Я есть жизнь

Александр Милихин

Кто я? Зачем я живу?Выбирай ответ: «Я — хорошая мать», «Я — лучший босс», «Я — жертва обстоятельств». Выбор огромен. Просто носи уже сшитый костюм и плати за использование. Или включи голову и плыви самостоятельно. Только представьте: 7 млн лет эволюции, победа над другими видами в гонке выживания — и все ради того, чтобы мы смогли бесконечно скроллить ленту соцсети и сокрушаться о нереализованном творческом потенциале?Автор этой книги поможет каждому взглянуть на себя немного под другим углом

Искусственные способы побуждения к действию

Побуждение к действию, или мотивация — это такой физиологический процесс, который управляет нашим поведением, задавая его направленность. Некоторая группа нейронов под воздействием психических и физиологических факторов приходит в состояние возбуждения, и вот уже руки сами тянутся к кусочку тортика, или возникает непреодолимое (хотя иногда и преодолимое) желание познакомиться поближе с существом противоположного пола.

В бизнесе часто путают мотивацию и стимулирование, называя разного рода системы штрафов и поощрений системами мотивации. Мотивация всегда возникает внутри человека и происходит, когда мы начинаем желать что-то сделать. Если мы что-то делаем под воздействием внешних стимулов, это стимулирование. Стимулирование — тоже способ побуждения к действию, и грань здесь весьма тонкая. Очень часто можно обнаружить, что сегодня нам совершенно искренне хочется делать то, что еще вчера мы делали только из-под палки. Поэтому с течением времени любое внешнее стимулирование вполне может стать внутренней мотивацией.

Стимул (лат. stimulus — палка погонщика ослов или острый металлический наконечник на шесте, которым погоняют буйвола (быка)). Если надо придать импульс физическому телу, вы берете стимул и втыкаете его в мягкое место этого самого тела, переводя его из состояния покоя в состояние активности. На этом механизме построены все без исключения рабовладельческие системы прошлого и настоящего. В былые годы стимул часто выглядел как копье, которым одни люди гнали других на арену Колизея, или как кнут, которым лупили гребцов на галерах, или как автомат, под дульным срезом которого миллионы представителей нашего вида делали немного богаче других его представителей.

В более мягком виде стимул в виде вымоченных деревянных прутиков применялся для наказания детей. В виде резинки для скрепления купюр, надетой на запястье, его до сих пор применяют представители условно-рефлекторных подходов в психологии, щелкая себя по руке оттянутой резинкой в качестве негативного подкрепления при совершении нежелательных действий.

Стимулирование методом прямого физического воздействия, особенно в краткосрочной перспективе, является достаточно эффективным способом заставить что-то делать себя и других. Однако оно требует постоянного контроля и в долгосрочной перспективе работает хуже, чем методы, основанные на внутренней мотивации. Именно поэтому массовое применение рабского труда было заменено на более прогрессивные формы эксплуатации человека человеком.

В наши дни тыкать палкой или автоматом в других считается моветоном, хотя этот способ никуда не делся. Гораздо большей популярностью пользуются методы побуждения, основанные на страхе и чувстве вины.

Страх — эмоция, основанная на прошлом негативном опыте, которая мобилизует организм для реализации избегающего поведения (убегания). Биологическая основа страха — инстинкт самосохранения, то есть свойство врожденное. Однако сами страхи имеют условно-рефлекторный характер и формируются в процессе жизни под воздействием полученного опыта.

Александр Иванович Захаров в своей книге «Дневные и ночные страхи у детей» отмечал, что новорожденный ребенок реагирует на опасность рефлекторно. Так, при приближении к десятидневным младенцам большого предмета они широко раскрывают глаза, откидывают голову и выставляют руки. Такая же рефлекторная защита — цепляние новорожденного за мать при первом купании. При резком звуке или ярком свете малыш вздрагивает, часто моргает, зажмуривается и вскидывает руки.

При нормальных условиях развития такие рефлекторные формы реагирования на опасность обычно сходят на нет в течение первых шести месяцев жизни ребенка. Дальше все большую роль в формировании страхов играет жизненный опыт, поскольку, начиная со второй половины первого года жизни, мы начинаем активно исследовать окружающий нас мир и этот самый опыт получать.

В 3—4 года мы боимся одиночества, темноты и замкнутого пространства. В 5—6 лет — катастроф, войн и медицинских процедур. Ну а в 30—40 уже можно бояться бессмысленности собственной жизни или того, что о тебе подумают другие…

Как и любой условный рефлекс, страх надо в психику методично внедрять. Поэтому каждый ребенок должен с самого детства знать, к чему приводят прогулки в одиночестве с пирожками через лес, причинение ущерба чужому пряничному домику и игнорирование распоряжений родителей.

Формирование картины мира, от которой становится жутковато, — это негативное подкрепление через напряжение тела, изменение частоты пульса, дыхания, артериального давления и изменения работы пищеварительной системы.

Позитивное подкрепление заключается в том, что каждый раз, отказываясь идти через лес, откусывать кусочек чужого пряничного домика и нарушать запреты, мы испытываем состояние, которое можно описать как облегчение. Мышцы расслабляются, дыхание и давление нормализуются, нам становится легко и хорошо. Так мы учимся уходить от страданий к удовольствиям, отказываясь от действий, которые кажутся опасными.

Подросшим детям для формирования новых страхов показывают криминальную хронику, стихийные бедствия, новости экономики и разного рода аналитические (и не очень) передачи, в которых эксперты мирового уровня обсуждают заговоры теневого правительства и массовое чипирование. Цель та же — вы должны делать то, что говорят, и не нарушать запреты.

Если у подросших детей есть деньги, очевидно, что они должны их потратить на огнестрельное оружие, системы безопасности, страховки, документы об образовании, экологически чистые огурцы и автомобили, получившие 5 звезд Euro NCAP. А если что-то осталось, инвестировать в пенсионные накопления, чтобы не умереть от голода после шестидесяти пяти.

Страх — один из эффективнейших способов управления поведением и мощнейшее побуждение живых организмов к действию или бездействию. И сила его в том, что опирается он на врожденный механизм инстинкта самосохранения, чьи изначально полезные свойства умные люди стали использовать несколько не по назначению.

Второй популярный метод принудить другого сделать то, что нужно тебе, — вина.

Вина, чувство вины, угрызения совести — это одно и то же. В этот же флакон можно добавить стыд (несмотря на то, что у него немного другое определение). С точки зрения побуждения к действию разница в определениях практической ценности не имеет.

Все перечисленное в целом определяется как психическое отношение лица к совершаемому действию, бездействию или его последствиям. И отношение это должно обязательно обеспечивать неприятные, а лучше мучительные ощущения в теле. Это важно!

Мучительность ощущений отбивает желание повторять то, что эти ощущения вызвало. Именно психические страдания делают вину и ее производные эффективнейшим инструментом управления человеческим поведением через негативное подкрепление. Чистая наука от академика Павлова!

Как это работает, мы все прекрасно знаем, особенно если ваше взросление проходило во времена СССР. Почти в каждом советском фильме, где каким-то образом показывались отношения между детьми и родителями, обязательно звучали фразы: «И не стыдно тебе?», «Посмотри, до чего мать довел!», «Э-эх, совести у тебя нет…».

Развитая совесть, грызущая ее носителя, была основой воспитания советского человека.

Посмотрите любое кино, созданное в нашей стране до 1980 года. Любое, где показаны отношения индивида и коллектива. Красной нитью в советском искусстве проходит идея перевоспитания коллективом, когда в тунеядце важно активировать программу вины, чтобы он все осознал и поменял свое недостойное поведение. Идеологи коммунистической партии не были изобретателями данного подхода. Они взяли то, что до них прекрасно работало сотни лет, и просто поменяли ритуалы.

Инсталляция чувства вины в организм отдельно взятого человека занимает довольно продолжительное время. Трудность этого метода в том, что дети рождаются не обремененными совестью и поэтому в «заводских настройках» грызть их некому. А значит, надо им помочь извне.

На уровне родителей это происходит примерно так. Как только чадо совершает что-то, с точки зрения общества или родителей недопустимое, а быстрый путь в виде «подзатыльника» по каким-то причинам неприменим или уже не срабатывает, мама начинает первый акт трагедии: компресс на лоб, демонстративное глотание чего-то из бутылочки, активация состояния, близкого к оставлению этого бренного мира. Задача папы в этот момент простая — играть роль благодарного зрителя и произносить заклинание: «Посмотри, до чего ты мать довел!» А мама такая (голосом умирающего лебедя): «Дорогой, я пойду полежу, а вы что-нибудь сами приготовьте…»

Срабатывает, как правило, не с первого раза, но постепенно до ребенка начинает доходить, что причиной предсмертного маминого состояния является именно он. Являясь существом, полностью зависящим от родителей, ребенок на очень глубинном уровне понимает, что от хорошего отношения мамы зависит его физическое выживание.

Бессознательное ребенка начинает ему подсказывать: «Прекрати так себя вести, дебил! Иначе, клянусь всеми твоими не выжившими предками, закончим мы с тобой жизнь с той стороны от входа в пещеру». А чтобы маленький человечек лучше соображал, организм выделяет коктейль гормонов, результат действия которых воспринимается как чувство вины и стыда.

И пока более прямолинейные, не любящие окольных путей папы верят в силу исцеляющего подзатыльника, более мудрые мамы понимают, что придет то время, когда мальчик вырастет и подзатыльник можно будет получить уже в обратную сторону, поэтому выбирают более долгий, но и более надежный способ. Как выразились бы строители капитализма, «мамы совершают долгосрочные инвестиции».

С каждой следующей итерацией мама постепенно снижает накал трагедии, и через несколько лет ей уже достаточно просто грустно улыбнуться, чтобы внутри ребенка проснулось знакомая мысль: «Вот я мудак, опять маму расстроил».

И невдомек ему, бедному, что маленький ребенок не в состоянии расстроить большую маму. Более того, вообще нет на свете такой силы, которая могла бы другого человека расстроить, обидеть или разозлить. Эти состояния в 100% случаев являются результатом выбора самого человека и никак иначе. Но ребенок практически ничего не может противопоставить такой интервенции в силу неразвитости своего мозга. Поэтому умные родители куют чувство вины до появления у чада зачатков критического мышления.

На уровне государства с инсталляцией вины хорошо справляется религия. Как гарантированно сделать виноватыми вообще всех? Надо взять базовые настройки человека (секс, еду и доминирование) и создать правила, по которым заниматься сексом можно только иногда и только с теми, с кем разрешил святой отец, и только богоугодным способом. Объявить вне закона неумеренное потребление пищи и провозгласить скромность и смирение главными добродетелями.

Дача воинской присяги, клятва пионера, кодекс строителя коммунизма — это все о том же. Для будущего управления через чувство вины и стыда обязательно нужны правила, которые ни в коем случае нельзя нарушать.

— Видишь яблоко?

— Вижу.

— Не вздумай откусить от него!

— Э-э-э, а зачем ты мне его вообще показал, если не хотел, чтоб я его пробовала?

— Понимаешь, жизнь — сложная штука…

Современная мода на эффективность использует те же методы, меняются только заповеди и дизайн ритуалов. А основа такая же, как и 2000 лет назад: стыд и вина, только вызываются они теперь не нарушением религиозных догм, а пропуском занятий в спортзале или неэффективным использованием времени.

Страх и вина — очень эффективные и полезные инструменты управления как на уровне государства, так и у отдельно взятой семьи. Это как раз те способы, которые позволяют внешнее стимулирование перевести во внутреннюю мотивацию. Погонщик в какой-то момент становится ненужным, поскольку его функцию начинает выполнять сам «ослик».

Конец ознакомительного фрагмента.