Затерянные в сновидениях

Александра Фокина-Гордеева

Все есть дар, трагедия – это часть опыта, мудрость понимания, что все идет своим чередом, без нашего разбирательства что и как… Всему свое время и место. А мудрость – это то, что дает нам возможность принимать….

6 ГЛАВА

ЧУДИТЬ В ДЕСНА, ДО КРОВИ

Небо — это такой ресурс, способный заменить все. Целый мир пустоты и высоты, и нет ни мыслей, ни внутренних диалогов. Только здесь, только сейчас. Это погружение внутрь своего самого глубокого и чистого. Небо меняет всех без исключения, как и вода, природный фильтр чистоты. Знаю тех, кому сложно с самими собой один на один, нужно прикрывать свою наготу и тяжело налегке. Но это пройдет, не сразу, не за миг, все расставиться высотой на свои места, как, впрочем, и глубиной. Жаль, что мало таких практик в нашем вычурном, якобы цивилизованном обществе, где мы можем с детства прививать и взращивать в себя знание о том, что смерть неизбежна и важна. И что школа смерти такая же, как и школа жизни. В Тибете, Бутане, Индии такие ресурсы есть и люди там, по моему мнению не такие поверхностные, как основная масса тех, кто не задумывается (тут все — занавес).

Я читала книгу Роберта Свободы, про то как учатся, сидя на смашанах, не только те, кто следуют духовному учению, но и те, кому это кажется важным — местах сожжения (кремации). Они учиться принимать смерть как должное. Мне почему-то видеться это важным аспектом человеческого обучения, ибо понимание хрупкости жизни достает изнутри нежность и заботу; может не у всех, но мы же не пробуем и потому — кто знает? Если мы сможем научить своих детей любить, то можно сказать, мы научили самому главному. Люди, умеющие любить, всегда смогут сохранить хрупкое и понять чужую боль, уважать любую жизнь, смерть. Но, к сожалению, паттерны поведения передаются как проклятая эстафета, втирается в поры, выкрашивают нас в серые цвета, и мы все, как сизые понедельники бредем вне своих дорог, дорого платя за чужие жизни в наших телах. Почему смерть? Да потому что она оживляет, как ни что иное. Разве нет? Так вот небо, вода, это инструменты возвращения домой, это пути в себя, это когда только шёпотом и до мурашек, чувствительность такая, что аж зашкаливает!

Мы тренировались с сестрой много, бесконечно с первого взлета и до самого «крайнего» (слово «последний» это — запрещенка). Не страх смерти, а скорее, понимание, что визуализация, проведение мыслей в звуки оживляет последствия сказанного! Потом лежали, долго не могли заснуть, хотя сил не было даже встать и выйти за сладким, обсуждая что еще мы хотели бы попробовать, какие эксперименты с фигурами мы завтра включим в программу. Не было учителей — ну и отлично, правил тоже не было, мы могли делать все что хотели. А когда попала в руки первая кассета с фристайлом, мы безотрывно катали и накатывали в небе все новое, что нашли там. Ясно помню колебания судьбы в пространстве, возможности другого пути… мой домик на дропзоне и наши прыжки с Русланом глаза в глаза. Когда в глазах партнера отражается закатное солнце — сюроромантика. Длинными вечерами, когда прощания такие громкие, что создают невозможность завязать разговор, и вы глупо улыбаетесь друг другу, пытаясь увести горящий взгляд в сторону, чтобы не сдавить или не быть раздавленными. Мы, живущие романтичным, одним днем, утопая в адреналине по самый третий глаз, мы влюбляемся как последний раз всегда…

В нем было то, что зацепило меня за тебя… неуловимая тайна… и невозможность вытянуть свою ладонь из твоей… со скрипом и лениво… но я же понимала, дура-дурой, но понимала, что хочу заесть боль — сладким никак, так хоть человечинкой… прости Руслан и черт побери мой сарказм!

Ступени тронет легкими шагами твой образ,

Что ведет меня сквозь сны.

Подернется основа мироздание,

И слишком быстро побегут часы.

Основы мысли нежными словами разгонишь в стороны

Движением руки, и прочь и навсегда уйдут скитания

Мятежной непростой души…

И ясны станут все пути… и мысли.

Вдохнуть сияние, выдохнуть любовь,

Остановить бушующую кровь

И сбросить пульс до двадцати мгновений

Тех звений, что сливаются в одно…

Единой силой и любовью сыты,

Уже омыты и обриты наголо…

И вскачь… в галоп, прям с места!

Какая разница, какого теста?

И кто ведет, и кто ведомый…

Твое во мне, и я в твоем застряла…

И снова мало и мало…

И время так скоро, и полон дом гостей…

И зацепиться взглядом за твое,

Что тоже жить во мне должно…

И снова выдавить себя из дома,

Со скрипом оторвавшись от тебя.

Руслан жил с девушкой и чужим ребенком. И я не стала усугублять взаимную симпатию. Когда Руслан помог мне привезти, поставить мой маленький домик и когда отворил двери, показывая, что он сделал там полки и кровать… там было слишком уютно… темно… он был близко, все стало медленным, огненное облако окатило жаром… руки висят по швам, не способные тянуться, скованные чем-то извне… Не то, что необходимо сейчас, или жизненно важно, зацепить себя, дабы выжить и не сломаться. Но ломать не было нужды, желания; самодисциплина выплюнула меня в дверь, так как врать не хотелось, а отношение к отношениям у меня очень сложное стало, замысловатое и категоричное. К тому же я испугалась иллюзий собственных, упавших на Руслана как снег на голову. Скорее всего эти эмоции явились лишь попыткой вытащить себя из тебя, друг мой… а потребительство, ненавижу! Чтобы меньше краснеть при встречах, я переехала в Ступино и стала прыгать там.

На работе произошел тяжелый инцидент: парень, которого я так долго «кружила», который имел прекрасную чуйку на мою блондинистую глупость, никак не мог оставить меня в офисе одну, его кабинет всегда был закрыт. Наконец-то, спустя месяц проверок на всевозможные лады, сдался с потрохами: мы, попав к нему в загородный дом, провели прекрасные выходные, катались на великах, плавали наперегонки в озере, даже объехали местность на лошадях. Мне удалось достать нужный ресурс. Это как раз тот персонаж, с коим у меня возникало желание бежать сломя голову от всей этой игры в прятки-пряталки.

Т. в несколько дней, потеряв все и попав в довольно неприятное положение после исчезновения диска, папки с важной информацией, вылетев на мотоцикле на встречную полосу, разбился вдребезги. Игорь успокаивал меня, внушая, что тут нет моей вины, что я просто выполняла свою работу и не имела понятия, как обернется для Т. вся эта ситуация. Игорь даже пустился во все тяжкие, вытаскивая мой непрофессионализм в этой ситуации на поверхность.

— Тебе он нравился. Давно нужно было поставить туда другого человека, и я, честное слово, пробовал, но никого кроме тебя он не пускал. Все так, как необходимо!

— Да кому необходимо?! Тебе? Твоим хозяевам? — слово «хозяева» я подчеркнула особо.

— Я могла бы быть счастливым человеком! Человеком, Игорь, не марионеткой, и не тварью, и не кем-либо, черт знает, чем! Я убила его и, знаешь, он все знал, он все понимал с самого начала. Не мог такой, как он, обладая его качеством и скоростью интеллекта, быть дураком, приведшим меня к себе, хотя бы ввиду моей тупой настойчивости. Ему было скучно, и он хотел поиграть…

— Наигрался, — сказал Игорь. — Он перестал быть ведущим в этой игре, когда повелся на тебя, запросив у нас твое досье через своих людей. И мы, конечно, подсунули подчищенное, только то, что не оставит равнодушным, заманивая в красивую ловушку изящными деталями яркой девушки.

Меня накрыло со страшной силой, я несколько дней просидела в текиле и гандже, но в себя так и не смогла прийти. Пришло понимание, что все это не игра, я разрушаю не только чужие дела, но и жизни. Каждый раз, закрывая глаза, видела его лицо, улыбку, сверкающую «вампирскими» клыками… синие-пресиние глаза… теплые влажные руки, чересчур мягкие для мальчишки. В общем, он меня не покидал ни днем, ни ночью. Игорь сказал, что я могу сама ему набрать, когда буду в норме, и что в том же С. как и всегда, меня ждет бонус за хорошую работу плюс прибавка на расходы во время «отпуска». Не помню, что там еще он мне наплел, ясно видя, что я все уже для себя решила, просто кивала в такт его речи… И неожиданно, безапелляционно захотелось честности во всем остальном. Во всем! Возможно это тоже повлияло на мое решение: не принимать внимание Руслана. Это показало хрупкость и нежность чужого мира, незнакомого мне, непонятного… таинственных колебаний чужой души… К тому же я не любила его, на столько чтобы быть рядом… И тут, с этого момента начало меня поглощать воспоминание, кем я была, когда жила на Дальнем Востоке, и во что превратилась, что делаю в действительности. Что стало с пытливыми поисками моим духом Бога? Я знаю, что моя чистота есть то забытое, пропавшее, нет, уснувшее и пробужденное диким и неистовым криком разорванной в клочья души… растоптанного духа… я не знала, что восстанет из этого пепла, боли и крови… сумасшедших снов и убийственных грез… я боялась этого монстра, что жил во мне и боролся за обладание мной… Но восстала из пепла любовь и раскатала меня по миру, растянула мою душу и возродила дух, расширив нас до бесконечности налаживающего новые импульсы с самыми потайными уголками… И нечто темное, проходя сквозь меня, не может зацепиться за любовь, остается только любовь… Так я думала, пока умом, не понимая и не слушая своих речей сердцем. В чужие желания попадаешь и, застревая, мотаешь все новые и новые круги… Двигаться без цели и желаний так легко и просто… Так нежно и неожиданно… улетая с птицами и возвращаясь… не расставаясь с собой. Каждое желание идет вразрез с моим путем… и я более не желаю расставаться с собой, я возвращаюсь домой… долгой дорогой в раздумьях и грезах, которые, проходя насквозь, не оставляют ни памяти, ни следов… Там, где обычно сны сгущаются и тени начинают двигаться быстрее, замирая от слепого дыхания… там, на этом месте, образовалась пустота без тошноты ожидания и комка недосказанности в горле… тупая и нудная пустота…