Теорема (из записок частного детектива Александра К.)

Александр Капьяр, 2019

Знакомьтесь: частный детектив Александр К.Он был хорошим полицейским, и его выгнали из полиции. Теперь он частный сыщик.Он совсем не идеал. Он бывает грубым и циничным, выпивает и сквернословит, но когда вам станет плохо, вы придете к нему, и он поможет.Без него ночь была бы темнее.

В оформлении обложки использована фотография с https://www.boundless.org/wp-content/uploads/sites/2/article/fai-09-god-is-in.jpg

— Александр, вам нужно жениться, — заявила Елена Ивановна.

Мы, как всегда, коротали время в моем офисе — крохотной полуподвальной комнатке, бывшим чуланом для швабр. Я восседал в единственном кресле, задрав ноги на край стола, как заправский голливудский детектив. Елена Ивановна занимала столик с телефоном в углу.

Мой ассистент высказывала мысль о необходимости брака регулярно и всякий раз подкрепляла ее цитатами. На этот раз у нее в руках был сборник изречений английских и американских классиков.

— Вот, послушайте: «Брак приносит много огорчений, однако безбрачие не дает никаких радостей». Это сказал Сэмюэл Джонсон.

— Видать, мужик хлебнул и того, и другого. Такому можно верить, — отозвался я. — А кто этот Джонсон?

— Выдающийся английский просветитель 18 века. Стыдно, Александр, не знать таких имен.

— Стыдно, — согласился я.

— А вот еще: «Рядовой человек, который счастлив в браке, намного счастливее гения, живущего в одиночестве». Дейл Карнеги.

— Это который учил заводить друзей и делать на этом деньги? Прохиндей. С таким держи ухо востро.

— Вы во всем видите дурное, Александр. Это у вас профессиональное.

— Может быть. Слушайте, я тоже вспомнил одну цитату. «Брак состоит из господина, госпожи и двух рабов». Четко сказано, а? Это тоже какой-то американец, не помню кто.

— Амброз Бирс. Хороший писатель, но циник. Не нужно за ним повторять.

Наша литературная викторина могла бы продолжаться еще долго, но в дверь постучали.

— Открыто! — крикнул я, убирая ноги со стола.

Вошедший вежливо поздоровался и, по моему приглашению, сел на стул, поставленный таким образом, что свет из единственного окошка под потолком падал на гостя, а сам я оставался в тени. Такая конфигурация позволяла мне не таясь разглядывать своих клиентов и следить за их реакциями.

Посетителю было лет тридцать. Тщедушный, плохо одетый очкарик с печатью внутреннего содержания на лице. Интеллигент.

— Чем я могу быть вам полезен? — интеллигентно спросил я.

— Я потерял кое-что очень важное. Мне необходимо вернуть эту вещь. Это вопрос жизни и смерти.

— Ну-ну, зачем так сразу. Что вы потеряли?

— Портфель.

— А это у вас что? — Я кивнул на портфель, который был у посетителя в руках.

— А… Это новый, а тот был старый.

Портфель, на который я смотрел, был бесформенной кошелкой из дешевого кожзаменителя. Если это был новый, то каков же был старый? Последний бомж не позарился бы на такое убожество.

— У вас там было что-то ценное?

— Да, очень. Вот, я вам покажу.

Интеллигент выудил из своего нового портфеля картонную папку с тесемками. Развязав тесемки, он с некоторой торжественностью достал и протянул мне пачку исписанных от руки листков.

В бытность полицейским я работал по делу одного маньяка, настоящего психа. Псих вел что-то вроде дневника, который представлял собой мешанину совершенно нечитаемых закорючек. То, что я увидел сейчас, было очень похоже на тот дневник.

— Что это?

— Это теорема Чандрасекхара–Хаусхофера.

Он сказал это так, будто не сомневался, что мне будет понятно, о чем речь. И правда, не может же нормальный взрослый человек не знать этого Чандра… как его там.

— Извините, вы ученый? — осторожно спросил я.

— Научный работник. Математик.

Ну, слава богу, это многое объясняло.

— А что было в другом портфеле?

— Теорема.

— Тоже этого… Чандразахара?

— Нет, моя. Я развил теорему Чандрасекхара для важного частного случая.

— И вы потеряли свою теорему? Скажите, а нельзя ее записать заново? Вы же, наверно, помните каждую букву.

— Конечно. Но… Видите ли, моя теорема еще не опубликована и может представлять интерес для…

— Для иностранных разведок? — пошутил я.

Посетитель потупился.

— Ну, это маловероятно. Вряд ли они так быстро… Тут дело в другом. В последнее время я много занимался приложениями этой теоремы и вчера вынес с работы некоторые важные материалы, чтобы посидеть над ними дома. Если это обнаружится, меня как минимум уволят, а может быть, и гораздо хуже.

— А где вы работаете?

— Извините, я не могу это разглашать. Я и так уже сказал слишком много.

Елена Ивановна утверждает, что за моей внешней грубостью скрывается добрый и чувствительный человек. Не уверен, что меня можно назвать «добрым» и «чувствительным», но иногда я веду себя, как настоящая тряпка. Такое бывает, когда мне нужно отказать клиенту.

— Видите ли, всякие там шпионские игры, разведки-контрразведки, — это не мой уровень. Я занимаюсь мелкими бытовыми делами. Вот, недавно кота нашел…

Я промямлил все это, от неловкости уставившись на стоптанные ботинки посетителя. Он заметил мой взгляд и истолковал его по-своему.

— Не сомневайтесь, я смогу заплатить. В крайнем случае, продам машину. Вот, я тут приготовил задаток…

Он опять полез в портфель.

— Не надо, не будем беспокоить Чандру, — остановил я его. — Сделаем так: я начну поиски, а потом, если что-то будет проклевываться, мы поговорим о гонораре. Я с вами свяжусь.

Я поднялся и протянул ему руку с профессиональной улыбкой голливудского детектива.

— Но вы даже не спросили, где я потерял портфель!

— Ах да, — я снова обреченно сел. — Так где же это случилось?

По словам ученого, он вынес с работы данные каких-то секретных экспериментов — торопился обработать их с помощью своей новой теоремы, чтобы вовремя подать заявку на грант. Данные имели вид таблиц, по старинке напечатанных на бумаге. «Видите ли, у нас на флешку записать ничего нельзя, — пояснил похититель документов. — Служба безопасности все контролирует».

После работы математик в придорожном кафе встретился с коллегой–женщиной.

— У нас был личный разговор, — пояснил он, отводя глаза.

«Угу», — сказал я про себя.

По окончании разговора коллега покинула кафе первой. Мужчина ушел через несколько минут, по рассеянности оставив там портфель.

— Может быть, ваша коллега унесла его по ошибке?

— Нет, у нее есть свой. Не могла же она унести два портфеля.

— А вы спрашивали потом в кафе?

— Конечно. Портфеля у них нет, они ничего не знают.

Мне показалось, что у него дрожал голос. Не хватало еще, чтобы он расплакался в моем офисе.

— Ну что же, все ясно, — сказал я бодро, поднимаясь. — Будем работать.

— А вы не запишете адрес кафе?

— Ах да, — вздохнул я.

Записав адрес кафе и телефон математика, я наконец проводил его.

— Что? — спросил я Елену Ивановну в ответ на ее выразительный взгляд.

— Александр, я надеюсь, вы не обманете бедного гения? Вы поможете ему?

— Но он же псих! У него на лбу написано «паранойя».

— Может, он и псих, но он по-настоящему переживает и верит в то, что говорит, я это чувствую.

— Елена Ивановна, вы не забыли, кто здесь детектив?

— Помню, помню. Вы детектив. А я всего лишь ассистент — по сути, уборщица без права голоса. Неделикатно с вашей стороны, Александр, напоминать мне об этом. Кстати, вы мне еще не заплатили за прошлый месяц.

— Хорошая ксива. Жаль, что просрочена, — сказал хозяин кафе с ухмылкой, возвращая мне удостоверение, которое мне удалось заныкать, когда я уходил из полиции.

Хозяин был моего возраста, одет в дорогой кожаный пиджак и белую сорочку, которую распирал пивной живот. Его ноги в туфлях крокодиловой кожи были задраны на край стола. Я впервые осознал, как вульгарно и по-хамски выглядит человек в такой позе. Я тоже так делаю, но, по крайней мере, снимаю ноги со стола при посетителях.

— А ты меня не узнаешь?

Я присмотрелся. В самом деле, мужчина напоминал мне кое-кого из моего славного полицейского прошлого.

— УБЭП? — неуверенно спросил я.

— Он самый. — Хозяин рассмеялся. — Помнишь, какой я был? Худой, шустрый. Да, были времена…

Я работал с ним по одному делу, когда была создана сводная группа из убэповцев и нас, оперов. Действительно, с тех пор он сильно изменился.

— Так ты теперь бизнесмен?

— Как видишь… Выпить хочешь? — Он выудил из стола бутылку французского коньяка и нарезанный лимон на блюдце.

Конец ознакомительного фрагмента.