Снежная роза Адельхейма

Александра Каспари (2024)

Юная Хетти Хадсон неожиданно узнаёт о довлеющем над ней проклятии — если она не найдёт истинную любовь до дня своего совершеннолетия, всё закончится очень печально. Где же найти эту любовь, если девушка заперта в стенах женского пансиона на краю земли, а восемнадцать ей исполнится через неделю? Выход один — бежать как можно скорее! Но по окрестным лесам бродит вьюжный великан, заметает снегом тропы, навевает бурю, сулит затяжную зиму. Знающие люди говорят, если его не победить, в Зелёных Землях никогда не наступит весна. Волей судьбы Хетти оказывается в гуще событий, но кто спасёт её саму? Книга относится к циклу «Зелёные Земли» и связана с «Целитель(ницей) на факультете легионеров» одним миром и отдельными героями, сюжет полностью самостоятельный.

Глава 2. Телеграмма от дядюшки, или Как влюбиться за неделю

— Хетти! Что же поведала тебе гадалка? — продолжала допытываться подруга.

— Позже расскажу, Тилли. Обязательно.

Мисс Норридж, высокая строгая дама в серой шубке и вязаном капоре, поджидала нас у карусели. Девочки — Мия, Лора и малышка Энни — топтались рядом, провожая печальными взглядами упитанных карапузов с леденцами во рту и игрушками подмышками, которых вели за ручки папы и мамы. У меня тотчас сжалось сердце — мы опоздали!..

Как и следовало ожидать, мисс Норридж накинулась на нас с упрёками:

— Где вы пропадали? Только неблагодарным эгоисткам придёт в голову заставлять ждать и мёрзнуть свою наставницу и младших девочек! А если кто-то из них подхватит простуду и умрёт? Вы об этом подумали? Конечно, не подумали, разве вам есть дело до других людей? Бездушные себялюбицы! Безбожницы! Я уже не хочу лишний раз напоминать о том, что благовоспитанным леди, коих я не теряю надежды воспитать в вас, находиться в такое время суток одним на улице просто неприлично! Вы будете наказаны!

— Простите, мисс Норридж, — повинилась Тильда.

Я промолчала, склонив голову и сверля взглядом острые носки сапог мисс Норридж, но всё внутри кипело от гнева. Да, мы заставили себя ждать, но ведь совсем недолго, и лавина упрёков, обрушившаяся на нас, оказалась несоразмерной проступку.

— Мы купили булавок и лент, как вы просили, — продолжала Тильда. — У прилавка была очередь, пришлось задержаться. Это не наша вина.

— Отдадите, когда прибудем в Адельхейм, — велела мисс Норридж и переключила внимание на меня. — А это у вас что? Откуда? Какое уродство! Неужели вы решили подарить это набитое ватой чучело своей прелестной кузине? Отвечайте, когда вас спрашивают!

Мишка был вовсе не уродлив и мне стало его жаль.

— Это Фредди, — ответила я, — и это подарок. Но не для кузины Мариссы, а для малышки Энни. Держи, милая!

Я протянула медвежонка самой маленькой из девочек — шестилетней Энни с огромными голубыми глазёнками. Худенькая, робкая, запуганная, с полными слёз глазами, она напоминала меня в её возрасте.

— Спасибо, — прошептала Энни, обхватывая медведя обеими руками.

Мисс Норридж скептически поджала губы и бросила, мол, нехорошо дарить подарки только одной из воспитанниц и тем самым незаслуженно выделять её из толпы, нужно было подумать и об остальных.

Как бы ни было неприятно это осознавать, но мисс Норридж права. Не только маленькой Энни хотелось подарка. Всем нам хочется немного внимания и участия, мне тоже было приятно получить хоть что-то. Вот хотя бы этого мишку.

Я развязала мешочек и отдала Лоре и Мие нехитрые гостинцы, которые припасла для своих двоюродных брата и сестры. Лоре достался красивый стеклянный шар с диковинным южным цветком внутри, что светился в темноте, а Мие — набор оловянных солдатиков. Но девочка, не знавшая тепла и ласки, была рада и такому подарку.

— Идёмте, молодые леди, — громким голосом произнесла мисс Норридж, — автомобиль, который отвезёт вас в Адельхейм, уже подан.

Разумеется, никакого автомобиля не было и в помине. Мисс Норридж нарочно так сказала, ибо неподалёку прохаживалась супруга главы города со своими приятельницами, такими же высокородными и разодетыми в пух и прах дамами. Мисс Норридж низко им поклонилась и первые леди Литлчестера ответили той лёгким кивком. Мы же, с малых лет приученные к почитанию старших и сильных мира сего, присели в глубоком реверансе. Надеюсь, почтенные леди не услышали, как при этом скрипнули мои зубы.

— Какие милые девочки, — произнесла одна из дам.

— Несчастные сиротки, — прошептала другая.

А третья — сама баронесса Филби — открыла кошелёк и одарила каждую из нас золотой гинеей.

Впрочем, как только высокородные леди скрылись из виду, мисс Норридж отобрала у девочек деньги (у нас с Тильдой не решилась) со словами: «Потеряете ещё! Отдам, когда в следующий раз придём в Литлчестер», — и приказала отправляться в путь. Догадывались ли девочки, что в следующий раз они выйдут за ворота Адельхейма только в апреле, и то если дороги просохнут? Вряд ли…

Я взяла малышку Энни за руку, Лора и Мия стали в пару, и мы зашагали по усыпанной снегом дорожке за мисс Норридж, словно цыплята за наседкой. Тильда замыкала процессию, и я слышала, как поскрипывает снег под тонкими подошвами её ботинок. Украшенные к празднику улицы быстро сменились тёмными проулками, а звуки музыки — недовольным лаем собак.

— Где же наш автомобиль? — тихо спросила Энни, обращая ко мне свои доверчивые глазёнки.

— Не знаю, милая, — отвечала я, — может быть, за следующим поворотом?

Но за следующим поворотом, как и следовало ожидать, никакого автомобиля не оказалось, как и, собственно, домов. Литлчестер здесь заканчивался. Начиналась длинная дорога к Адельхейму. Резко похолодало, будто старые покосившиеся дома могли сдерживать буйство и свирепость зимы! Ветер усилился, швыряя снежные комья прямо в лицо. На дороге образовался приличный слой снега. Я взяла Энни на руки, чтобы хоть как-то её согреть и облегчить долгий путь.

В прежние времена по этой лесной дороге все воспитанницы Адельхейма от мала до велика в любую погоду отправлялись на воскресную службу в Литлчестер. Но однажды Адельхейм захлестнула эпидемия инфлюэнцы. Кого-то успели вовремя забрать опекуны, кто-то навсегда остался в сырой земле Литлчестера, и я долгие годы горько оплакивала своих старших подруг Оливию и Корнелию, которые опекали меня так же, как я сейчас опекаю малышку Энни. С тех пор в церковь мы не ходили, но местный викарий один или два раза в месяц приезжал нас навестить.

А я молилась о раньше времени покинувших земное пристанище подругах, вспоминала двух молодых джентльменов, которые заглядывались на них во время церковных служб, а после всё норовили стать к ним поближе и заговорить, и гадала, вспоминают ли эти молодые люди свою первую любовь? Живы ли сами?

В общем, оплакивала я их, пока в прошлый праздник Новогодья не встретила обеих на ярмарочной площади в Клифтоне, живых и здоровых, в окружении тех самых джентльменов и румяных детишек. С тех пор я задумываюсь о том, что на самом деле в пансионе всё далеко не так, как кажется на первый взгляд, но всякая моя попытка узнать правду натыкалась на нечто не подвластное разуму, как в случае с гадалкой Аурикой. Ты вроде бы можешь объяснить тот или иной факт ловкостью рук или законами физики, но в итоге лишь запутываешься ещё больше, а наказания, которым тебя подвергают, становятся всё более изощрёнными и жестокими.

Энни скоро уснула у меня на руках, а Лора и Мия, которым уже исполнилось по девять, на усталость жаловаться не решились. Тильда как могла подбадривала их, отдала одной из них свой пуховый платок, а другую предлагала взять на руки, но девочка, страшась гнева мисс Норридж, упорно отказывалась. И под аккомпанемент нравоучений классной дамы и завывания ветра в верхушках сосен мы шли и шли по заснеженной дороге, изнывая от усталости и уворачиваясь от колючего ветра. Я привыкла абстрагироваться от неприятного визгливого голоса мисс Норридж и помимо воли вспоминала ярмарочные огни, магический шар леди Аурики и удивительные глаза незнакомца, подарившего мне мишку. Плюшевая игрушка, в которую крепко вцепились ручонки Энни, щекотала щеку и, казалось, защищала от лютого холода, потому что, когда настал черёд Тильды нести малышку, я сразу же продрогла до самых костей и ощутила, что в сапоги набился снег и шерстяные носки насквозь промокли.

Наконец, голодные и окоченевшие, мы добрались до пансиона, затерянного в густых лесах Мистикшира.

Здесь было непривычно темно, холодно и безлюдно. Многих девочек забрали на зимние каникулы родственники, в пансионе оставались только занемогшая Шарлотта и Маргарет, наша ровесница, которую наказали за плохое прилежание. Я тоже ожидала назавтра дядюшку Джозефа, уже и вещи все собрала. Грустно было покидать верную подругу Тильду, с которой провела бок о бок большую половину своей жизни, но особенно жаль оставлять здесь Энни. Я понимала, что вряд ли уже вернусь в Адельхейм, а с Тильдой мы условились свидеться, как только ей исполнится восемнадцать. Энни же предстояло прожить здесь ни много ни мало двенадцать лет. Столько же, сколько прожила здесь я.

— Вы наказаны за то, что заставили себя ждать. Сегодня остаётесь без ужина, — заявила мисс Норридж, как только мы помогли младшим девочкам очистить верхнюю одежду и обувь от налипшего снега.

Мы с Тильдой переглянулись. И всего-то? Никаких розог, сырых подвалов или чердаков с летучими мышами и густой паутиной по углам? Такое «наказание» виделось нам настоящим праздником, ибо кормили в Адельхейме отвратительно, а мы успели запастись пирожками с кремовой начинкой, засахаренными фруктами и мятными леденцами, которые в изобилии продавались на ярмарке.

— Ах да, мисс Хадсон, чуть не забыла, — сказала мисс Норридж, и мне послышались нотки злорадства в её голосе, — вам телеграмма от любящих родственников. Надеюсь, миссис Стерлингсон пребывает в добром здравии? Вы могли бы усерднее молиться о здоровье своих опекунов.

И она протянула мне кусочек картона.

Телеграмма была от дядюшки Джозефа. Короткая и безрадостная, как моя жизнь: «Приехать не можем отбываем Хантергрин счастья».

— Ничего не понимаю! — воскликнула Тильда, когда я, от переполнявших чувств не в силах вымолвить ни слова, показала ей телеграмму. — Как так? Ты не поедешь в Клифтон? Твои родные уезжают на курорт? Без тебя? Но как же праздник Новогодья? А твой день рождения? И они просто желают тебе счастья? Вот же бессердечные твари! Пусть подавятся таким счастьем!

— Не надо, Тилли, успокойся, прошу! — прошептала сквозь слёзы я.

— Как я могу успокоиться, когда ты в таком состоянии? — Тильда, ломая руки, меряла нашу небольшую комнату шагами. От узкого окна, из которого нещадно дуло, до крохотного умывальника — и обратно мимо жёстких кроватей и покосившегося комода. Шесть шагов туда, шесть обратно. И так все двенадцать лет…

Я лелеяла большие надежды на зимние каникулы и будущую жизнь в целом, но они разбились в одночасье. И я совершенно не понимала, что мне делать с этими осколками. Склеить невозможно, а пораниться — запросто.

— Не переживай, милая! Мы что-нибудь придумаем! — Тилли присела на кровать рядом со мной, обняла за плечи. — Я тоже не поеду к тёте, останусь здесь, с тобой.

— Нет, что ты! — запротестовала я. — Не лишай себя радости провести праздники с родным человеком! Ведь, кроме тётушки, у тебя никого не осталось!

— Тоже мне радость — все каникулы выслушивать нотации выжившей из ума старухи! — фыркнула Тильда. — А у меня есть ты, Хетти. И девочки.

— Спасибо, Тилли! Ты настоящая подруга! — растрогалась я.

— Мы сами устроим себе праздник, — продолжала она. — Думаю, мисс Норридж не будет против. Тем более, такой повод!

— Да какой там повод! — всхлипнула я и неожиданно для самой себя выпалила: — Мои похороны!

— Похороны?.. Не преувеличивай! Стерлингсоны не стоят твоих слёз. Подумаешь! Нам без них будет намного веселее!

— И правда, Тилли.

Какое-то время мы просто сидели рядышком, наблюдая, как за окном в свете одинокого фонаря кружатся снежинки, пока Тильда не нарушила молчание вопросом:

— Кстати, что тебе рассказала леди Аурика?

— Какую-то ерунду молола, — отмахнулась я.

— А что именно? Я вот увидела переливающийся огнями старинный замок. Может быть, там живёт мой будущий муж, с которым я познакомлюсь в следующем году? Я, конечно, не особо-то верю во всякие предсказания, но вдруг сбудется?

— А мне не мужа нагадали, а смерть. Причем в день моего рождения.

Впечатлительная Тильда так и застыла с открытым ртом, позабыв, что нужно дышать. Всхлипнула, закашлялась, замахала руками.

— Ничего себе! — выдавила она, смахивая слезинку. — Хетти! Как этого избежать, она сказала?

— Сказала, — неохотно ответила я. — Мне нужно срочно влюбить в себя парня и влюбиться в него самой.

— Насколько срочно?

— Тилли! Мы же не верим в предсказания, помнишь?

— Помню. Так какие у нас сроки?

— У нас?

— Да, у нас, я же не оставлю тебя в беде одну!

— Всего ничего. До моего совершеннолетия.

— Влюбиться за неделю, значит. Миссия сложная, но выполнимая. Итак, что мы можем сделать? В кого влюбиться?

— В кого здесь можно влюбиться? На весь Адельхейм один глухой престарелый дворник, он же сторож, печник и разнорабочий. Других представителей сильного пола сюда не пускают.

— Значит, будем искать вне стен Адельхейма!

— Но как? Зимняя ярмарка уже прошла. Теперь нам до весны отсюда не выбраться! Ты же знаешь, директриса никого не выпускает из пансиона без присмотра и без сопровождения опекунов или классной дамы!

— А мы сбежим! — горячо зашептала Тильда. Глаза её лихорадочно блестели.

— Нет, Тилли, это исключено! — отрезала я. — Всё будет хорошо. Никто не умрёт. Это всего лишь дурацкое предсказание.

Верила ли я своим же словам? Хотелось верить. Очень хотелось. Но сомнения, что греха таить, были…

Тильда не успокоилась, пока не выведала у меня всё до малейших подробностей. Я рассказала об «испытании», которое устроила ведьме, о проклятии и её уверенности в том, что я вернусь вызнать правду.

— Хетти, дорогая, прости меня, конечно, но этого так оставлять нельзя. Верим мы или не верим, но меры предосторожности соблюдать нужно. Тебе стоит попытать счастья!

— Я не представляю, как именно, — призналась я. — Предположим, мы выберемся из пансиона. И что дальше? Будем бродить по улицам в поисках подходящего парня? Обратимся в брачное агентство? Дадим объявление в газету?

Тилли прикусила губу — задумалась.

— Уедем в столицу, — решила она. — Каждую зиму в канун Новогодья король и королева дают бал. Там будет куча народу. Мы найдём самого красивого юношу. Он пригласит тебя на танец, вы полюбите друг друга и чары спадут!

— Ох, Тилли, как у тебя всё просто! Наверняка этот бал по приглашениям, которые давно подписаны и розданы. И далеко не простым смертным. Но спасибо тебе за готовность помочь. Я очень это ценю.

— Ты говоришь так, будто прощаешься! Не смей! — Она даже ногой притопнула, так рассердилась. — В столице есть балы и для простых смертных. Тысячи людей собираются на главной площади, чтобы отпраздновать Новогодье, устраивают народные гуляния. Вот там ты и найдёшь себе жениха! А может, и я заодно!.. — и Тильда мечтательно закатила глаза.

— Всё это звучит очень заманчиво для той, кто действительно хочет срочно подыскать себе пару, но у меня, кроме одной-единственной гинеи, которую любезно подала баронесса Филби, совершенно нет денег, — призналась я, сгорая от стыда, — я потратила всё до последнего пенни на подарки и сладости.

— У меня есть.

— Тилли, я не могу их принять!

— Можешь, — упрямилась Тильда. — Что мне какие-то деньги, если на кону жизнь единственной подруги? Я не приму отказа, так и знай! Я уже всё продумала. Сперва дойдём пешком до Литлчестера, потом поездом до Клифтона, а там до столицы рукой подать. К слову, это не так уж дорого, как ты думаешь.

— Путь займёт два дня, — прикинула я.

— Значит, нам нужно отправляться в дорогу немедленно! Как раз поспеем к началу гуляний.

— Ни в кого я влюбляться от безысходности не собираюсь, — решительно сказала я. — Мы поступим по-другому. Вернёмся в Литлчестер и потребуем у ведьмы объяснений. Она либо признается в мошенничестве, либо расскажет, кто и когда наложил проклятие и, главное, снимет его. Я пообещаю заплатить за работу, когда вступлю в наследство. Что скажешь?

— Неплохой план, — одобрила Тильда. — Попробовать стоит.

План был далеко не идеальным, но другого не имелось. Что-то предпринять было необходимо. Сидеть сложа руки и гадать, заберёт ли тебя смерть в самом начале жизненного пути, когда ты вот-вот выпустишься из тюрьмы под названием Адельхейм и расправишь крылья — не вариант.