Новая инквизиция

Виктор Точинов, 2002

Это мир, в котором технологии соседствуют с чёрной магией. Это мир, в котором обычный уголовник может обладать сверхчеловеческими возможностями и быть практически бессмертным. Это мир, в котором ИНКВИЗИЦИЯ – обычный государственный институт… Впрочем, обычный ли? Потому что на этот раз Новой Инквизиции противостоит не просто маньяк-людоед и даже не колдун-«тенятник». Кто-то готовит пришествие ТЁМНОГО МЕССИИ, предсказанное Новым Апокалипсисом, пророчества которого имеют печальное обыкновение СБЫВАТЬСЯ. Кто же является вестником Тьмы? Кто – друг, и кто – враг? И как отличить одного от другого? Жертвы принесены, грядёт Тёмный Мессия… КТО сможет его остановить?!

Солдатам всех Инквизиций посвящается.

Дела минувших дней — I

Илим. Дело Чёрного Егеря

Ответная стрельба смолкла, когда пламя охватило крышу.

Крокодил, что там с Крокодилом? Лесник выстрелил дважды. Рванул короткой перебежкой. На ходу надавил на спуск ещё раз. Залёг, перекатился и оказался за срубом колодца. На позиции Крокодила.

Тот, не иначе, родился в рубашке. Или в панцире из крокодильей кожи. Или в чем там крокодилы рождаются. Пуля из трехлинейки черканула ему по лбу, рассекла кожу, не задев кость. Крокодил матерился, залепляя лоб пластырем, но был вполне жив.

Ну и славно. И так все пошло наперекосяк, случись ещё и потери — потом не отпишешься…

— Все, конец Чёрному Егерю, — сказал Крокодил, закончив возиться с царапиной. — Символично: Егеря прикончил Лесник.

Толстенные лиственничные бревна выступали из пламени, как ребра кремируемого мастодонта. Внутри что-то лопалось с хрустальным звоном, что-то взрывалось, что-то гудело с нарастающей силой, как прогреваемый турбореактивный движок. Провалы окон напоминали о мартеновских и доменных печах. Даже здесь было жарко.

— Не спеши, — сказал Лесник. — И очки надень — на всякий случай.

— Брось, — дказал Крокодил. — Никто такую температуру не выдержит. Недаром ведьм и колдунов во все века сжигали. Что просвещённые инквизиторы, что дремучие мужички, заперев в каком-нибудь амбаре…

Но очки надел. Обычные перфорированные очки, где стекла заменяли похожие на дуршлаг непрозрачные пластинки. Может, это нехитрое приспособление действительно улучшало зрение. Лесник не знал. Но не давало «отвести глаза» — совершенно точно. Именно эти очки, украшавшие нос одной заплутавшей в тайге туристки, позволили ей увидеть неторопливо и деловито приближавшегося мужика с разделочным ножом, в фартуке, заляпанном бурыми пятнами. Увидеть — и задать стрекоча.

С этой зацепочки под прицелом Конторы и оказался легендарный Чёрный Егерь, он же Илимский Душегуб, он же поручик Карачаев. Убивец, которого в двадцатые ловили ЧК и ЧОН, в тридцатые — ОГПУ и НКВД, после войны — милиция и КГБ. Потом и ловить перестали, сочтя мифом. А регулярно пропадавших грибников и охотников, туристов и геологов, рыбаков и ягодников списывали на неизбежные в тайге случайности.

…Горящая дверь разлетелась с грохотом, словно взорвалась изнутри. Из огненного нутра шагнула фигура — к ним.

— Тенятник, — выдохнул Крокодил. — Натуральный тенятник…

Вышедший из дома человек должен был пылать. Должен был кататься по земле, сбивая пламя с горящей одежды. Должен был вопить от нестерпимой боли в спёкшейся, л лопающейся кровавыми трещинами коже.

Должен — если бы был человеком. Но Крокодил оказался прав — перед ними стоял тенятник.

Одежда даже не дымилась. Ни одна волосинка в растрёпанной шевелюре не вспыхнула. Тенятник сделал несколько грузных шагов и остановился. Медленно повёл головой вокруг. Оружия у него не было — похоже, металл и дерево старинной трехлинейки пламени не выдержали.

Так вот он какой, Чёрный Егерь… На вид — лет пятьдесят, рыжая борода лопатой, лицо густо заросло, только глаза поблёскивают. На широченной груди — три кровавых пятна. Четвёртое — на рукаве. Пули нашли цель. Тенятник застыл неподвижно, четыре ранения и четверть часа в огненном аду не прошли даром даже ему.

Лесник на мгновение снял и снова надел перфорированные очки. Фигура тенятника за это мгновение успела расплыться, потерять чёткость очертаний.

— Берём? — спросил Крокодил.

Сходиться в рукопашной с тенятником ему не хотелось, и Крокодил с надеждой посмотрел на напарника — командовал операцией тот. Лесник вздохнул. Инструкция предписывала взять живым.

Уважающий себя герой боевика обязан был сейчас отбросить карабин и повергнуть таёжного монстра в красиво растянутой схватке один на один. Но Лесник себя героем не считал. И олимпийские принципы к этому противнику применять не собирался. Тщательно прицелившись (очки меткой стрельбе не способствовали), он выстрелил Чёрному Егерю в коленную чашечку. Потом во вторую.

Кровавые ошмётки полетели в стороны. Тенятник стоял. Крокодил матернулся. Лесник прицелился в голову… Громоздкая фигура рухнула навзничь. Два коротких свистка — сигнал прикрывающим со стороны тайги. Ответный свист.

Лесник метнулся из-за сруба колодца, бросив на ходу:

— Браслеты! Быстро!

Навалился на упавшего, заломил руку. Не оборачиваясь, взял у Крокодила наручники, защёлкнул массивный серебристый браслет на запястье. Тенятник не сопротивлялся, обмяк тряпичной куклой. Лесник потянулся за правой и… Из такой позиции ударить было невозможно — тенятник ударил, изогнув суставы под немыслимым углом. Лесник уклонился, но пудовый кулак мелькнул у самого лица — и зацепил, сбил очки.

Лесник схватил исчезающую руку — и через секунду понял, что сжимает лишь сырой весенний мох. Рядом Крокодил наносил удары — казалось, в пустоту. Мимо мелькнул камуфляжный комбез, ещё один — ребята подоспели. Вовремя. Сзади набегали ещё двое.

…Приклад превратил затылок тенятника в кровавое месиво. Волосы слиплись от крови, торчали осколки кости.

— Извиняюсь, не рассчитал, — сказал парень в чёрном капюшоне. — Больно прыткий, с шестью-то пулями…

Особого извинения в голосе не чувствовалось. Выражения глаз не увидеть — сквозь прорези капюшона чернеют те же очки. Лихой народ там у них в агентстве, подумал Лесник. Не миндальничают. Хрясь — и затылок вдребезги. Пареньки натасканные, оперативники неплохие, но с тенятником явно впервые встретились…

(Восточно-Сибирский филиал Конторы, предоставивший в помощь четвёрку бойцов, в миру был известен как охранно-розыскное агентство.)

— Не страшно, — сказал Крокодил, сковав Чёрному Егерю ноги. — Очухается.

Ножные кандалы имели браслеты большего диаметра — но и они с трудом сошлись на могучих лодыжках пленника. Как и наручники, их покрывала цепочка причудливых рун — считалось, что именно эти знаки не дают сокрушить оковы особым клиентам Конторы. Лесник, неисправимый скептик, спилил как-то одну руну напильником — наручники работали с прежней эффективностью. Он решил тогда, что все дело в свойствах металла, хитрого сплава на основе серебра.

Неподвижное тело тенятника оттащили подальше от пылающего дома — припекало.

— Точно ли Карачаев? — спросил один из группы поддержки. Кажется, его звали Макс — Лесник не слишком различал их в этих капюшонах.

— Молодой больно, — продолжил как бы Макс. — В каких годах раньше поручиками становились? Всяко дедуле за сотню должно перевалить. Может, это урка беглый… Прослышал про старую легенду и решил в Чёрного Егеря поиграться.

Лесник молча вынул нож, вспорол сатиновую рубаху сверху донизу. На волосатой груди, над левым соском синел вытатуированный георгиевский крест. Никакой беглый зек не мог знать о такой примете. Лишь в старых архивах наследников железного Феликса хранились сведения об этом знаке душегубов из банды Карачаева. И — в архивах Конторы, разумеется.

Лесник нагнулся, пытаясь определить, давно ли сделана наколка, — и едва уклонился от удара скованными ногами. Мимо. Ноги, между прочим, согнулись в простреленных коленях — легко. Пленник снова затих, расслабившись. Макс удивлённо присвистнул.

Крокодил делал снимки — для отчёта. Щёлк — пылающее логово Егеря. Щёлк — подворье на фоне тайги. Щёлк — скованная фигура тенятника.

— Командир! Глянь на наручники! — нервно подал голос ещё один из иркутчан.

Надо понимать, он имел в виду наножники, но сути это не меняло. Такого не могло быть — но было. С огромным трудом застёгнутые оковы болтались достаточно свободно. Широченные браслеты стали тоньше — изнутри металл исчез вместе с кончиками защитных рун. Лесник бросил взгляд на руки тенятника — та же картина. Переглянулся с Крокодилом. Тот пожал плечами — даже о теоретической возможности такого фокуса они не слышали. Приглядевшись, можно было увидеть лёгкий дымок над браслетами. Процесс продолжался.

— Не довезём, — констатировал Лесник. — Будем кончать здесь.

Макс кивнул и стал примеряться стволом к голове пленника.

— Не спеши, — сказал Лесник. — Все не так просто. Тут процедура долгая…

А потом катер тарахтел вниз по Илиму. Вдали показались огни — Шестаково, здешний центр цивилизации. Они вшестером сидели в каюте и пили спирт — всем было погано. Хотя Крокодил с Лесником повидали всякого, да и парни из агентства тоже. Именно они, Макс с напарником, нашли яму на задах дома, пока остальные возились с Чёрным Егерем — то, что заменяет тенятнику душу, так просто с телом не расстаётся.

В яме были разрозненные останки без малого восьмидесяти человек. И два свежих трупа. Женщина и девчонка. Вернее — то, что осталось от трупов. Едва удалось отговорить ребят, пожелавших самолично принять участие в казни. Но убедили — мерзкая и кровавая процедура требовала холодной головы. Нужна была не только филигранная точность в работе ритуальными ножами, но и неукоснительное соблюдение порядка нанесения ударов.

— Ты куда теперь? — спросил Лесник у Крокодила, опрокинув очередной алюминиевый стаканчик. Спирт пролетел по пищеводу крохотной шаровой молнией.

— В Шестаково на железку — и до Братска. Неделя отпуска, а затем вроде командировочка предстоит в тёплые края…

Больше Крокодил ничего не сказал. Спросил Лесника:

— А ты в Иркутск?

— Ага, — уныло кивнул тот. — Отписываться долго придётся — как да почему живым не доставили. Хотя, думаю, наручники эти кое-кого призадуматься заставят.

— Ну ладно, не будем о грустном, — сказал Крокодил и разлил остатки спирта. — Отпишешься, не впервой… И — пересечемся ещё. Не последний раз вместе работали.

— Обязательно, — согласился Лесник.

Не так много у Конторы спецов их уровня — рано или поздно придётся им с Крокодилом делать одно дело. Очередное дело. Увидятся.

Лесник ошибся. Больше Эдика Радецки по прозвищу Крокодил он не видел. Живым — не видел.