Изменитель жизни

Александр Солин

Наша жизнь по большому счету преступно коротка и осознается нами, когда уже поздно что-либо изменить. В этой издевательской запоздалости и заключено проклятие нашего существования. Так кто же распоряжается ею – мы сами или «пустяковаяповседневность, что течет по улицам, живет во всех домах и правит днями человечества»? Читайте новый роман А. Солина и, возможно, вы найдете ответ.

5

Женщина в постели подобна банку, куда мужчина заводит и откуда выводит свои вложения, и комиссией ей за услуги — оргазмы и сперма. Мужчина для женщины — всегда клиент, она же для него — субъект сферы услуг. Так называемая любовь лишь переводит сексуальные услуги в разряд VIP-обслуживания. На данный момент Варвара была моим единственным банком, и я в нее не за процентами ходил, а отдавал всего себя. Я, можно сказать, извратил банковское дело, сделав ее клиенткой, а себя клерком. Только стоила ли она такого самоотверженного обхождения? Ведь если взглянуть на предмет непредвзято, то как женщину ни назови, в постели она лишь анатомический театр, где премьером звериное мужское начало. Совокупление в его классическом виде — это торжество мужского эгоизма. Начинаясь мужским вожделением и кончаясь его удовлетворением, оно держится на мужской оси и благодаря ей существует. Мужчина, а не женщина есть конечный бенефициар полового акта. Женщина при этом — всего лишь подпружиненный зазор, используемый мужчиной на потеху своей распялке.

Чтобы не превращать половой акт в занудное занятие женщина должна проявлять изобретательность. Варвара задирала ноги, забрасывала руки, закидывала голову, и ее спятившая жемчужница становилась командным пунктом, откуда безрассудные приказы разбегались по всему телу. Я сливался с ней едким потом, клейкой слюной, ядовитой пыльцой, я сплетался с ней руками и ногами, срастался липкими бедрами. Обхватив ее за шею и придушив, я другой рукой отвинчивал ей грудь, а она корчилась, заламывала руки и жалобно скулила. Я плющил ее до полного и взаимного изнеможения, пока не испытал похожий на извержение сливного бачка оргазм. Что ж, голод тела утолить не трудно, но как утолить голод сердца?

— Твое бы усердие, да в нужное русло… — опамятавшись, шевельнула набухшими губами Варвара, от которой как от двигателя внутреннего сгорания веяло машинным теплом.

— Что-то не так?

— Все так, все так… Прямо какой-то изнурительный, пронзительный восторг…

— Ты сказала про мои слабые и сильные стороны. Какие?

— Я неточно выразилась… Слабые, сильные — это все относительно… Зависит от обстоятельств… Наш Петька Колдунов, например, в офисе с его агрессией просто невыносим, зато на митинге ему цены нет. Так?

— Ну, так…

— Другой пример: вот у тебя есть твердая жизненная позиция, но это позиция хорошего человека. С плохими людьми тебе тяжело. Приходится ее отстаивать, а их это бесит. То ли дело я — приспосабливаюсь к любой компании!

— Говорят, что я злой…

— Ты вспыльчивый, а не злой. А как не вспылить, когда вокруг одни идиоты!

— Ну, хорошо, тогда так: представь, что изобрели аппарат, который может менять наши свойства по желанию. Что бы ты хотела, чтобы я в себе изменил?

— Я бы хотела, чтобы ты меня полюбил.

— Варюха, любовь под заказ не делается. Любовь — это не свойство характера, любовь — это магия, гипнотическое состояние. Очаруй меня, я не против.

— Ты же видишь, я стараюсь… А что твоя бывшая? Как она теперь?

— Завела мужика и растит сына.

— И сколько мальчику лет?

— Девять.

— О, большой уже… И ты все еще ее любишь?

— Как я могу ее любить, если она спит с другим…

— Значит, у меня есть шанс?

— Шанс, Варюха, есть всегда. Даже если его нет.

— Тогда позволь остаться на ночь. А то я как проститутка прихожу, ухожу…

Я смутился, обнял ее и сказал:

— Да, конечно, не вопрос!

— Спасибо… — уткнулась она лицом в мою грудь с нескончаемым поцелуем. Отстранившись, блеснула влажными глазами и спросила: — Ты мне найдешь что-нибудь вроде халата?

Конечно, найду. Женская одежда должна жить, а не прозябать обвисшим воспоминанием.

— Честно говоря, тебе и так хорошо. Это я уже антиквариат, а ты просто куколка…

— Посмотрим, что ты скажешь, когда утром меня увидишь… — зарделась Варвара.

— Утром я увижу прелестную, измученную ночными забавами женщину…

— Сержик, ты меня пугаешь, — смущенно глянула она на меня. — То слова от тебя не добьешься, то сразу такое… Ты, случайно, не влюбился в меня?

— Когда я влюблюсь, ты от меня прятаться будешь! А пока пользуйся моим расположением и надейся на лучшее!

— Вот твоя отрицательная черта: ты нечуткий и бестактный, — освободилась она от моих объятий.

Я с трудом вернул ее на место и, обняв, поцеловал в голову:

— А ты обидчивая. Я нечуткий, а ты обидчивая. Вот будет коктейль…

— Извини, — пробормотала она у меня с груди. — Просто не хочу быть подстилкой…

— Варюха, что ты такое несешь?! — возмутился я. — Какая же ты подстилка?! Ты мне, лузеру несчастному, можно сказать, честь оказываешь, одолжение делаешь, к жизни возвращаешь!

— Ты не лузер, ты успешней всех… — пробормотала Варвара. — И я хочу, чтобы ты меня любил…

— Тогда дай мне время… — ослабил я объятия.

Полежали, и я спросил:

— А ты хотела бы что-то в себе поменять?

— Даже не знаю… Ну, я трусиха…

— Все девчонки трусихи.

— Бываю рассеянной…

— Нерассеянных девчонок не бывает.

— Я чувствительная очень…

— Жалостливая, хочешь сказать?

— Да. И чувствительная.

— Жалость — дело хорошее, а чувствительность надо приберегать для постели.

— То-то и оно, что меня на всё хватает. Так бы и вытирала чужие слезы день и ночь. Не знаю почему, но для моих подруг и просто знакомых женщин я всю жизнь вроде жилетки: любят поплакаться мне о своих мужьях, любовниках, детях, родственниках и о себе, любимых. И знаешь, что выяснилось? Что у многих плохо с оргазмами — у кого-то редко, а у кого-то вообще никак. Одни признавались, что научились притворяться, другие считали, что мужчина виноват, третьи не особо-то и переживали. Были такие, которые сами себя до оргазма доводили, а с мужчиной не получалось. В общем, всякие случаи были. Но самый тяжелый случай знаешь какой? — посмотрела она на меня и, не дожидаясь ответа, объявила: — Это когда женщина убеждена, что удовольствие мужчины для нее важнее собственного…

— И что в этом плохого? — в свою очередь взглянул я на нее.

— Ничего! Просто я так о тебе забочусь, что у меня за раз меньше четырех не бывает! Вот какая я у тебя правильная!

— То есть, ты довольна собой?

— Только самовлюбленная идиотка может быть довольна собой.

— А амбиции, честолюбие, тщеславие?

— В меру.

— А хотела бы больше?

— Нет. Я привыкла уже к себе, мне лишнего не надо.

— Но ведь бывает, что ты смотришь на женщину и говоришь себе: ах, если бы я была такая же ловкая, умная, хитрая!

— Это все витрина. Никто не знает, чем она для этого пожертвовала. А то что пожертвовала многим, точно. Знаешь, мне бы тебя завоевать, и больше ничего не надо…

— Ну, так вот он я. Просто возьми и пользуйся…