Боевая машина любви

Александр Зорич, 2000

«Свод Равновесия» – такое имя носит Инквизиция Баранской республики, самого сильного государства мира Сармонтазары. Она безжалостно уничтожает всех, кто позволяет себе отступить от жестокого закона этого мира, но наиболее жестоко преследует носителей запрещенной, приравненной к ереси магии. Однако только что пришедший в эту службу юноша Эгин с изумлением обнаруживает, что варанские инквизиторы используют против своих врагов-магов… магическую силу! «Двойной стандарт» и не более того? Но теперь Эгин, официально вышедший в отставку и продолжающий борьбу против порождений тьмы и их приспешников – черных магов – понимает: чаще всего сражаться с ними обычными способами попросту невозможно. Как отличить без магии друга от врага, противника – от союзника? И, главное, как спасти ставшего другом врага?..

Пролог

Барон Вэль-Вира велиа Гинсавер сидел в резном деревянном кресле и апатично перебирал можжевеловые четки.

Ноги его были накрыты медвежьей шкурой, взгляд бесцельно блуждал по пустому залу для аудиенций. Справа от барона на треножнике лежали свежие угли. То и дело Вэль-Вира подносил руки к треножнику и подолгу грел их.

С тех пор как погибла Радна, он все время чувствовал холод и никак не мог согреться. Как будто Радна забрала с собой часть его жизненного тепла. Иногда Вэль-Вире казалось, что дни его сочтены и вслед за Радной уйдет и он сам.

Дверь зала распахнулась. На пороге возник дворецкий. Судя по выражению его лица, он был готов к незаслуженной взбучке со стороны господина.

— Милостивый гиазир, извольте принять… — начал дворецкий, но Вэль-Вира грубо оборвал его:

— Я что, плохо объяснил тебе? Меня не беспокоить!

— Вы очень ясно объяснили, милостивый гиазир. Очень ясно. Но только там бароны Маш-Магарт пожаловали. Барон Шоша и баронесса Зверда.

— Да хоть владетели воздуха и тверди! — взревел Вэль-Вира.

От пережитого горя его рассудок стал нечуток к таким аристократическим безделкам, как этикет или благоговение перед владетелями воздуха и тверди.

— Но мы не можем их не принять! Это будет более, чем оскорбление, — частил дворецкий. — К тому же они приехали выразить соболезнования в связи с вашей, то есть нашей, — поправился дворецкий, — утратой.

Вэль-Вира бросил на дворецкого яростный взгляд. Впрочем, осмысленности в нем теперь поприбавилось. Дворецкому показалось, что его увещевания подействовали.

— Ах, соболезнования! Вот оно что! Они приехали выразить соболезнования! Ну тогда милости просим, — со злым сарказмом заключил Вэль-Вира.

Некоторое время спустя в зале появились бароны Маш-Магарт: одетая в траурные белые одеяния баронесса Зверда, чья резкая, агрессивная красота всегда настораживала Вэль-Виру, и ее супруг барон Шоша — невысокий, немного тучный, но очень крепкий мужчина, с виду тянущий лет на сорок.

Войдя в зал, бароны церемонно опустили глаза долу.

— Любезный сосед наш, друг, брат. Прознав о вашей утрате, мы не могли не содрогнуться в ужасе. Смерть госпожи Радны была огромной потерей для нас. И напоминанием о том, что всякая жизнь имеет конец. В том числе и наша.

Покончив со своей методичной декламацией, Зверда выразительно посмотрела на мужа. Барон Шоша, сделав невероятно серьезное лицо, пророкотал:

— Жаль девку. Красивая была. Короче, приносим соболезнования.

— Да-да, — поспешила вклиниться Зверда. — Со своей стороны, мы сделаем все возможное, чтобы облегчить вам, любезный Вэль-Вира, боль утраты.

Зверда горестно вздохнула и худо-бедно изобразила на своем лице скорбь. Шоша мысленно отметил, что его жена сегодня не в ударе.

Но Вэль-Вира, казалось, ничего не замечал. Он сидел на своем кресле и пялился в одну точку, расположенную далеко за спинами супругов Маш-Магарт.

Зверда и Шоша переглянулись. Может быть, пора уходить?

— И где же вы были эти пять дней? — вдруг заговорил Вэль-Вира.

— Мы только позавчера узнали о случившемся, — соврала Зверда. — Пока собрались, пока выехали к вам… Да и пурга сильная была — вот только сейчас до Гинсавера добрались.

— Значит, вы не знали о случившемся. Так? — Вэль-Вира наконец соизволил поместить Зверду в фокус своего зрения.

Баронесса вдруг осознала, что по-прежнему влюблена в своего соседа из замка Гинсавер. Но она быстро отогнала эту мысль прочь — сейчас вспоминать о чувствах было совсем некстати.

— Нет, мы не знали, — кротко отвечала Зверда.

— Не знали, — буркнул Шоша.

— А следы медведицы и черепахи, что я нашел близ изуродованного тела Радны? Разве это были не ваши следы?!

Этот вопрос застал Зверду и Шошу врасплох. Конечно же, это были их следы.

— О чем это вы, Вэль-Вира? — подала голос Зверда.

— По-моему, вы забываетесь, — буркнул Шоша.

— Пусть я забываюсь. Но разве не правда, что в тот вечер ваши кони, любезные бароны, еще долго слонялись по окрестностям горы Вермаут?

— Ничего не знаем. Это были не наши кони, — быстро ответила Зверда.

— Но главное — главное, перед смертью Радна успела сказать мне, что это были вы! — Вэль-Вира привстал, опираясь на подлокотники кресла.

В зале повисла зловещая пауза. Но не успела Зверда приступить к новой очереди запирательств, как барон Шоша поднял глаза на Вэль-Виру, подбоченился и медленно, с расстановкой произнес:

— Да, это сделали мы. Мне надоел этот дурной балаган.

Зверда нервно выдохнула. Как ни странно, она восприняла неожиданное признание Шоши с облегчением. Она не любила лицемерить. Она ненавидела играть и врать. Теперь, к счастью, можно было этого не делать. И Зверда добавила:

— Да, это мы убили Радну. И, откровенно признаться, имели на это право.

— О каком праве вы говорите, зверское отродье?

— О праве ледовооких. Ты нарушил запрет, Вэль-Вира.

— Я ничего не нарушал!

— Нет уж, ты нарушил! И не один. Терпеть твой произвол у нас более не было желания, — грозно сказал Шоша. — Разве ты не знаешь, кем была Радна? Разве ты не знаешь, что она не была ни женщиной, ни гэвенгом?

Вэль-Вира вновь сел.

Да, он знал, что его любовь, его жизнь, Радна, не принадлежала ни к расе людей, ни к расе гэвенгов. Она была из тех существ, что уже давно не живут здесь — она была феоном.

Гэвенгам было строжайше запрещено брать в жены женщин-феонов. Вэль-Вира знал и это. Но вот откуда об истинной природе Радны пронюхали бароны Маш-Магарт? Ведь они видели Радну только в человеческом обличье?

— Но ладно бы только это, Вэль-Вира, — вступила Зверда. В ее голосе звучало безжалостное осуждение. — В конце концов твоя личная жизнь — не более, чем твоя личная жизнь. Если ты хочешь портить нашу линию и плодить ублюдков — ты волен поступать так. Это можно было бы терпеть, если бы ты не выделил ей доли «земляного молока»! И притом без нашего согласия!

— Она испила из чаши ровно два раза! Два раза, когда ей угрожала смерть! — возмутился Вэль-Вира.

— Два или двадцать два, не имеет значения. Ты нарушил закон.

— Я — вольный барон. Я сам устанавливаю законы. Я знаю, что можно и что нельзя, — без тени улыбки сказал Вэль-Вира.

— Да, ты барон. Но ты и гэвенг. Как и мы, — припечатал Шоша.

— Но из этого не следует, что вы, гэвенги, можете распоряжаться в моей жизни, словно в своей конюшне!

— Следует, — отчеканила Зверда. — Ты нарушил закон. И ты был наказан нашими руками.

— Но не ты устанавливала законы, по которым я живу! — яростно прохрипел Вэль-Вира.

— Не я. Законы гэвенгов установили ледовоокие.

Несмотря на показное спокойствие, Зверда, как и Вэль-Вира, была вне себя от ярости.

Под дверью в зал для аудиенций сидели трое. Дворецкий и двое телохранителей баронов Маш-Магарт. До них доносилась господская брань, крики и грохотание мебели. Разобрать слова было невозможно. Но и так можно было догадаться: хозяева не в духе.