Миры Душ. Узы стойкости

Александр Мартынов, 2021

У Кирена не было ничего, кроме боли и тяжелых цепей. Но в один день все изменилось. Взяв в руки меч, он заставил судьбу покориться себе. Теперь Кирен встанет в один ряд с величайшими воинами Империи, орденом Знаменосцев, и докажет, что достоин оказанной чести. Новоявленный рыцарь обретет контроль над великой силой, что зовется гербом. Перед ней бессильны целые армии и не могут устоять города. Вместе со Знаменосцами Кирен примет бой на космическом крейсере Диктата, государства, помешанного на технологиях, а также злейшего врага Империи. Но это будет лишь началом перед тем, как юный воин окажется в городе смерти, где каждый шаг грозит опасностью присоединиться к числу гниющих трупов. Пришло время для новых страниц в хрониках бесконечной войны, начало которой давно позабыто, а конец далек, как призрачное видение. Только став сильнее, удастся сохранить себя в водовороте безжалостной битвы.

Глава 1. Новый герб

Группа рабов, прикованная цепями к забитым в землю кольям на дне глубокой ямы, завороженно смотрела на человека, стоявшего в центре их темницы. Он был невероятен! Облаченный в длинное черное одеяние, сплошь покрытое золотыми орнаментами, этот человек сжимал в руках не менее богато украшенную катану. Его чуть смуглая кожа приятно контрастировала с пепельно-белыми волосами, зачесанными назад. Под взглядом широких зеленых глаз незнакомца рабы опускали головы, придавленные чувством благоговения, смешанным с нотками первобытного страха. Когда Кирен впервые увидел этого воина, то подумал, что перед ним какое-то божество из древних легенд. Кирен, родившийся рабом, за всю свою жизнь видел только грязь, боль и человеческую злобу. Человек с мечом был для него словно пришелец из другой реальности. Той реальности, которую ему не суждено было увидеть. До сего дня.

— Вы свободны! — громко объявил воин. — Я — Идзуми, гетман ордена Знаменосцев, истребил ваших бывших хозяев. Теперь вы вольны распоряжаться своими жизнями, как сами того пожелаете!

Сердце Кирена забилось чаще при этих словах. Неужели?! Никто никогда не делал для него ничего хорошего. Эта мысль тут же обожгла его, и он принялся искать подвох в словах Идзуми. Но, глядя на благородные черты гетмана, Кирен не мог обвинить того во лжи. Человек перед ним как будто сошел со страниц книг про рыцарей и героев. По крайней мере, именно так Кирен их себе и представлял. Пока он тяжело трудился в шахтах, его мысли постоянно возвращались к подобным сказочным историям. Он отчаянно верил, что однажды вырвется из тьмы подземных коридоров и ям для рабов и сам станет одним из героев легенд. Ну, или хотя бы сможет встать рядом с такими людьми. Как бы ни было трудно, Кирен никогда не отчаивался и шел вперед. Даже когда руки стирались в кровь от кирки или ноги отказывались нести его дальше, он заставлял себя продолжать. Кирен понимал: если сдастся, то его просто растопчут и выкинут к остальным, кто сломался под тяжестью рабской жизни. К двадцати годам ему становилось все труднее бороться с отчаянием и собственным бессилием что-либо изменить. Время шло, а впереди все так же маячила тяжелая и беспросветная жизнь. Но Кирен все равно не желал опускать руки. Если он так поступит, значит, все было зря. Десятилетия борьбы с судьбой обратятся в пыль, как и он сам — всего лишь еще один никому не известный раб.

Из раздумий Кирена вывел сильный и чистый голос Идзуми:

— Но я лично спустился сюда не для того, чтобы объявить о вашем освобождении. Я пришел сюда, чтобы найти людей, достойных вступить в ряды рыцарей-знаменосцев.

Кирен непроизвольно поднял голову. Неужели это его шанс? Его мечта, которая придавала ему силы идти вперед, может на самом деле исполниться? Однако следующие слова гетмана охладили энтузиазм Кирена:

— Тот, кто одолеет меня, получит великую честь вступить в мой рыцарский круг.

Рабы вокруг охнули от слов Идзуми. «Это невозможно!» — пронеслось в толпе. Один все-таки смог набраться смелости и робко спросил гетмана:

— Как нам сражаться с вами, если мы все закованы в цепи?

Едва тот успел закончить фразу, как Идзуми одним отточенным до совершенства движением взмахнул катаной перед собой. Лезвие рассекло только воздух, не более, но цепи кандалов порвались, словно меч со всей силы разрубил их. При этом ни один раб не получил и царапины.

— Еще какие-то проблемы? — ровным тоном спросил гетман.

— Оружие… — самым неуверенным в мире голосом попытался сказать один из бывших невольников.

— Кулаки! — грозно оборвал его Идзуми. — Я обошел уже пятьдесят пять ям и ни в одной из них не нашел человека, достойного моего ордена. Это место последнее. Здесь я тоже никого не найду? Отвечайте мне!

Большая часть рабов опустили головы, но один нашел в себе силы посмотреть в глаза гетману и вышел вперед:

— Я сражусь с тобой, — сказал он, потрясая разбитыми цепями.

Не говоря ни слова, Идзуми мгновенно оказался подле невольника и одним взмахом катаны отсек тому левую руку. Фонтан крови выплеснулся из обрубка, щедро орошая грязную землю. Раб завыл и принялся кататься по земле, лихорадочно пытаясь остановить кровотечение.

— Вставай, — произнес гетман, наставив клинок на стонущего человека. — Ты еще даже не начал сражаться.

Ответом ему был лишь плач, перебиваемый жалостливыми криками.

С видимым разочарованием Идзуми стряхнул кровь с меча и, уже ни на что не надеясь, вновь обвел взглядом толпу:

— Этот не справился. Кто-то желает попробовать вместо него?

Невольники принялись что-то внимательно изучать у себя под ногами, а гетман, чуть выждав, кивнул сам себе и поднял взгляд кверху, чтобы дать команду рыцарям спустить для него веревку. В этот самый момент Кирен, сам не понимая, что делает, на дрожащих ногах вышел вперед:

— Я сражусь, — голос Кирена прозвучал так, будто он сам не верил в собственные слова.

Идзуми оценивающе посмотрел на парня, оглядывая того с головы до ног. Его лицо не выдало и намека на улыбку, но в глазах сверкнула мимолетная озорная искорка:

— Надеюсь, ты успеешь хотя бы замахнуться, — пожал плечами гетман.

Кирен принял то, что, по его мнению, было защитной стойкой, и приготовился отразить удар мечом. Правда, он сам до конца не понимал, как именно его руки смогут остановить острейший клинок. Идзуми освободил Кирена от дальнейших раздумий. Так же быстро, как и в прошлый раз, он сблизился со своей жертвой, но теперь он не пытался отрубить руку, а метил в живот. Сорок сантиметров стали вышли из спины Кирена, не успел тот и глазом моргнуть. Гетман провернул меч и одним плавным движением высвободил свой клинок из плоти противника. Кирен упал на колени, а после его стошнило кровью на землю.

— Кто-нибудь, поделитесь энергией своего потенциала и исцелите этих двоих, — бросил Идзуми невольникам, решительно направляясь к канату, который уже успели предусмотрительно сбросить.

Когда гетман уже почти схватился за веревку, его остановил тихий голос, захлебывающийся в крови:

— Еще не все… Я еще… не закончил… Не смей убегать…

Идзуми развернулся, с изумлением и любопытством глядя на Кирена. Тот уперся в землю обеими руками и, едва сдерживая крик от прилагаемых усилий, смог выпрямиться. Подъем стоил ему немало крови. Красная жидкость толчками выплескивалась из открытой раны на животе. Гетман внимательнее пригляделся к молодому невольнику. Как ни странно, в глазах юнца не было ненависти и злости, лишь холодная целеустремленность и пылающая воля. Вместе два этих чувства провели превосходную закалку души раба. Нет, не раба. Этот человек никогда не был рабом. По крайней мере, в том смысле слова, который закладывал в него Идзуми. Гетман поднял свой меч и направил его прямо на Кирена. Тот не дрогнул и лишь крепче сжал кулаки. Идзуми не стал атаковать парня, а просто стоял и смотрел на него, ожидая, что же тот сделает дальше.

Кровь продолжала покидать тело Кирена, а вместе с ней утекала и его жизнь. Больше ждать у него не было возможности. С отчаянным криком он замахнулся и побежал на гетмана. В тот же миг Идзуми пришел в движение и перехватил одной рукой замах Кирена, а другой приставил клинок к его шее. Лезвие остановилось всего в нескольких миллиметрах. Когда Кирен понял, что проиграл, он еле сдержался, чтобы не зарыдать. Его единственный шанс исполнить свою мечту стоял прямо перед ним, но он не смог им воспользоваться. Утешало одно: в теле почти не осталось крови. Кирен уже чувствовал онемение, разливающееся по конечностям. Скоро он потеряет сознание, и все наконец закончится…

Внезапно Идзуми громко рассмеялся:

— Ты победил, — глядя прямо в глаза Кирену, сказал он.

Через секунду бывший раб почувствовал, как от руки, которую держал гетман, разливается энергия, устремляющаяся к ране на животе. Идзуми направил собственный потенциал на исцеление Кирена. Его энергии не хватило, чтобы полностью затянуть рану, но тем не менее угрозы для жизни больше не было.

Идзуми что-то увидел в этом парне, компонент, необходимый ордену Знаменосцев на пути к совершенству. А еще ему в голову пришла одна непрошеная мысль, которую он тут же отогнал. Нет, сейчас не время. Об этом он подумает, когда будет в подходящем настроении.

Кирен обмяк в руках гетмана. Все-таки потеря крови дала о себе знать. Идзуми обвязал его тело канатом и дал сигнал рыцарям поднимать наверх. Через полминуты веревка уже вновь была сброшена, и гетман самостоятельно выбрался из ямы. Канат не стали сворачивать и оставили его спущенным, чтобы остальные бывшие невольники смогли выбраться. Лично Идзуми более не собирался тратить на них свое время. В этих грязных ямах ему все-таки удалось найти настоящее сокровище. Он искал потенциальных рыцарей, но обнаружил человека, способного заслужить право владения собственным гербом. Если, конечно, обработать этот неограненный алмаз. Этим Идзуми и займется, когда зачислит парня в свой рыцарский круг. Да, однажды Знаменосцы станут тем безупречным орденом, которым гетман всегда видел его. Идзуми положит жизнь ради этой цели, ведь единственное, чему он не мог сопротивляться, — так это своей тяге к поиску совершенства.

Корабль-крепость «Герб» вращался в эфирной пустоте космоса. Как и у большинства орденов Империи, главная крепость Знаменосцев располагалась не на каком-то конкретном мире, а дрейфовала по космическим системам с помощью пространственных червоточин. Сейчас «Герб» готовился к очередному переходу. Все ждали только гетмана вместе с его первым рыцарским кругом.

Двое братьев улучили момент, чтобы встретиться возле одного из обзорных иллюминаторов. Оба были высокими и светловолосыми. Очки на лице одного из них смотрелись неуместно, особенно учитывая то, что эти двое являлись рыцарями, живущими ради сражений. Однако было сразу ясно, что брат в очках имеет куда более высокий авторитет и звание. Поведение также выдавало в нем старшего. Вот уже несколько минут он пытался убедить своего младшего брата прислушаться к совету:

— Пойми, Сайрус, в круге паладина Горо у тебя нет будущего. Это касается не только тебя, все молодые рыцари во втором круге обречены на незавидную участь. Горо ни с кем не делится силой своего герба. Рыцари второго вынуждены сражаться наравне со всеми, при этом не имея поддержки от командира.

— Но ты же смог стать вторым рыцарем, Гайюс, — возмутился Сайрус. — Почему это у меня нет будущего, а у тебя есть?

— Горо… сложный человек, — вздохнув, ответил Гайюс. — Наверное, он приблизил меня к себе только потому, что больше ни с кем не смог ужиться. Но даже я не имею права пользоваться силой герба. Согласно моему рангу второго рыцаря в круге, я имею к нему доступ. Однако Горо ясно сказал: если я воспользуюсь силой без его разрешения, то он изгонит меня. За все годы службы я пользовался гербом ровно три раза. Ровно три раза Горо позволил мне это.

— Все равно я не хочу покидать круг! — упрямо заявил Сайрус. — Я привык ко второму. Мы же круг ярости, сильнейшие среди Знаменосцев!

— Глупец, у тебя есть шанс возглавить собственный круг. Такая возможность выпадает единицам. Ты получишь герб в свое личное владение, станешь паладином! Мне не достигнуть таких высот, но у тебя может получиться.

— Откуда ты знаешь, что скоро будет создан новый круг?

— Уже больше года ходят такие слухи. Гетман Идзуми скопил достаточно ресурсов для сотворения восьмого герба. Пока не ясно, какому качеству будет посвящен новый круг. Возможно, именно ты определишь это.

— Почему ты уверен, будто выберут меня? — засомневался Сайрус.

— Паладины не станут отдавать своих сильнейших рыцарей. Тем более многие из них активно пользуются силой гербов. Эта сила наверняка успела деформировать их души. Они просто не подходят для создания нового круга. Очевидно, выбирать будут из молодых воинов, не успевших попасть под влияние герба. В нашем круге таких большинство, но они тебе не ровня. С рыцарями из остальных кругов ситуация, думаю, такая же.

Не успел Сайрус ответить на слова брата, как по коридорам «Герба» раздался громкий переливающийся звон.

— Гетман возвращается, — сказал Гайюс. — Мне нужно быть рядом с паладином Горо в ангаре. Договорим в другой раз.

— Да, иди. Паладин рассердится, если ты опоздаешь.

Хоть Сайрус и говорил со спокойной невозмутимостью, от Гайюса не укрылось, что его слова все-таки заставили брата серьезно задуматься. Однако ему действительно нужно было спешить. Горо очень легко впадал в состояние гнева, и никому бы не захотелось в такие моменты находиться рядом. Своей основной обязанностью Гайюс считал сдерживание самых импульсивных порывов своего паладина. Только ему удавалось сглаживать бесчисленные конфликты, постоянно возникавшие на ровном месте. Конечно, Горо был величайшим воином из всех, кого доводилось знать Гайюсу, но вот вести себя с людьми он абсолютно не умел. Даже со своими рыцарями.

Миновав несколько палуб, Гайюс добрался до нужного ангара. Там уже успели собраться представители всех семи рыцарских кругов. В данный момент на борту «Герба» находилось всего лишь два паладина: Горо из второго круга и Вандженс из третьего. По иронии судьбы сейчас в ангаре собрались именно те паладины, вместе с которыми гетман Идзуми основал орден Знаменосцев. Несмотря на то, что, в отличие от других орденов, номер рыцарского круга у Знаменосцев не отражает его иерархическое положение, второй и третий круги все равно считались несколько более привилегированными. Вандженс так вообще был неофициальным заместителем Идзуми. Эта честь могла бы достаться и Горо, если бы он был хоть немного способен подавить свою деструктивную натуру.

Гайюс как раз нашел взглядом своего паладина. Отыскать его было легко: рост Горо превышал два метра, а его широкая грива огненно-рыжих волос пылала ярче маяка. Паладин уже проявлял первые признаки недовольства, свирепо озираясь по сторонам в поисках любого, кто бы мог подвернуться под руку. Гайюс скорее поспешил к господину, чтобы направить его мысли в более мирное русло.

— Эти рыцари из пятого никак не могут ровно построиться! — бушевал Горо, найдя повод для выхода своего гнева. — Может, у них и принято решать все проблемы миром, но я силой заставлю их стоять ровно.

— Оставьте эти вопросы на совести их паладина, господин, — отозвался Гайюс.

— А, это ты, — Горо наконец заметил своего второго рыцаря. — Мог бы еще дольше сюда идти. Как видишь, мы никуда не спешим. Идзуми, как всегда, отправил сообщение сильно заранее, чтобы все точно успели собраться, и воссоединение с гетманом прошло «идеально».

Гайюс с трудом сдержал улыбку. Горо часто любил поворчать на тему стремлений гетмана к совершенству. Но при этом все знали, какая давняя и крепкая дружба связывает двух воинов. Очевидно, таким образом паладин просто сотрясал воздух, упрямо не желая демонстрировать окружающим, что способен на проявление каких-то других чувств, кроме гнева и ярости.

Тем временем к рядам второго круга подошел паладин Вандженс:

— Что-то Идзуми задерживается дольше обычного, — сказал он, сверяясь со своим хронографом.

Если сутью первого круга было стремление к совершенству, а второго — к яростным разрушениям, то третий круг был воплощением дисциплины и порядка. Неудивительно, что Вандженс так часто сверял время. Он наверняка уже успел мысленно переделать свой намеченный распорядок дня, чтобы не выбиться из графика.

Между ним и Горо также существовали крепкие, практически братские узы. Даже несмотря на то, что два паладина казались полными противоположностями. Тонкие и строгие черты лица Вандженса невероятно контрастировали с почти варварской физиономией Горо. А короткие и аккуратно подстриженные черные волосы не шли ни в какое сравнение с дикорастущей рыжей шевелюрой. Даже в выборе одежды Вандженс склонялся к простому, но элегантному мундиру темных и синих оттенков, когда Горо был облачен в кучу всевозможных цветастых халатов и накидок. Было любопытно, что в присутствии Вандженса паладин второго вел себя иначе, гораздо добрее и радушнее, чем обычно. Возможно, так он подсознательно пытался компенсировать холод и безэмоциональность, излучаемую паладином третьего.

— Мне кажется, наш гетман уж слишком сильно возгордился, — проворчал Горо. — Я понимаю, что приветственное ликование тешит его эго, но нужно иметь хоть немного уважения к своим рыцарям.

— Меня больше тревожит срыв тренировок, — обеспокоенно сказал Вандженс, вновь косясь на хронограф. — В последнее время внутри третьего начинаются проблемы с дисциплиной. До меня доходят слухи, что это твои рыцари вносят смуту в умы моих воинов.

— Будь проще, Вандженс, — Горо едва не похлопал паладина по плечу, но остановился под его холодным и строгим взглядом. — Твои рыцари и так душные, как растопленная баня. Дай им хоть немного развеяться. Воинов третьего уже начинают за спиной называть автоматонами.

— Кто именно так говорит? — поинтересовался Вандженс. В его словах зазвенела неприкрытая угроза.

— Да… много кто, всех и не упомнишь, — беззаботно ответил Горо. — Но тебе стоит задуматься. Может быть, ты перегибаешь палку?

— Мне лучше знать, как готовить своих рыцарей. И не тебе давать мне советы. Попробуй хоть на минуту отбросить гнев, чтобы наконец обратить внимание на дисциплину собственных воинов.

— Не зли меня, Вандженс! — Горо взорвался, будто извергающийся вулкан. — Я сегодня в хорошем настроении, но говорить подобного тебе не позволю!

Гайюс понял, что необходимо вмешаться, пока господин вновь не наломал дров:

— Рыцари второго круга не имеют проблем с порядком и дисциплиной, хоть наши стандарты куда более щадящие, чем у вас. Но я, как второй рыцарь, лично поговорю с нашими людьми и попрошу их больше не навязывать воинам третьего круга наши правила поведения.

— Вот видишь, нет никаких проблем, — добавил Горо.

Вандженс по одному взгляду на Гайюса понял, что тот изо всех сил пытается сгладить вспышку ярости своего господина. После секундного раздумья он решил подыграть второму рыцарю:

— Если так, то вопрос считаю исчерпанным. Надеюсь, скоро нам доведется бок о бок сражаться на одном поле боя, где ты, Горо, увидишь, что мои рыцари никакие не автоматоны.

Все-таки это шутливое прозвище задело паладина, и часть желчи просочилась в слова, которые должны были стать примирительными. Однако Горо не обратил на это никакого внимания, а зацепился за совершенно другое:

— Да, жду не дождусь, когда наши круги будут биться вместе. Давно уже мы хорошенько не веселились. Да, Вандженс?

— Не вижу в войне ничего веселого, но ты прав. Нашим рыцарям пошла бы на пользу совместная кампания.

— Вот-вот, а Идзуми только и заискивает перед колдунами и церковниками, чтобы они создали для него новый герб. Мы с головой погрязли в их мелочных дрязгах. Мы кто, рыцари или мелкие наемники? Когда нам дадут нормального врага? Кого-то, кто бросит вызов спокойствию Империи. Я обязательно поговорю с нашим гетманом на досуге. Паладины тоже имеют право влиять на решения в ордене.

Перед тем как Горо выплеснул из себя еще несколько тирад на тему Идзуми, по ангару прошло оживление. Челнок гетмана поравнялся с ангаром и с филигранной точностью залетел внутрь. Вандженс тут же поспешил занять место во главе своего круга. Подобные перемещения происходили по всей территории площадки. Извещение гетмана пришло настолько заранее, что рыцари уже начинали потихоньку разбредаться. Однако годы выучки не прошли даром, и за считаные мгновения воины вновь образовали идеально ровные ряды.

Широкий трап опустился, и по нему с некоторой долей царственности и величественности сошел гетман ордена. Последняя кампания Идзуми не была чем-то выдающимся. Обычное подавление мятежа на одном рабовладельческом мире. Но гетман шел по трапу так, будто вернулся с величайшей битвы за всю историю ордена. Горо считал, что такое поведение уже чересчур. Да, Идзуми каждое свое действие пытался сделать безупречным, но как тогда отличать великие победы от мелких? Об этом он тоже не раз говорил со своим другом, но гетман всегда переводил тему.

После Идзуми по трапу сошли его верные рыцари, специально отобранные для этого задания. Никто из них не получил серьезных ранений, даже доспехи большинства были в полном порядке. В первом круге существовало негласное правило, что рыцарь должен не просто одержать победу, но еще и выйти из боя целым и невредимым. Только так, по их мнению, можно достичь совершенства.

Следом же показался какой-то незнакомый паренек. Мальчишка был одет в лохмотья и выглядел сильно недокормленным. Все рыцари в ангаре уставились на парня, отчего тому стало крайне неуютно. Идзуми проследил за взглядами и поспешил дать объяснения:

— Сегодня я вернулся не только с победой, но еще и с новым рыцарем, — объявил гетман. — Еще вчера Кирен был рабом, а сегодня стал одним из нас. Если кто-то считает, что он недостоин такой чести, то может вызвать меня на бой. Ведь именно через поединок со мной Кирен заслужил свой титул рыцаря.

— Ты же знаешь, Идзуми, я всегда готов сразиться с тобой, — воскликнул Горо. — Ты уже полгода от меня бегаешь. Когда ты, наконец, примешь мой вызов?

По залу прокатился сдержанный смех. Все давно привыкли к выходкам паладина второго круга, в том числе и гетман, который лишь улыбнулся в ответ со словами:

— Я неверно выразился. Меня может вызвать на бой любой, кроме паладина Горо.

Прокатилась новая волна смеха, на этот раз более сильная. Идзуми рассмеялся вместе с остальными. Про себя он отметил, что встреча катастрофически разошлась с официальным регламентом, однако он не мог сердиться, слыша искренний смех своих людей. В каком-то смысле в этом тоже был свой идеал.

Сказав напоследок еще пару необходимых речей, гетман отпустил рыцарей. Сам же он подошел к Горо, а вскоре присоединился и Вандженс.

— Я иногда забываю, кто ты: гетман Знаменосцев или какой-то артист? Все эти пафосные сборы в ангаре, спускание по трапу. Может, ты втайне хочешь стать оперной дивой? — подначил гетмана Горо.

— Моя душа не может ограничивать себя только лишь военным бытом, — театрально вздохнув, ответил Идзуми. — Щепотка чего-то возвышенного и прекрасного не повредит.

— Да тут не щепотка, — усмехнулся Горо. — Ты искупал нас в целом озере пафоса.

— Зато у Вандженса нет никаких проблем с этим, — внезапно перевел тему гетман.

Вандженс был сам не готов к такому резкому повороту разговора и на секунду растерялся:

— Ну… я… тоже считаю, что нужно вести себя скромнее. Такое раскованное поведение плохо влияет на рыцарей.

— Да не рассыплются твои автоматоны, если ты дашь им немного слабины, — засмеялся Идзуми.

Вандженса перекосило от слова «автоматоны» из уст гетмана. Он тихо спросил, сдерживая поднимающийся гнев:

— Откуда ты услышал про автоматонов?

Идзуми в недоумении почесал голову:

— Автоматоны? Так… это я придумал. Забавно, правда? Когда я в первый раз рассказал кому-то из паладинов, так мы смеялись несколько минут.

Лицо Вандженса приобретало все новые оттенки красного, и Горо сделал то, чего еще ни разу не делал в своей жизни. Выступил в роли миротворца:

— Вообще-то не так уж и смешно. Я придумывал куда более интересные названия, но всем понравился именно вариант Идзуми. А так — нет, вообще не смешно, ну чуть-чуть разве что.

Когда Горо закончил, то понял, что не очень-то разрядил обстановку, но все равно остался доволен своими небывалыми достижениями на дипломатическом поле. Но Идзуми справился лучше:

— Прости, Вандженс, я не думал, что тебя это так сильно заденет. Обещаю больше никогда так не называть твоих рыцарей и буду требовать того же от остальных в моем присутствии.

— Я не сержусь, — соврал паладин третьего, хоть все прекрасно и видели, что он все еще злиться. — Но у тебя наверняка есть важные новости для нас. Я опаздываю на тренировку своих рыцарей, так что тебе лучше поскорее ввести нас в курс дела.

— Тут ты прав, кое-какие новости имеются. Последняя кампания обеспечила нам ту необходимую поддержку от Церкви Единения, что позволит создать новый герб. Уже через полгода он будет готов. К этому времени нам нужно определить достойного обладателя. Подготовьте кандидатов от своих кругов, за месяц до прибытия герба мы проведем отбор.

— Почему не провести отбор сейчас? Не лучше ли потратить несколько месяцев на то, чтобы подготовить избранного к слиянию с гербом? — спросил Вандженс.

— В твоих словах есть смысл, но я бы хотел дать кандидатам возможность подготовиться.

— Они готовы! — воскликнул Горо. — Каждый Знаменосец всегда готов к любым испытаниям. Несколько месяцев ничего не решат.

— Это верно для всех наших рыцарей, кроме одного. Хоть я и объявил Кирена одним из нас, ему еще нужно многому научиться, чтобы стать настоящим рыцарем.

— Да проведем отбор и без этого сопляка, — отмахнулся Горо. — У нас что, мало достойных рыцарей?

— Мне кажется, — прищурившись, сказал Вандженс, — что Идзуми возлагает большие надежды на этого Кирена и видит именно его новым паладином. Я хочу знать, почему?

Горо даже в голову не приходила подобная мысль, поэтому он тоже вопросительно уставился на гетмана. Идзуми чуть опустил голову, а затем тихо рассмеялся и ответил своим товарищам:

— Этот мальчишка меня удивил. Он осмелился напасть на меня, а потом, когда я пронзил его мечом, смог снова встать и повторить попытку. Мне интересно, какого воина я смогу выковать из этого парня. Есть в нем что-то такое… необычное.

— О, начинается, — закатил глаза Горо. — С Сайфером то же самое было… Что-то необычное… — передразнил он гетмана. — Этого мелкого негодника я до сих пор не могу отловить, прячется от меня.

— На то он и паладин седьмого круга, чтобы действовать скрытно. Разумеется, ты его не найдешь.

— Я про то, — заговорил Горо серьезнее, — что у нас и так развелось много новых паладинов. Нам нужно, чтобы все сперва устаканилось, а потом уже будем создавать новые гербы.

— Нет, на это я пойти не могу, — решительно сказал Идзуми. — Нам нужно становиться сильнее, и для этого нам нужны новые паладины.

— Точно ли в силе ты нуждаешься? — поинтересовался Вандженс. — Еще ни разу перед нашим орденом не вставало такой задачи, которую бы мы не могли выполнить. Уж не очередная ли это попытка достигнуть того призрачного идеала, что мерещится тебе?

— А если и так?! — неожиданно вспылил Идзуми. — Разве не пойдет нам всем на пользу, если мы станем еще лучше, поднимемся на новый уровень? Вы видите в этом что-то плохое?

— Никто не видит здесь ничего плохого, — отозвался Горо. — Но твоя погоня за идеалом постепенно превращается в одержимость. Ты можешь забыть, зачем стремишься к совершенству. Какой будет толк от безупречной системы, если она в итоге не работает?

— Наш орден работает! — выдавил из себя гетман.

— И пусть так будет и впредь, — подытожил Вандженс. — Мы создадим восьмой герб, но на нем пока остановимся. В ближайшие годы нам нужно углубить наш орден, а не развивать его вширь. Ты согласен, Идзуми?

После недолгого колебания тот ответил:

— Да. Я согласен.