Полузащитники Отечества

Александр Рафаилов

О службе в армии написано много книг, но все они или слишком серьёзны, или, наоборот, неправдоподобно смешны. Автор не ударяется ни в одну из этих крайностей: иронизируя над абсурдностью армейских реалий, он передаёт их точно, без прикрас и преувеличений. Прочитав о полузащитниках отечества, те, кто уже отслужил, вспомнят, как это было; те, кому это ещё предстоит, – морально подготовятся, ну а те, кому армия не светит, – просто с удивлением взглянут на этот перевёрнутый мир и от души посмеются.

Обитель зла

Ожидание отправки продолжилось и на следующий день. Наконец под вечер в часть прибыл какой-то старлей и стал выкрикивать фамилии. Моя фамилия прозвучала сразу после фамилии Хабиби, и мы послушно выстроились перед старшим лейтенантом. Далее последовала прощальная прогулка по Фонтанке, Гороховой и Садовой, и мы нырнули в метро. А через полчаса жёлтая «Газель» уже везла нас по направлению к части.

— Тьи будьешь са мной дьружить? — спрашивал меня в пути Хабиби.

— Конечно, — дружелюбно отзывался я.

— А тьи помньишь, как минья завут? — хитро осведомлялся он.

— Мм… Не-а, — честно признавался я.

— Минья завут Насиф! — гордо заявлял Хабиби. — Это мой друг! — говорил он остальным парням, а заодно и всему автобусу, показывая на меня пальцем. Я не возражал.

Вскоре выяснилось, что Хабиби обитает в пяти минутах ходьбы от части и в школьные годы играл в футбол на её территории. Поэтому, прибыв в часть, он принялся здороваться за руку с нарядом по КПП, словно это его старые знакомые. Отслуживших полгода срочников уже трудно было чем-то удивить, поэтому они невозмутимо отвечали на приветствия и продолжали скучать дальше в ожидании дембеля.

Мы с видом победителей пошли по центральной аллее части. Старлей притормозил по ходу движения и начал беседовать с каким-то кэпом. А мы по инерции продолжали путь, как вдруг откуда-то слева раздалось:

— Э, куда прёте, олени!

Мы стали осматриваться по сторонам. Звук доносился с крыльца казармы.

— Сюда подошли!

Неуверенной походкой мы двинулись к паренькам на крыльце.

— Заходим!

В тот день нас много строили, но это построение было самым неприятным. Нам доступным языком объяснили, что мы собой представляем и чего заслуживаем, затем зачитали наши права и свободы (вернее, уведомили об их отсутствии), после чего начался шмон. Стопка наших вещей возле каптёрки всё росла, чтобы затем скрыться за её дверью. А те редкие предметы, которые не были запрещены, с ускорением летели в нас.

Шмон закончился. Началась служба в Российской Армии. Аминь.