Сальватор. Книга III

Александр Дюма, 1863

Вниманию читателя, возможно, уже знакомого с героями и событиями романа «Могикане Парижа», предлагается продолжение – роман «Сальватор». В этой книге Дюма ярко и мастерски, в жанре «физиологического очерка», рисует портрет политической жизни Франции 1827 года. Король бессилен и равнодушен. Министры цепляются за власть. Полиция повсюду засылает своих провокаторов, затевает уголовные процессы против политических противников режима. Все эти события происходили на глазах Дюма в 1827—1830 годах. Впоследствии в своих «Мемуарах» он писал: «Я видел тех, которые совершали революцию 1830 года, и они видели меня в своих рядах… Люди, совершившие революцию 1830 года, олицетворяли собой пылкую юность героического пролетариата; они не только разжигали пожар, но и тушили пламя своей кровью».

Глава LXXVIII

Да здравствует полнота!

Объясним теперь, почему не оказалось на месте трупа, который напрасно искали в парке замка Вири Сальватор и господин Жакаль.

Мы помним о том, что, уходя от последнего, Сальватор повстречался с неким человеком, который, хотя погода не вынуждала принимать подобные предосторожности, был одет в огромный плащ со стоячим воротником, закрывающим его лицо.

И что этот человек, на которого Сальватор не обратил особого внимания, поднялся наверх и попросил объявить господину Жакалю о том, что пришел господин Жерар.

Это и на самом деле был господин Жерар.

По той стремительности, с которой он пересек двор, вошел в здание и поднялся до кабинета начальника тайной полиции, по той тщательности, с которой он прятал ту часть своего лица, которая осталась незакрытой ни полями шляпы, ни высоким стоячим воротником его редингота, всякий, кто бы его увидел, непременно отвернулся бы от него с презрением, признав в нем шпика в полном смысле этого слова.

Итак, как мы уже сказали, господину Жакалю доложили о том, что прибыл господин Жерар.

Дверь кабинета господина Жакаля открылась, и визитер проскользнул в комнату.

— Ах-ах! — сказал господин Жакаль. — Да это же наш достопочтеннейший мсье Жерар! Проходите, дорогой мсье, проходите же!

— Я вам не помешал? — спросил господин Жерар.

— Ну что вы! Как вы можете мне помешать? Никогда в жизни!

— Вы очень любезны, мсье, — произнес господин Жерар.

— Более того, я уже собрался было посылать за вами… Вы мне помешали! Скажете же такое! Вы, мой преданный друг, мой герой, мой любимец! Ну же, мсье Жерар, вы ведь пошутили, признайтесь честно!

— Мне показалось, что вы только что были заняты.

— Да, действительно, я только что распрощался с одним из ваших друзей.

— С одним из моих друзей… С кем же это?

— С господином Сальватором.

— Не знаю такого, — с удивлением ответил господин Жерар.

— Возможно. Зато он вас прекрасно знает. Так мне по крайней мере показалось.

— Я подумал, что вы собирались куда-то пойти.

— И вы надеялись тем самым уйти от предстоящего разговора, неблагодарный!

— Мсье Жакаль…

— Слушайте, положите вашу шляпу. У вас такой вид, будто вы готовы в любой момент убежать… Вот так… А теперь присядьте. Где вы сможете найти, черт возьми, дорогой мсье Жерар, найти более веселого и приятного собеседника, чем я? Неблагодарный! Не говоря уже о том, что в то время, как вы заботитесь о благе короля, я забочусь о вашем благе.

Да, я действительно собирался было уйти. Но вот вы здесь, и я остаюсь… Уйти! Да что вы! Я лучше пожертвую самыми интересными личными своими делами, чтобы иметь радость беседы с вами. Так что новенького вы можете мне рассказать, честнейший мсье Жерар?

— Ничего особенного, мсье.

— Тем хуже, тем хуже.

Господин Жерар покачал головой, словно желая сказать: «Никак не могу раскрыть заговор».

— Что еще? — спросил господин Жакаль.

— Вчера к вам должны были доставить человека, которого я велел арестовать перед кафе «Фуа».

— Что же он натворил?

— Вел недопустимую пронаполеоновскую пропаганду.

— Расскажите-ка поподробнее, дорогой мсье Жерар.

— Представьте себе…

— Сначала скажите, как его имя?

— Этого я не знаю, мсье… Вы понимаете, что было бы неосторожно с моей стороны подходить к нему и спрашивать его имя.

— Как он выглядел?

— Высокого роста, сильный, смелый. Был одет в длинный синий редингот, застегнутый на все пуговицы. В петличке у него была красная ленточка.

— Какой-то отставной офицер.

— Мне тоже так показалось. Особенно если принять во внимание его широкополую шляпу, решительно сдвинутую на один бок.

— Неплохо, мсье Жерар, для новичка совсем неплохо, — пробормотал господин Жакаль. — Увидите, что мы из вас сможем кое-что сделать. Продолжайте.

— Он вошел в кафе. Его облик показался мне подозрительным, и я пошел вслед за ним.

— Хорошо, мсье Жерар, хорошо!

— Он сел за столик и потребовал подать ему полчашки кофе и графинчик водки. При этом он громко произнес: «Не могу пить другого кофе, кроме сорта «Глория». Я очень люблю «Глорию»!» И стал осматриваться вокруг в надежде, что кто-нибудь ему ответит.

— Но ему никто не ответил?

— Никто… Потом, решив, что того, что он сказал, недостаточно, он снова произнес: «Да здравствует «Глория»!»

— Черт! Черт! Черт! — сказал господин Жакаль. — Тут же все ясно. Говоря «Да здравствует „Глория”», он хотел сказать: «Да здравствует слава!»

— Именно так я и подумал. А поскольку нами правит наше родное правительство и нет никакого повода кричать «Да здравствует слава!», этот человек показался мне еще более подозрительным.

— Отлично!.. Бандит с Луары…

— Я уселся за столик напротив него, чтобы все видеть и все слышать.

— Браво, мсье Жерар!

— Он попросил принести ему газету…

— Какую?

— Ах, вот этого я не знаю.

— И в этом ваша ошибка, мсье Жерар.

— Полагаю, что это была «Конститюсьонель».

— Это была именно «Конститюсьонель».

— Вы так считаете?

— Я уверен в этом.

— Если вы в этом уверены, мсье Жакаль…

— Итак, он попросил «Конститюсьонель»… Продолжайте.

— Значит, он попросил «Конститюсьонель». Но это было с его стороны чистое бахвальство, поскольку то ли по случайности, то ли специально, но он постоянно держал газету вверх ногами. До тех пор, пока в кафе не вошел один из его приятелей.

— Как вы узнали, что это был один из его приятелей, мсье Жерар?

— Этот человек был с ног до головы одет точно так же, как и тот, который показался мне подозрительным. Но он был более морщинист.

— Продолжайте, мсье Жерар. Итак, это был, несомненно, его приятель.

— Это было тем более понятно, что вновь вошедший направился прямо к тому, кто сидел за столиком, и протянул ему руку.

«Здравствуй», — сказал первый грубым голосом.

«Здравствуй, — ответил второй точно таким же голосом. — Ты получил наследство?» «Я?»

«Да, ты»

«С чего это ты взял?»

«Черт возьми! Ты во всем новом!»

«Да это меня жена так разодела по случаю праздника».

«А я-то думал, что ты получил деньги».

«Нет. И мне кажется, что нам еще придется некоторое время брать кредит у нашего корреспондента в Вене».

— Герцог Рейхштадский, — произнес господин Жакаль.

— И я тоже так подумал, — сказал господин Жерар.

«Знаешь, — снова произнес первый военный, — что оный корреспондент в Вене чуть было не вернулся в Париж?»

«Знаю, — ответил второй, — но ему помешали».

«То, что отложено, не потеряно».

— Гм-гм! Мсье Жерар, и это, по-вашему, «ничего особенного»? Но мне то, о чем вы только что рассказали, уже кажется много. А если вы добавите еще что-то…

— Сейчас добавлю, мсье.

— Ах, так? Продолжайте же, мсье Жерар!

И, показывая свое удовлетворение, господин Жакаль достал табакерку и втянул носом табак.

Господин Жерар продолжал:

— Первый офицер сказал: «Честное слово, отличный редингот!»

И провел ладонью по материи.

«Отличный», — с гордостью ответил второй.

«Какой прекрасный ворс».

«А ведь обыкновенное, казалось бы, сукно».

«Кажется, немного широковат».

«Что? Широковат?»

«Я говорю: твой редингот кажется мне несколько широковатым для солдата…»

— Это доказывает, — заметил господин Жакаль, — что он был военным и что вы не ошиблись в своих предположениях, мсье Жерар.

«Почему же это — широковат? — ответил офицер. — Одежда никогда не бывает слишком просторной. Мне нравится все большое. Я люблю все широкое. Да здравствует император!»

— Да здравствует император? Как это — да здравствует император? Какая тут связь с рединготом?

— Я знаю, что связи тут никакой не прослеживается, — ответил, слегка замявшись, господин Жерар, — но я собственными ушами слышал, как он произнес: «Да здравствует император!»

Господин Жакаль с шумом втянул ноздрей вторую понюшку табака.

— Допустим, что он и впрямь крикнул «Да здравствует император!».

— Да, допустим, — сказал господин Жерар, поставленный в крайне затруднительное положение. — Сами понимаете, услышав этот крамольный призыв, на который обернулись несколько человек, я вышел из кафе.

— Понимаю.

— У дверей кафе я увидел двух полицейских. Описав им внешность смутьяна, я отошел в сторону и увидел, как они схватили его за шиворот.

— Браво, мсье Жерар! Но все же удивительно, что я не видел этого человека и никто мне об этом не доложил.

— И все же я уверяю вас, мсье Жакаль, что этот человек был арестован.

Господин Жакаль позвонил.

На пороге появился дежурный пристав.

— Попросите ко мне Жибасье, — сказал ему господин Жакаль.

Пристав ушел.

Прошло пять минут, в течение которых господин Жакаль рылся в лежавших на столе бумагах.

В комнату вошел пристав.

— В чем дело? — спросил его господин Жакаль.

— Мсье Жибасье ждет у дверей.

— Пусть войдет.

— Он говорит, что вы не один.

— Правильно… Господин Жибасье, как и вы, мсье Жерар, человек очень застенчивый и не любит, чтобы его выдели у меня. Не поверите, но он — словно фиалка: узнать ее можно только по запаху… Пройдите вот в эту комнату, мсье Жерар.

Господин Жерар, не меньше господина Жибасье желавший, чтобы никто не увидел его в кабинете господина Жакаля, быстро прошел в соседнюю комнату и плотно закрыл за собой дверь.

— Входите, Жибасье! — крикнул господин Жакаль. — Я один!

Жибасье вошел. Лицо его, как всегда, сияло.

— Как такое может быть, Жибасье? — спросил его господин Жакаль. — Вчера был задержан опасный преступник, а мне ничего про это не известно!

Жибасье вытянул шею и широко раскрыл глаза, словно спрашивая: «Объяснитесь».

— Вчера, — продолжал господин Жакаль, — был арестован некий человек, который кричал: «Да здравствует император!»

— Где же это, мсье Жакаль?

— В кафе «Фуа», мсье Жибасье.

— В кафе «Фуа»! Но тот человек не кричал «Да здравствует император!».

— А что же он кричал?

— Он кричал «Да здравствует полнота!»^[3]

— Вы ошибаетесь, мсье Жибасье.

— Позвольте вам сказать, я знаю, что говорю.

— Но откуда вы можете это знать?

— Да ведь этим человеком был я, — сказал Жибасье.

Господин Жакаль поднял очки и посмотрел на Жибасье одной из только ему свойственных улыбок.

— Вот что значит, — произнес наконец господин Жакаль, — организовать двойной надзор! Подобной мистификации больше не должно повториться!

И он подошел к двери комнаты, в которой скрылся господин Жерар.

— Эй, мсье Жерар, — сказал он. — Вы можете выйти!

— Так вы один? — спросил господин Жерар из-за двери.

— Один, или почти один, — ответил господин Жакаль.

Господин Жакаль вышел. Как всегда скромно, бочком.

Но едва увидев Жибасье, он сделал шаг назад.

— О! — произнес он. — А это кто?

— Этот мсье?

— Да.

— Вы узнаете его?

— Конечно!

И, наклонившись к господину Жакалю, прошептал ему на ухо:

— Это тот самый офицер из кафе «Фуа».

Господин Жакаль взял господина Жерара за руку.

— Дорогой мсье Жерар, — сказал он. — Представляю вам мсье Жибасье, заместителя командира бригады.

Затем, обращаясь к Жибасье.

— Дорогой мой Жибасье, — продолжил он, — представляю вам мсье Жерара, одного из моих самых преданных агентов.

— Жерар? — произнес Жибасье.

— Да. Это тот самый, известный вам достопочтеннейший мсье Жерар из Ванвра.

Жибасье поклонился с некоторым почтением и, пятясь, вышел из кабинета.

— Что значит, «известный вам»? — спросил, побледнев, господин Жерар. — Значит, Жибасье все известно?..

— Абсолютно все, дорогой мсье Жерар!

Лицо убийцы стало смертельно бледным.

— Но пусть это вас не волнует, — сказал господин Жакаль. — Жибасье — это мое второе я.

— О, мсье, — пробормотал шпион. — Но почему вы представили меня этому человеку?

— Прежде всего потому, что однополчане должны знать друг друга.

И добавил таким тоном, что каждый слог пронзал сердце господина Жерара:

— А кроме того, он ведь должен знать вас в лицо, чтобы освободить вас, если кто-нибудь из недотяп арестует и вас!

При мысли о том, что его могли арестовать, господин Жерар рухнул в вольтеровское кресло господина Жакаля.

Господин Жакаль не был человеком обидчивым. И поэтому, позволив господину Жерару занять свой трон, уселся напротив него на простом стуле.

Примечания

3

Г-н Жерар не расслышал и принял одно слово за другое. Получилось, что Жибасье крикнул «Да здравствует полнота!» (Vive L'ampleur!), а г-н Жерар понял как «Да здравствует император!» (Vive L'empereur!). (Примеч. пер.)