Светя другим – сгораю

Александра Морозова, 2022

Как сильно нас держит прошлое? Почему не отпускают ошибки юности? Да и можно ли считать ошибкой логичный и оправданный шаг?Главный герой – успешный врач, работающий за границей, – возвращается в родную страну, чтобы понять, верным ли было решение ради карьеры покинуть любимую…

Глава 7.

Пузырьки на кофейной глади напоминали бисер или маленькие рыбьи глазки. С выпивкой Матвей вчера всё-таки перебрал. Он чувствовал себя так, словно планета поменяла полярность, и ему никак не удаётся попасть в новый ритм её вращения. Старался дышать глубже, но душное, давящее ощущение в висках и затылке не проходило. Казалось, сосуды в мозге не просто сузились, а ссохлись, превратились в солому, и кровь больше не приносит в голову кислорода.

Есть не хотелось — даже думать о еде не хотелось, — но Матвей знал, чем быстрее поест, тем быстрее перестанет тошнить. Он смотрел на кофе, собираясь с силами для первого глотка.

Из коридора послышалось шуршание, которое поначалу Матвей принял за сквозняк. Оно становилось всё яснее и наконец переросло в звуки шагов. Через минуту в кухню вошёл отец.

— Я думал, ты на работе, — сказал Матвей.

Мама точно куда-то уехала полчаса назад. Матвей ждал, когда она захлопнет за собой дверь, чтобы сходить в душ.

— Да, — отец растирал глаза кулаками, отчего очки переместились на лоб. — Сейчас поеду. Вчера засиделся допоздна, решил сегодня дать себе поспать. Налей мне тоже, пожалуйста.

Матвей встал, чувствуя, как комната и вообще весь мир отплывает в сторону, и, когда всё вокруг снова замерло, оглянулся в поисках чистой чашки.

— На пробежку выходил уже? — спросил папа.

Он присел к острову посреди кухни. Матвей поставил перед ним кружку, и, наливая кофе, попытался вспомнить, когда бегал последний раз или хотя бы привёз ли с собой кроссовки.

— Нет, только собирался.

— Бегать надо, а то разленишься за отпуск, потом себя не заставишь, — сказал отец и пододвинул поближе кофе. — Спасибо.

Матвей кивнул — и соглашаясь, и отвечая на благодарность, и надеясь, что они поговорят о другом. Папа посмотрел на поднимающийся от кофе пар, потрогал кончиками пальцев кружку, но пить помедлил.

— Что там со статьёй? — спросил он. — Тему выбрал?

Матвей взвыл про себя.

— Нет, пап. Не выбрал. И вообще, я пока не собираюсь ничего писать.

— Что-нибудь написать нужно, а то чем ты будешь заниматься целых две недели? Впрочем, можешь приходить ко мне в больницу, чтоб совсем без дела не сидеть. Поконсультируешь немного, поделишься опытом зарубежных коллег.

— Пап, я найду себе развлечение, правда, — сказал Матвей. — Я очень много работал и очень сильно устал за последнее время. Мне нужен отдых.

— Никто ведь не просит тебя оперировать, — сказал папа и отпил кофе. — Отдыхай, кто мешает-то? Только обещай, что найдёшь время и заскочишь ко мне в больницу. На тебя там все хотят посмотреть.

Матвей вздохнул.

— Ладно, пап. Как-нибудь выберу время.

— Вот и хорошо.

Папа вдруг отставил кружку и посмотрел Матвею в глаза.

— Я ещё кое о чём хотел с тобой поговорить, пока мы одни.

— О чём? — спросил Матей.

Он уже не ждал ничего хорошего.

— Михалевич много тебя хвалил, хотя и поругать не забыл, — начал отец. — При маме я не стал говорить. Как бы тебе сказать… Ты хороший врач, Матвей. Но нельзя создавать неприятности человеку, который заботится о твоей карьере. Нельзя бить руку, которая тебя кормит. Ты понимаешь, о чём я?

Матвей набрал в грудь побольше воздуха.

— С доктором Михалевичем, как и с другими хирургами, у нас часто возникают споры, — сказал он. — И это нормально. Это естественный рабочий процесс.

— Да споры спорами, бог с ними, — махнул рукой отец. — Но ведь иногда до споров даже не доходит. Ты просто делаешь то, что хочешь, ни с кем не подумав что-либо обсудить.

— Я делаю не то, что хочу, а то, что надо. И обычно мне хватает опыта, чтобы разобраться самостоятельно.

— А что за история с пациентом без страховки? — спросил отец прямо. — Ваша больница отказала ему в обслуживании. Так чего ты полез его лечить?

— Это был молодой парень, иммигрант, которому дали ночью по голове, — ответил Матвей. — Стоило хотя бы убедиться, что ему не нужна операция. Всего-то сделать КТ и замотать голову бинтами. Я не понимаю, какие ко мне могут быть вопросы? Я всё оплатил.

Папа снова притянул к себе чашку, но не пил, а только стучал по ней подушечками пальцев.

— Сын, ты знаешь, я не жадный человек. И ты не жадный человек. Но всех за свой счёт не вылечишь. Если пациенту вашей больнице по какой-то причине отказывают в обслуживании, тебе не за чем идти наперекор начальству.

— Приказа не прикасаться к нему или дать ему умереть не было. Так что ничью волю я не нарушил.

— Матвей, — выдохнул папа, потерев переносицу за очками. — О чём ты говоришь? Никто не хотел, чтобы он умер. Я о другом. Ты многого добился за эти пять лет. И заметно выдвинулся. Но это не значит, что пришло время своевольничать.

— Если я там чего-то и добился, — сказал Матвей, чувствуя, что разговор пора прекращать, — то как раз за счёт своей самостоятельности и умения нести ответственность. Я не рискую жизнями пациентов, не красуюсь и не корчу из себя героя. Но если надо помочь — помогаю.

— Матвей, ты ведь всегда был неконфликтным и благоразумным. Вот и сейчас, переходя на новое место, пожалуйста, думай о том, что идёт на пользу твоей карьере, а что нет.

Матвей молчал.

Почему отец решил, что он уже согласился на новое место? Матвей ведь ясно сказал — взял отпуск, чтобы подумать. Да отец, наверное, и не слышал этого. У него в голове карьера сына расписана до самой пенсии.

— Споры с начальством — последнее дело, — продолжал папа. — В них всегда останешься дураком, как бы ни был прав. Конечно, ты теперь врач, хирург, тебя унижает, когда кто-то пытается командовать, но пока ты сам не станешь заведующим, придётся с этим мириться.

Матвей поднялся. Почти полная кружка кофе отправилась в раковину.

— Пойду бегать.

— А вот это правильно, — сказал папа. — Который там час, кстати? У-у-у. Пора собираться, в двенадцать у меня совещание.

Матвей пошёл в свою комнату и лёг на кровать. Потолок отплыл немного вправо, но потом вернулся обратно.

С отцом всегда было непросто, а теперь он наслушался Михалевича и стал совершенно невыносим. А ведь как раз Михалевич вытянул на свет эту историю с иммигрантом. Другим начальникам нет дела, чем занимается и кому помогает доктор Филь, если больнице не приходится за это платить.

Тошнота из пустого желудка карабкалась к самому горлу. Надо поесть. Сейчас отец уедет на работу, и Матвей спокойно позавтракает. На миг он даже задумался о пробежке, но она скорее добьёт его, нежели оживит. А свои кроссовки последний раз он видел в больнице. Неужели всё-таки забыл? Немного отдохнёт и посмотрит в чемодане.

Ему бы поспать ещё, да разве можно уснуть, зная какая встреча ждёт вечером?