Затерянные в сновидениях

Александра Фокина-Гордеева

Все есть дар, трагедия – это часть опыта, мудрость понимания, что все идет своим чередом, без нашего разбирательства что и как… Всему свое время и место. А мудрость – это то, что дает нам возможность принимать….

5 глава

Зависимость и судороги переключения

Снова появился ты прежде чем исчезнуть в снегах Сибири. Ах, если бы ты не появлялся! Как значительно легче была бы моя жизнь! Как много глупостей и стремительных поступков удалось бы избежать! Ты мелькал где-то рядом — я расцветала, ты исчезал и на то, чтобы привести себя в гармонию или подобие ее, уходило несколько лет. Иметь возможность спать, а не гонять с бутылкой текилы где-то по дорогам. Но как говориться, чем больше твое желание приключений, тем меньше ты с ними сталкиваешься. Пара магических знаков и заклинание невидимости — и никого, ты один. Жуткую тоску по тебе я хоронила в лесу чувством страха, но и то, не надолго. Приезжая в места из картин великих художников. Браво, славен наш край! Солнечная поляна, место где я была ребенком, ясно помня себя с двух-трех лет, заново переживая свой страх перед Фишером-маньяком, которого ночью видела на нашем огороде под балконом. Папа на работе-дежурстве, мама с первым попавшимся под руку орудием… Мне три года и я уже не сплю на балконе, смотрю на маму с топором, бледную, но героически решительную. Мама потом рассказывала, что она пережила за эти мгновения тихой ночи, его шаги, половина этажа, которая разделяла нас и этого чудища. Каждую неделю тогда люди в форме с собаками искали маньяка «поедающего» детей.

Про Фишера ходили разные байки. Говорили, что парень который видел из кустов как Фишер расчленил и сожрал его друга сошёл с ума. А маньяк был в свое время хирургом, так что, мне видеться не лицеприятная картина. Не знаю правда или нет, но страшно было до мурашек, особенно нам детям, знающим лес, окрестности, привыкшим к свободе и передвижению куда глаза глядят. С нами всегда ходила немецкая овчарка, охраняющая нас. Вот же манили меня воспоминания детского страха, а может быть ностальгия по детству и нетронутой природе… свободе… белым лебедям на озере, чистой Москва-реке! И еще, там меня никто не мог искать, это моя тайна, потайная. Там я приходила в себя, гуляя или ночую у реки, и возвращалась обратно более-менее наполненная. Но потом снова появлялся ты и все начиналось с начала! Наверно меня спасло желание летать, это желание притянуло меня в небо, постепенно затянуло в спорт, так как возможность работать за пределом своих возможностей всегда интересней монотонного действия: «ты-треш».

И мы полетели. Я подсадила Таню не небо, как она меня на сноуборд. Так и летали, между небом и землей, между снегами и облаками. Мы были опасной командой, за несколько лет стали абсолютными чемпионами России по фристайлу, но нам было мало и мало! Пошли прыгать и фрифлай, это сложнее, так как команда, это единое целое и если кто-то «косячит», то это отражается на всех. С нами прыгал парень, который, учился на работника «органов», беру в кавычки и умолчу каких, дабы не получить по шее в очередной раз, а то и по морде во второй и третий. Он познакомил меня, нас с уникальным! Удивительным человеком, который сыграет в моей судьбе, а также в судьбе моего отца важную роль.

Мы жили небом! Мы жили на дропзоне! Я помню, как мы пришли туда, желая пройти АФФ и хотели прыгать только с Русланом Витальевечем! И не зря, Руслан — прекрасное создание чести и рыцарства, ответственности и юмора. У сестры был другой инструктор, Сергей, тоже добрый и смелый человек. Засыпали мы с мыслью о небе и просыпались рано утром в четыре утра, дабы успеть доехать на машине до Коломны. Прыгали по двенадцать прыжков в день, однажды даже сделала двадцать четыре «прыга» за день на спор, но парнишка победил; мы прыгали на двух системах, устали «морто»! Постепенно все остальное стало не важно, мы переселились на дропзону, купив вагончик и живя в нем, только иногда выезжая в город за деньгами.

Я работала в «бесструктурной структуре», без названия и рода занятий и получала хорошие деньги. Хотя работа была не самой чистой, но и не самой сложной и долгой, задания были похожи одно на другое. Но довольно интересно было играть разные роли, красиво одеваться и ездить на дорогих машинах, ночевать в разных городах, ужинать с сильными мира сего. Иногда меня так завораживали мои заданные задачи, что хотелось быть с ними честной и… но нет, так было удобнее для всех, я точно знала, что беседы и завораживающие воображение истории были бы совсем иные, если бы можно было без грима и масок. От понимания всей возможной беды, что я им приношу своим вмешательством, сначала коробило, затем я привыкла верить, что все это — игры разума, я просто переигрываю их, этих покрытых славой и тайнами заговоров персонажей. Был даже один паренек, с кем я могла удрать от всего этого куда-нибудь, не важно куда, меня раздражал жучек. Я помню ковыряла его, надеясь убить слушающих звуком. Были те, кто ловил во время поиска нужных бумаг, но тут жучек и вовремя приходящий на помощь Игорь был рядом, радуя скоростью вмешательства. Помню только раз он опоздал и мне сильно досталось, и пара передних зубов теперь вставная. Били ногами. Но боль неотъемлемая часть нашей жизни и я принимала ее как должное. Всю жизнь готовила себя к пыткам, или возможно, это было памятью старых испытаний, переживаний прошлых воплощений, где на кострах много нас пожгли… Но это то, что было личным и о том не знал никто, даже сестра и мама думали, что я танцую в группе, как раньше или развлекаюсь. Как и следовало ожидать, свое желание твоей любви, я перенесла частично в небо, частично на окружающих меня людей, нет, без желание на сближение, только очень тонко и без мирского, без иллюзии.

Руслан — кремень и, как потом выяснилось, являлся директором дропзоны. Так что, ему было не до меня, да и статус не позволял. Любил он меня, как ребенка, нуждающегося во внимании, а также как свою воспитанницу и ученицу. Нянчился со мной, помню, как бежал встречать по полю, после отцепки… и первый и второй раз. Мне везло, я не отцеплялась от открытого парашюта, у меня был полный отказ, это психологически легче в разы. Время текло медленно, проникновенно и романтично, стирая все, что было до него-неба, вне его-неба. С ним по-другому не бывает. Оно затягивает и не дает оторваться от себя, не дает возможности, не вдоха не выдоха, заполняет все твое и свое пространство. И те, кто был там, даже имея предвидение, что этот прыг станет последним, все равно с улыбкой будут выходить из летательного аппарата и будут тречить в сторону заката. Адренолинорамантика!

Безграничные мечтатели о полетах, мы — все те, кто летал во снах, воплотил детские мечты о крыльях, невесомости, пусть на мгновение, но эти минуты полета были нашей вечностью. И теперь я не знаю, как могла жить без неба и как могу жить без него сейчас. Видимо, человеку все равно необходимо переключаться, даже если он занимается любимым делом, или нам все время нужна творческая энергия и мы влюбляемся и любим… в небо, море… И когда все чувства напряглись и нуждались в прояснении (позволю себе масло масленое, но по-другому не скажешь), я решила все испортить… и поводом к такому поступку стало твое пришествие на базу в Ступино… Долгожданная встреча поперек горла.

Завтра решающий день: я призвала тебя, соткав все грани до молекулярной точности оттенков и теней… спрятав все в малую точку… где-то глубоко — далеко… Я укладывала парашют, когда ты зашел в амбар… уже купила себе такую машину, как у тебя — Ауди а-6… Ты как всегда, в странной компании слишком земных… женщин. Может, это я тебя всегда зарисовывала слишком высоко, это только моя фантазия создавала тебя Божественным проведением… неземным созданием или ты бросал мне их в лицо как упрек моей вычурности?

Сейчас! Очень важно именно сегодня! Я хочу разобраться в этом раз и навсегда! Разрушить иллюзорные замки и созданных мною рыцарей… желаю наготы! Свободы! Я укладывала парашют, когда ты вошел в зал. Я почуяла твой взгляд на своих плечах и твое «нет» настолько зияло во всем, в движении, в походке, ты так боялся меня, моих проявлений, дикости… Кто же так тебя зацепил! Кто разрушил твое доверие к миру и людям! Кто явился твоим философским камнем… я теперь почуяла… Неуловимый запах той другой не твоей, но оставившей след, глубокий и гниющей… И ты уже не подпустишь никого, помыть и завязать рану…

— Ты прыгать? — спросила я.

— А ты что тут делаешь? — ответил ты… Мы оба знали все и просто улыбались, задавая глупые вопросы так и оставшиеся без ответа.

— Хочешь дунуть? Я уже отпрыгала, могу показать тут все.

Мы пошли в маленький, узкий, светлый и уютный вагончик, в которым мы с сестрой жили пока тренировались. Все стены в домике были увешаны нашими фотками или красивыми видами из журналов с нашими интервью, фотоотчетами соревнований по парашютному, и не только, спорту. Ты так и не понял, что это все было сделано специально для тебя, все это соткано для нашей последней встречи, потому что так невозможно умирать, каждый раз увидев тебя, на несколько недель или месяцев, даже лет. Ты давал мне тенденцию к саморазрушению, и я до сих пор только теряюсь в догадках, что же все-таки подвигло нас разлететься подальше и не встречаться более. Хотя ответ всегда один и тот же, любовь друг к другу затмила любовь ко всему остальному… ненасытная и все подчиняющая сила, кидающая нас в объятья…

Мы курили и… Мои желания меня краснеть упреком вынуждают…

И трудно так попридержать тот стон…

Что гибкостью из негой заставляют,

Изгибы изливать на лист бумаги…

И памятью прикосновений причиняют неудобство расстояний…

И не дают уснуть…

Так долг путь туда, где нежная игра все силилась отдаться

И улетая, не смогла расстаться, с тем, кто так долго хладен был

О боже, кто теперь поможет мне придержать мой пыл

До следующих свиданий?

Ну а теперь желание одно! Курить гашиш в распахнутые окна

И обдавать прохожих странным ритмом, мурашками по коже

И видеть, лицезреть как эти рожи, преображаются в красивое лицо.

Мой милый! Как же много расстояний!

Как долог день!

Как ночь длинна!

Зияющая тишина во мне кричит!

И светом брызжет та дыра, что сердце укрывает!

Мне мало твоего звонка!

И мало мне прикосновений!

Желание одно — пройти насквозь тебя

И не цепляясь за края, и не сломав не одного крыла!

Остаться рядом до поры, до срока, что не заставит утонуть,

И вовремя отправит в путь.

Ты не смотрел на меня… так пристально, что обдавало то жаром, то холодом твоей отчужденности и нашей откровенной не понятной принадлежности друг другу без ожидания совместного… без надежды на близость и единение… Мы еле сдерживали стон, безмолвный, но такой громкий и безнадежный, такой истовый своим пониманием того, что твоя и моя воля, как сталь острая и беспощадная к эмоциям, сбивающая в хаос. Мы, ты и я, понимая, что сбой контроля приведет к невозможному по силе срыву, к вечному, дикому желанию быть одним… И я поняла, что это последняя встреча в этой жизни! Что более мы никогда не увидимся. И стало спокойно и пусто, холодно и больше не хотелось ничего! Ты отвернулся, сдерживая дрожь, я прильнула к стене, пытаясь вдавиться в дерево, дабы не перехватить твоего взгляда, тогда бы ничего не спасло… И тут произошло нелепое, я поняла, что я сталкер, могу по-другому… Поняла, что по сути стараюсь за тебя, вместо тебя, не дать тебе же самому, причинить боли тягой быть со мной, но неверием в эту возможность… Повернувшись лицом, смотря прямо в глаза беспощадно к тебе, твоей борьбе не за что с собственными тараканами! Я пустила в ход все, обаяние, юмор, лукавство, выпуская все свои чувства, без демонов и желания чего-либо получить взамен… без всего того, что мешает наслаждаться всем, что происходит сейчас. Моя улыбка стала всепонимающим отражением произошедшего во мне сдвига, прозрения, произрастания в свою природу и приятие своего женского, со всеми вытекающими последствиями и, как неожиданно было подмечено, бонусами. Ты же, вскочив, как ужаленный, вылетел из домика раненным бомбардировщиком и стремглав побежал прикрывать свою слабость, имеющую тенденцию стать твоей силой, прикрывать ее земными девчонками… Мне стало легко и весело, свободно… но потом снова вернулось старое, фрустрация, иллюзии так просто не желают расставаться… неизжитое, якорем цепляя меня за дно, такое темное и тяжелое, такое глупое и беспокойное… безнадежное и искренне влюбленное в тебя, мой друг!

Но я уже это пережила… пролилась, просочилась теплой водой в самую узкую трещину миров. Теперь необходимое осознание догонит меня топором в спину… Что бы я не начинала, куда бы не убегала, всегда вижу и чувствую твое дыхание, совсем близко, рядом… усмирить свой разум и чувства, выполнить почти не посильную задачу, всеми частями вцепляясь за это «почти»… достигнуть гармонии, прийти к пониманию между своим «хочу» и «надо по-другому». Вижу путь рядом с тобой и понимаю, что должна быть благодарна тебе за все отраженное, но не отражаемое. Пока это понимание застряло комом в горле и раздробило кости от невозможности что-либо поменять. И снова в суицидально-опативное…

Нежелание жить здесь, преследует меня с самого рождения, с тех пор, как я помню себя, при малейшем неудобстве мне невыносимо хочется распустить огромные белые крылья и унестись… туда, дороги куда не помню… нет ни ключей, ни знаний, что могли бы провести за горизонт памяти в страну моего истинного рождения. В такие моменты, а их огромное многообразное множество, начинаю чудить и иногда выйти из этих флипов или беганья по кругу, фрустрации, самостоятельно не возможно. В такие моменты я уже не понимала, что есть реальность… а где моя иллюзорная психоделика… только теперь знаю, что все это было необходимо для моей огранки и вытачивания, того прямого и прочного стержня, что теперь соединяет во мне все уровни и планы.