мы одна команда, а среди своих всякое бывает.

— Правильный ответ. Краузе, отправьте Сивко в медпункт, пусть ему окажут помощь.

Он вновь повернулся к Ланг:

— А вы коварная женщина. Если вы так бьете коллегу, нетрудно представить, что вы сделаете с настоящим врагом.

— Я уже говорила, я готова стрелять, резать, вешать всех подонков, кем бы они ни были для власти, которая убила моего мужа.

— Достойно, Дуки, достойно.

Колман обратился к Майеру:

— Ведите группу на объект «Город».

— Мне вызвать механиков-водителей танка и бронетранспортера?

— У вас они есть?

— Да, мы подготовили экипажи, техника заправлена и на ходу.

— Прекрасно. Ведите людей в «Город», вызывайте механиков на место очередной задачи. И не забудьте прихватить муляжи гранат и бутылки с водой.

— Еще скажу, чтобы взяли тент.

Полковник улыбнулся:

— Понимаю. Для ослепления экипажей.

— Так точно!

— Берите все, что может потенциально остановить бронетехнику и уничтожить ее вместе с экипажем либо сам экипаж при попытке эвакуации.

— Тогда я вызываю экипажи.

— Действуйте.

Майер перевел группу на окруженный «колючкой» объект «Город», полковник подошел к Грин:

— Твои мысли по уровню подготовки боевой группы, Натали?

Женщина ответила:

— Мое мнение: уровень достаточно высокий для применения группы в реальных боевых условиях.

— Кто впечатлил тебя больше всего?

— Командир группы.

— Да? А меня Дуки Ланг.

Помощница полковника скривилась:

— Конечно, кто бы сомневался. Она же женщина, и к тому же смазливая дамочка с неплохой фигурой. Чем-то напоминает твою жену.

— Прекрати, я оцениваю Ланг как бойца, невзирая на пол.

— Кому ты это говоришь, Джеймс? Я тоже женщина. Извините, господин полковник, у нас еще дела.

— Верно — дела, а насчет Ланг ты больше не заикайся. И она, и все остальные боевики, что готовятся здесь, всего лишь пушечное мясо. Ни в Лэнгли, ни в Вашингтоне серьезно не рассчитывают, что нам удастся свергнуть действующие режимы восточного блока. Поднять смуту, взрастить радикальную непримиримую оппозицию, внушить ненависть — это да, но свержение не пройдет. Советский Союз сейчас силен, как никогда, его руководство никому не даст выйти из-под своего влияния. Наша задача, повторяю, создать условия, которые в будущем станут детонатором народных восстаний, подавить которые Советы будут не в силах.

Грин усмехнулась:

— Ты серьезно думаешь, что такое время наступит?

— Да. Социалистическая система слишком уязвима. Влияние государства, партии, без всякой свободы слова, личности, частной собственности с каждым годом будет вызывать недовольство населения. Сначала это будут разговоры на кухне, на работе, но потом, когда терпение лопнет, народ выйдет на улицу. И вот тогда у радикалов, которые обретут опыт уличных столкновений, будет прекрасная возможность проявить себя. А что такое разжечь огонь революции? Это организовать несколько мирных митингов, демонстраций протеста, довести их количество до критического уровня, когда правоохранительные органы не смогут обычными методами прекратить демонстрации, когда они будут вынуждены применить силу. А в ответ получат удар другой силы. Кровавая вакханалия, погромы, грабежи, убийства — и всё, режим загибается. Армия? Да, она на какое-то время наведет порядок. На улицах, но не в умах людей. И потом в армии служат такие же выходцы из народа. И вооруженные силы несложно втянуть в политический конфликт, скажем, в той же Венгрии. С чего началась Первая мировая война, когда пали Германская, Российская, Австро-Венгерская и Османская империи? С убийства в Сараево боснийским сербом наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. К чему в России привела эта война? К падению Дома Романовых, а затем и Временного правительства, к приходу к власти большевиков, которые создали новую Советскую империю. Так что, Натали, когда-то с лица земли исчезнут все империи.

— И США?

— Штаты останутся единственной сверхдержавой, которая будет править миром. И править вечно, потому что все ее сильные противники прекратят свое существование.

— А если все произойдет наоборот?

— Это невозможно.

Грин с удивлением посмотрела на полковника:

— Почему?

— Если возникнет угроза для США, мы уничтожим эту Землю. Если погибать нам, то пусть сгорит и вся планета. Но — довольно разговоров, нас уже наверняка ждут.

Они прошли на объект «Город».

Здесь полковник осмотрелся.

Подошел Майер:

— Господин полковник, группа к решению задачи по уничтожению бронетехники противника готова.

Но полковник указал на правый от себя трехэтажный дом:

— Вводная, майор: на втором этаже засели снайперы спецназа Управления государственной безопасности Венгрии. Заняли три средних окна. Задача группе — подавить огневые точки спецназа.

— Но…

— Понимаю, я поторопился. Вы экипажи вызвали?

— Так точно.

— Отправить их в качестве снайперов. Соответственно я меняю задачу. Снайперов следует взять живыми для последующей публичной казни. Экипажам прикажите оказывать всевозможное сопротивление. Без применения, естественно, оружия.

— То есть устроить драку?

— Произвести захват снайперов, майор! Вопросы?

— Вопросов нет, но это не входило в наши планы, и экипажи не готовились как диверсанты.

— А как готовились?

— Как экипажи захваченных танков и бронетранспортеров.

— Это отдельная группа?

— Так точно. «Фаркас» быстро изобьет технарей, если не изувечит. Разрешите подготовить и провести данное упражнение в следующий раз?

Полковник взглянул на помощницу. Та кивнула:

— Не стоит, сэр!

— Что «не стоит»?

— Подвергать людей, которым предстоит работа в Венгрии, опасности потерять здоровье и выйти из строя на неопределенный срок. Я думаю, возможности группы «Фаркас» уже определены.

— О'кей, — сказал полковник, — отменяю вводную. Экипажи на местах?

— Так точно.

— Группа «Фаркас»?

— В подвалах первого и второго домов.

— Начинайте!

Майер поднял красный флажок.

Краузе, находившийся у танка, передал команду командирам экипажей.

Т-34 и БТР-40 двинулись по улице.

Полковник и помощница с Майером встали у подъезда правого дома.

Когда техника проходила мимо, из подвальных окон на улицу выскочили диверсанты, метнули бутылки в моторный отсек танка и гранаты в десантный отсек бронетранспортера. Кроме этого, командир группы капитан Петер и подпоручик Бернат Конич запрыгнули на танк и набросили на башню брезент, закрыв им смотровые щели. Танк остановился. Встал и бронетранспортер, когда граната Ф-1 упала между механиком-водителем и командиром. Задача была выполнена.

Краузе объявил построение.

Майер доложил о результатах упражнения.

Полковник кивнул:

— Хорошо. Группа «Фаркас» готова к применению. Всем ее членам находиться в полной готовности к переброске в Венгрию. Детали переброски будут доведены позже.

Майер кивнул Краузе:

— Людей в казармы, Пауль!

— Да, герр майор.

Майер взглянул на американцев:

— Пообедаем, господа? Наши повара приготовили фирменные баварские блюда.

Колман отмахнулся:

— Спасибо. Мы пообедаем в Атаванге.

— Можете и в Вертау. Деревня хоть и небольшая, но готовят там прилично: есть мясо с гарниром, рыба, цыплята, конечно же знаменитые колбаски и сосиски, разные соусы. Хороший кофе, мюнхенское пиво «Хеллес» и бренди «Киршвассер», для дамы — игристое вино «Винцерзект».

— И это в деревне?

— Да, господин полковник. Иметь кафе, гаштеты, — весьма прибыльное дело. Местные начали проводить все свое свободное время в этих заведениях.

— Вы сказали в «этих заведениях»?

— В деревне их два, в одном уютней и обслуживание лучше.

— Я учту это. Проводите.

Вскоре «Форд», ведомый вторым лейтенантом Грин, проехал Вертау и направился к Атавангу.

Когда они проезжали мимо кафе, автомобиль сфотографировал мужчина, сидевший на переднем сиденье припаркованного «Фольксвагена».

Сделав снимок, мужчина повернулся к водителю:

— Порядок, Айнхард!

— Можем ехать?

— Нет! — ответил Отто Берг, который фотографировал «Форд». — Подождем. Дорога от деревни до Атаванга пустынна, американцы могут обратить на нас внимание. Этого допустить нельзя.

— Тогда, может, по чашечке кофе?

Берг вздохнул:

— Нам и в гаштете светиться нельзя. Здесь же все друг друга знают, начнутся расспросы, разговоры. Нет, Айнхард, просто подождем пятнадцать минут и поедем.

— Понял, ждем.

Водитель достал пачку сигарет. Закурил, пуская дым в открытое окно.

Спустя пятнадцать минут «Фольксваген» двинулся в сторону города. «Форд» уже наверняка был в Атаванге, поэтому Айнхард вел машину на скорости шестьдесят километров в час.

Высадил Берга у его дома. Припарковался перед отелем «Хольф», так, чтобы его заметил Ганс Динер, и уехал в центр.

После работы Динер, соблюдая все возможные меры предосторожности, зашел в подъезд дома напротив и позвонил в знакомую дверь.

Открыл Берг:

— Приветствую, Ганс!

— Приветствую, Отто. Фото сделал?

— Да. Но что оно даст? Хорошо видно только Колмана.

— Этого достаточно.

— Да ты проходи на кухню, чего застрял в прихожей? Выпьем пива.

Подумав, Динер прошел на кухню.

Берг достал две бутылки «Лагера», разлил по кружкам. К пиву положил соленые палочки.

— Американцы не заметили вас? — спросил Динер.

— Нет!

— Точно?

— Точнее не бывает. Мы сопровождали их только в Атаванге, потом отпустили, доехали до Вертау, там встали у гаштета. При следовании обратно «Форд» не видели.

Динер поставил пустую кружку на стол, вытер с губ пену:

— Значит, они инспектировали лагерь подготовки боевиков?

— Да. И это очевидно.

— Куно должен знать, что происходило в лагере. Если американцы проверяли боевые группы, то без полосы препятствий не обошлось, а он как раз смотрит за специальной полосой.

Берг кивнул:

— Да, Куно Зейлер должен знать и наверняка знает больше, чем мы думаем. Другой вопрос, как выйти на контакт с ним? Последнее время отлучка из лагеря и для курсантов, и для обслуживающего персонала запрещена.

— Надо подумать. Хотя это дело Клауса. У него возможностей гораздо больше, чем у нас. Он сам прекрасно поймет, что нужна встреча с Зейлером.

— Я с утра свяжусь с ним.

— Мне бы тоже не помешало поговорить.

— Ты же знаешь, Клаус — очень осторожный человек. И зачем создавать толпу? Если хочешь, я запрошу у Клауса отдельную встречу для тебя?

— Нет, не надо. Ты все знаешь, передашь.

— Возможно, Клаус согласится!

— Нет, Отто, сказал, не надо.

— То «не помешало бы», то «не надо». Отчего ты суетишься, Ганс?

— Нервы стали ни к черту.

— Может, надо время на отдых? Я поговорю насчет этого с Клаусом.

— Для меня отдых, Отто, еще хуже, чем работа. Еще пиво есть?

— Нет, но я могу сходить в магазин, хотя он закрыт. В вашем же баре можно взять навынос!

— А шнапс имеется?

— Шнапс есть. Ты хочешь напиться?

— Почему сразу напиться? Встряхнуться.

Берг пожал плечами:

— Ладно. Я не буду.

— Твое дело.

Берг достал бутылку дешевого шнапса, рюмку, налил тридцать граммов. Но выпить не успел — задребезжал телефонный аппарат.

— Кто это еще может быть? — удивился Берг. — Слушаю!

— Это Клаус, добрый вечер. Ты в квартире один?

— Добрый вечер, у меня Ганс…

Разведчик прервал агента:

— Открой дверь.

После этого Берг услышал в трубке короткие гудки.

— Кто это? — спросил Динер.

— Тот, с кем ты хотел встретиться.

— Клаус?

— Он!

— И часто он вот так приходит?

— Первый раз.

— Значит, что-то случилось. Убери шнапс с рюмкой.

В прихожей появился мужчина. Динер и Берг вышли ему навстречу:

— Добрый вечер, Клаус!

— Добрый, — улыбнулся разведчик, — не ждали?

— Нет!

— Отто, сделай, пожалуйста, кофе — покрепче и погорячее. Без сахара и молока.

— Да, Клаус. Раздевайся, проходи, мы на кухне расположились, но можем перейти…

И вновь разведчик прервал агента:

— На кухне так на кухне, только шторы плотней закрой.

Разведчик присел на стул у стены, так, чтобы его не было видно в окно.

— Что по поездке Майера с американцами в Вертау?

Динер с Бергом переглянулись:

— Ты знаешь, что американцы посещали лагерь?

— Да. Эти американцы — офицеры отдела тайных операций ЦРУ, полковник Колман и второй лейтенант Грин. Не спрашивайте, откуда мне это известно.

— Вот еще одно фото. Это «Форд» возвращается из Вертау.

Разведчик забрал снимок.

Динер проговорил:

— Надо бы связаться с Куно. Ему должно быть известно, что делали американцы в лагере подготовки диверсионных групп. Но… пока не находим возможности.

Клаус улыбнулся:

— Это не ваша забота. У Куно в Штутгарте живет родная сестра. Она больна диабетом. Я съездил к ней еще до появления в Атаванге сотрудников ЦРУ. Попросил написать письмо. Бумагу дал с уже написанным скрытым текстом. Не вам объяснять, что это такое. Письмо ушло, на днях Куно должен ответить. Наверняка он сообщит нам всю информацию по целям, которые преследовали в лагере американцы.

— Но письмо проверят.

— Сколько угодно. Они прочитают жалобу сестры на здоровье, просьбу приехать попрощаться, так как болезнь прогрессирует, и узнают, что Линда, сестра Куно, отправила ему посылку. Собрала, что может пригодиться в армии, ведь она считает, что Куно до сих пор служит. Естественно, люди Майера вскроют письмо, прочтут, но внимание их сконцентрируется на этой посылке.

— А она придет? — спросил Краузе.

— Да, я сам ее отправил. Там ничего особенного: теплый свитер, носки, сигареты и фляжка со шнапсом.

Динер произнес:

— За ответом надо ехать в Штутгарт?

— Да. Пересылать письмо опасно.

— Забрать его должен кто-то из нас?

Клаус улыбнулся:

— Верно мыслишь, Отто. Но не «кто-то из вас», а конкретно ты. Ганс у нас привязан к отелю, ты же свободный художник. Твоя фотостудия может обойтись без тебя. Ведь ты не особо дорожишь клиентами?

— Деньги не бывают лишними.

— Ты мало получаешь?

— Извини, Клаус, я все понял, кроме одного: когда я должен навестить фрау Зейлер? И по какому адресу?

— Выехать ты должен по моему звонку. Адрес фрау Зейлер: Шаренштрассе, дом семь, квартира восемь, третий этаж старого четырехэтажного дома. Это рядом с Государственным оперным театром.

Берг кивнул:

— Запомнил, сделаю.

Он выставил перед гостем чашку с кофе.

Разведчик сделал глоток.

— Ситуация в Венгрии очень сложная. Если в Польше противостояние между правящей партией и обществом удается нормализовать, то в Венгрии грядет что-то масштабное и кровавое. Я думаю, поездка американцев напрямую связана с событиями в Венгрии. Там сильно активизировалась оппозиционно настроенная молодежь. А это та среда, которой легче всего манипулировать.

Он допил кофе, отставил чашку, закурил сигарету.

— Центр требует конкретных данных. Торопит. Да это и понятно, в Москве хотят знать, насколько готовы западные страны поддержать волнения в Венгрии. Никто не хочет большой крови, но если радикалам и неонацистам удастся вывести на улицы толпы молодежи, без провокаций их демонстрации не пройдут. А это вынужденное применение ответных действий. Впрочем, не будем забегать вперед. Пока мы должны узнать как можно больше о делах в Вертау.

— Узнаем, — улыбнулся Берг.

— Будем надеяться. Мне пора.

По стеклам забарабанили капли дождя.

— Черт, этого мне не хватало, — проговорил Клаус, — я без плаща и зонта.

— Я тебе свой зонт одолжу. А хочешь — обожди, хотя осенние дожди, как правило, затяжные.

— Отдохнуть надо. Завтра тяжелый день. Я, пожалуй, воспользуюсь твоим зонтом.

— Ты где машину оставил?

— В том-то и дело, что дома, я приехал на такси. Пойду к кафе у парка. Там можно нанять таксиста в позднее время суток.

— Проводить?

Разведчик отмахнулся:

— Не надо. И вы не засиживайтесь. Возможно, тебе, Отто, уже завтра предстоит поездка в Штутгарт. У нас почта иногда доставляет письма за трое суток, а иногда на следующий день. Если Куно отправил ответ сестре сегодня, он вполне может прийти уже завтра.

Разведчик вышел из квартиры. В подъезде слабо мерцали лампочки. Не входя в подъезд, определить, что за человек приходил на квартиру, невозможно.

Берг закрыл дверь.

— Неожиданно, — проговорил Динер, — Клаус — и здесь?

— Почему бы нет? — пожал плечами Берг. — Он может появиться где угодно и когда угодно.

— Слушай, а где он служит?

— Этого я не знаю. Но, судя по обрывкам разговоров, думаю, в Федеральной разведывательной службе.

— Тогда он лично знает Майера и Краузе?

— Наверное. Знает же он о лагере в Вертау.

— Но и он не имеет доступа к нему.

— А может, не хочет светиться. Такие лагеря строго засекречены, и если проявить к ним интерес, не имея доступа, это негативно скажется на судьбе любого, даже высокопоставленного человека из разведки.

— Ты прав. Ну, где там твой шнапс?

— Еще не раздумал выпить?

— Напротив, еще больше захотелось.

— Сейчас.

Берг достал бутылку, наполнил рюмку. Динер выпил, следом еще.

— Колбасок дать? — спросил Берг.

— Нет. Какой смысл пить, если тут же закусывать?

— Спорное утверждение. Без закуски пьют только алкоголики.

— Значит, я алкоголик. Ладно. Пойду.

— Промокнешь.

— Ничего, у меня в отеле есть накидка. Зайду, заберу.

— Ну, давай.

Берг проводил товарища.

Наутро, сразу же после завтрака, когда Берг собирался в свою фотостудию, раздался звонок телефона.

Он поднял трубку:

— Да?

— Это Клаус. Выезжай к фрау Линде. Скажешь, от меня, заберешь что надо, и вечером, с 19:00, ожидай. Я подъеду.

— Понял. Ганса предупредить?

— Не стоит. Пусть отдыхает.

— Выезжаю немедленно.

— Удачи.

Берг вырулил на своем «Фольксвагене» со двора на улицу, ведущую к выезду из города.

Расстояние в сто шестьдесят километров он преодолел за четыре часа. Мог бы проехать и быстрее, но сначала пришлось тащиться за колонной англичан, потом дважды его останавливала дорожная полиция. Остановки были пустяковые — проверка документов, — но время потерял.

В Штутгарт он въехал в 13:10. Пообедал в небольшом ресторанчике. В 14:10 подъехал к Оперному театру. Проехал две улицы, пока не вышел на Шаренштрассе. Поехал медленнее. Дом номер семь оказался за вторым перекрестком. Подъезды выходили на улицу.

Отто Берг припарковал автомобиль. По привычке осмотрелся — ничего странного и подозрительного не заметил.

Зашел в подъезд, поднялся на третий этаж. Дом был старый, постройки начала века, но по-своему красивый, как и остальные дома центральных улиц.

Вместо звонка висела старинная скоба. Повернув ее, агент усилил скрипучий звук.

И почти сразу же услышал приглушенный голос явно немолодой женщины:

— Кто там?

— Отто Берг, фрау Зейлер, я от Клауса.

Дверь открылась. Берг увидел женщину, кутающуюся в пуховый платок, хотя и на улице, и в доме было достаточно тепло.

— Добрый день, фрау Зейлер!

— Здравствуйте, герр Берг, проходите.

— Я ненадолго.

— Но не будете же вы стоять в подъезде, зайдите хотя бы в прихожую.

Берг зашел.

Зейлер коротко спросила:

— Письмо Куно?

— Да.

— Подождите.

Она ушла в гостиную. Берг присел на табурет. Прошло пять минут, десять, хозяйка квартиры не появлялась…

Берг окликнул:

— Фрау Зейлер?

— Извините, — донеслось из глубины, — память никудышной стала, вот ведь — положила письмо в секретер, а сейчас его нет.

— А к вам заходил кто-нибудь?

— Сегодня — нет. Вчера была соседка, но письмо в секретер я положила утром. А может, и не в секретер. Да где же оно?

— Вам помочь?

— Не надо, только еще больше запутаете. Я найду. Так, положила в секретер… Надо к доктору идти… Да! Я же его на кухню отнесла!

Наконец сестра Куно Зейлера вынесла письмо в коридор.

— Вы уж извините, что заставила ждать.

— Вы больны?

— Да, диабет.

— Я могу позвать доктора.

— Не надо, я это могу сделать и сама, но позже. Пока выпью лекарства и прилягу.

Берг забрал письмо:

— Вам точно не нужна помощь?

Женщина улыбнулась:

— Поверьте, если бы я в ней нуждалась, то попросила бы.

— Ну, тогда я поехал.

— Счастливого пути.

— До свидания.

Он вышел, хозяйка закрыла дверь.

Берг развернул на перекрестке автомобиль, повел его обратно в Атаванг. На обратном пути ему не встретились ни военные колонны, ни полицейские дорожной службы.

В 19:20, купив в магазинчике сосиски, хлеб и пиво, Берг вернулся домой.

Ровно в 19:00 раздался звонок в дверь. В прихожую, немного потеснив хозяина, вошел Клаус.

— Привет, Отто! Как съездил?

— Нормально. Привез письмо.

— Ты ужинал?

— Да, перекусил недавно.

— А я думал пригласить тебя в кафе.

— У меня остались сосиски. Отварить?

— Отвари. И сделай, пожалуйста, кофе.

— У меня есть пиво. Шнапс.

— Спиртного не буду. Дай письмо, я поработаю с ним.

Берг передал письмо разведчику, а сам прошел на кухню.

Клаус достал из портфеля, принесенного с собой, небольшой флакон, ватный тампон, ластик. После непродолжительных манипуляций текст письма исчез, проступил другой. Клаус внимательно прочитал его, достал сигарету, зажигалку, поджег сначала письмо с конвертом, бросив горящую бумагу в пепельницу, потом прикурил сигарету.

Из кухни донеслось:

— Клаус! У меня все готово.

Разведчик прошел на кухню, сел за стол. Берг смотрел на него с немым вопросом.

— В лагере Вертау готовится отдельная специальная группа для организации кровавых провокаций в Венгрии, — сказал Клаус.

— Но это было известно.

— Нам было известно, что в лагере готовятся команды для дестабилизации обстановки в Будапеште и других крупных городах Венгерской Народной Республики, я же сказал об отдельной группе. Ее название «Фаркас», состав — шесть человек: офицеры и унтер-офицеры армии, воевавшей на стороне фашистской Германии, поручик Украинской повстанческой армии и женщина-снайпер. Командир группы — капитан. Возраст от тридцати двух до сорока одного года. Все имеют опыт боевых действий. Если заметил, среди венгров есть женщина Дуки Ланг — это жена одного из казненных соратников Райка. Характеризуются как жестокие и беспощадные. Ненавидят советскую власть. Для проверки этой группы и приезжали американцы. Проверку провели по особой программе. Зейлер акцентирует внимание, что банда «Фаркаса» отрабатывала приемы уничтожения танка Т-34 и бронетранспортера БТР-40. А что это значит, Отто?

Берг отреагировал:

— Это означает одно: они будут жечь технику — венгерскую, если армия и полиция примет сторону действующей власти, и советскую, когда та войдет в Будапешт.

— И делать это во время подавления «мирных студенческих» демонстраций. Раз проверку провели, значит, совсем скоро американцы начнут переброску диверсионных групп в Венгрию. Как это удобнее сделать?

— Из Германии в Австрию и далее в Венгрию. Русские войска из Австрии и Чехословакии вышли. Граница охраняется слабо. Возможен и воздушный путь, но здесь проблемы с авиацией советского особого корпуса в Венгрии, в состав которого входит истребительная авиационная дивизия. Самолеты частей дивизии быстро закроют небо над страной!

— Это смотря какой приказ они будут иметь и на каких самолетах американцы решат перебросить группы. Но в отношении «Фаркаса» я с тобой согласен, ее, скорее всего, перебросят через Австрию, так как действовать она должна отдельно.

— На то она и отдельная.

— Да, на то она и отдельная группа, — задумчиво проговорил советский разведчик. — Ладно. Нужные сведения у нас есть, дату, когда боевую группу бросят в Венгрию, узнаем. Этого не скрыть. Надеюсь, сотрудники безопасности выяснят и то, где она будет применяться. Сегодня я сброшу информацию в Центр. Дальше видно будет.

— Один вопрос, Клаус.

Разведчик улыбнулся:

— Хоть десять.

— Нет, у меня один, ну, может, два. Это по лагерю. Как мы узнаем, что «Фаркас» отправилась в Венгрию?

— Это, друг, извини, мое дело.

— Понял, в чужие дела не лезу.

— Они не чужие, просто не во все я могу тебя посвятить.

— Да, конечно. Ты бы не рисковал, приходя сюда. Я сам могу прийти, куда скажешь.

— Не беспокойся. Все нормально. Я знаю, что делаю.

— Хорошо. Еще кофе? Или, может, все-таки пива или шнапса?

— Нет, благодарю, на ночь пить какой смысл?

— Чтобы крепче спать.

— У меня хороший сон и без стимулятора. Пойду. Да, там в прихожей зонт, возвращаю.

— Мог бы и забрать.

— Для коллекции? — улыбнулся Клаус.

Он поднялся, прошел в прихожую.

— Вам с Динером — заниматься обычными делами. Понадобитесь — позвоню или зайду в студию. Надеюсь, негативы ты уничтожил?

— Конечно.

— До встречи.

Разведчик ушел. Берг закрыл за ним дверь, вернулся на кухню, подумал и выпил тридцать граммов шнапса. После чего лег спать.

На улице опять начался дождь.

Берг вздохнул:

— Осень.

И уснул крепким сном.