Любовь. Адаптация

Алевтина Афанасьева

Эпидемия охватила крупные города и подкрадывается к глубинке. Там, ничего не подозревая, живут престарелые супруги. Чтобы не сгинуть вслед за прежним миром, им придется привыкать к новой реальности.«Любовь» – неспешная и щемящая история о силе духа, одиночестве и неумолимом выборе. Эта история о том, что делает нас людьми.

4. Небылицы

На улице Степан Ильич и Димка некоторое время препирались, решая, как и когда лучше идти: напрямую или в обход, сейчас или выждать до темноты. Тянуть не хотелось, да и Антонина сразу заподозрила бы неладное. К тому же зять должен был приехать и хотелось вернуться к его появлению.

Мероприятие предстояло непривычное. Старик видел, что Сивашов побаивается, да и себе Степан признавался, что после вчерашнего успел поймать порцию страха. Вместе с этим внутри рос удивительной силы интерес к происходящему. Будто он снова вернулся в детство и сейчас собирался отправиться в путь вместе с другом.

— Может быть, нож и не пригодится.

— Если их много, развернёмся и уйдём. Первым оттуда рвану! — нервно закивал Димка. Звучно сморкнувшись, вытер о штанину руку. — Ты не обижайся, дед Стёп, просто тут дело нечистое, а жить охота.

Степан хмуро глянул на него и промолчал. Так выходило, что из всех жителей Балешево провидение послало ему самого непутёвого. Глядя, как Димка пытается оттереть сопли с чистых треников, старик вздохнул и мысленно выругался.

В сером свете нового дня заборы уже не были надёжным укрытием и могли помочь спрятаться только от приезжих. Местные жители с лёгкостью замечали любые перемещения на улице и давно знали там каждый кустик и дощечку.

Степан Ильич с Сивашовым пошли в обход, протаптывая дорожку по грязи за участками, прилегающими к лесу. Там дома пустовали с конца лета и потому вероятность, что кто-то увидит двух мужчин, была крайне мала.

Когда свернули на тропинку, ведущую вглубь посёлка, Степан увидел следы на земле. Несколько разных рисунков от подошв, в стороне — отпечатки ладоней, примятая трава около забора и сломанная тонкая берёзка.

— Били здесь что ли кого? — Димка присел, рассматривая отпечатки. — Вон тряпка какая-то валяется… А, это рукав. Ну точно, драка была!

— Приезжие? У нас-то сейчас и драться некому, — Степан Ильич прошёл по следам, уводящим в сторону. Кое-где они терялись в пожухлой траве, приходилось присматриваться, а потом растворились в перелеске — там уже была низина и стояла вода.

— Пошли туда, — вот эти следы к посёлку идут. Только осторожнее надо, чтоб никого не встретить.

Переглянулись и дошли до основной дороги. Именно там накануне Степан с Антониной столкнулись с пьянчугой. Сейчас, на счастье, там уже никого не было. На земле осталась полоса крови и несколько зубов, а в тёмной воде канавы, чуть скованной льдом, лежала голова.

Степан невольно замедлил шаг. Руки крепче сжали лопату, он обернулся, опасаясь, что к ним подберётся безголовый. Димка тоже сразу как-то сжался, начал нервно зыркать по сторонам и старался держаться ближе к старику.

Прозрачная лужа позволила им хорошо рассмотреть голову. Степан Ильич поймал себя на том, что видеть это ему отчасти даже интересно. Событие, находящееся за гранью логики и понимания — такое следовало расценивать как везение.

Услышав шаги, голова пришла в движение. По воде пошла лёгкая рябь. Красный зрачок угрожающе дёрнулся, будто призывая утерянное тело, и в бессилии скользнул по старику. Стало видно, как разинулся и резко сомкнулся щербатый рот.

— Дед Стёп, ты чего застыл? — Сивашов поравнялся с ним и, увидев ожившую голову, передёрнул плечами. — Надо же, дрянь какая! Пошли, она нам ничего не сделает!

— Вчера она так же шевелилась! Не пойму, как это может быть?

— Не знаю… Я думаю забрать бошку эту с собой.

— Чего?!

— С собой взять. Продать! Это же открытие! Тела нет, а голова шевелится. Второй-то глаз на месте? Не помнишь? Или ты его выбил? — Димка присел перед лужей, желая рассмотреть лучше. Поднял палочку и начал деловито тыкать, пытаясь перевернуть голову. — Не вижу нифига. Вдруг второго глаза нет. Некондит будет, не примут потом.

— Вчера был на месте, — угрюмо вздохнул Степан. — Хоть с глазом, хоть без, она шевелится как живая. Так не должно быть. Ведь это труп. Покойник!

— Вот и я говорю — открытие.

— На обратном пути заберём, а то ходить с этой тухлятиной придётся. Страшная она.

— Ясен перец, не сейчас! Ты не волнуйся, мы её баб Тоне не покажем, а то выкинет.

— Да, это она может… Хотя я не стал бы связываться. Противно как-то.

— Зато денег дадут. Плохо что ли? Тебе прибавка хорошая, подарок внукам сделаешь.

— Пошли, балабол. Ещё ничего не получил, а уже размечтался.

За забором Сапожниковых никого не было. Незнакомцы, которых видел Сивашов, скорее всего, покинули это место или же уже были внутри дома. Зоркий глаз Степана заметил приглушённый свет за задёрнутыми шторами. Могли ли Сапожниковы пригласить гостей и бегать голыми по посёлку? — Едва ли это вязалось с их обычным поведением, только по словам Димки это было именно так. Степан Ильич понимал, что происходящее перестало укладываться в рамки нормальности, и лишь потому не ворчал на Сивашова.

Димка, показав знаками что-то понятное ему одному, вдруг пригнулся и убежал за угол дома. Степан Ильич только запоздало махнул рукой ему вслед. Что взбрело в голову Димке, он не понял.

Решив не стоять на улице, старик захотел заглянуть в дом. Вокруг было тихо, ничто не предвещало опасности. Да и кто станет нападать на старика?

При строительстве Сапожниковы сделали высокий фундамент, решив обезопасить жизнь от любопытных, так что подсмотреть в окна было не так просто. Поднявшись по лестнице, Степан заглянул в приоткрытую дверь.

Стены коридора были отделаны панелями «под камень», на пол брошен тигровый ковёр. Несколько «рожков» с висящими кожаными куртками, женская шубка с капюшоном, разная обувь — вещи подсказывали, что хозяева должны быть дома. Желтоватый свет плафона слабо освещал помещение, бросая ложные тени.

Потоптавшись на пороге, старик пару раз воровато обернулся и толкнул дверь. Она легко поддалась, без скрипа распахнувшись внутрь. Свет с улицы проявил обувь, забытый, немного сдутый мяч. Звучала тихая музыка — казалось, Сапожниковы дома, но просто забыли запереть входную дверь.

Кашлянув, старик прислушался в надежде услышать чьи-то шаги. Прошёл дальше, опасливо сдвинув в сторону ковёр, чтобы не натоптать. В гостиной горел свет и работал включённый телевизор, показывая серую рябь.

На столе стояла чашка с чаем, два бокала для вина и бутылка красного. Конфеты в подарочной коробке были открыты. Пульт лежал в кресле. Степан Ильич пощёлкал кнопками — приёма не было. Положил обратно и вдруг увидел, что на ладони остался красный след. Понюхал, скривился, поняв, что это кровь. Поплевал на руку и быстро вытер её о диванный плед.

Звать хозяев теперь совершенно расхотелось, нужно было разобраться в происходящем. В другой комнате звякнуло стекло. Степан вздрогнул и, отшатнувшись, нечаянно сбил со стены одну из фотографий. Внутри всё похолодело, но рамка лишь глухо ударилась о ковёр, не выдав его, и старик с облегчением вздохнул.

Тяжёлые шаги заставили взмокнуть. Степан Ильич начал отступать вдоль стены, прижав к груди сапёрную лопатку. В следующее мгновение на него из-за угла выскочил Сивашов с перекошенным лицом. Увидев старика, он едва успел отвести занесённую для удара руку с ножом.

Стерев со лба пот, он радостно хлопнул перепуганного Степана Ильича по плечу:

— Твою мать, дед! Ты! Ты же снаружи остался! Я бы тебя прирезал!

— Ты куда-то рванул, я не понял. Решил, что ты ушёл.

— Так я ж показал тебе, что кругом дома обойду!

— Да чего ты такое показал-то? — разозлился старик и покрутил перед лицом Димки рукой, попутно складывая пальцы то в фигу, то делая «козу», то отгибая средний палец. — Чего это такое? Понять сможет это нормальный человек?

— Ну чего ты гонишь? Не такое я показывал! — Сивашов даже обиделся.

— Да чёрт знает, чего ты вообще показывал! Ускакал и всё. Ты вот пока бегал… — Степан Ильич не договорил: вдруг послышался плеск воды. Этот звук был очень явным и совсем рядом: по коридору метрах в шести — семи.

Всё это время в доме кто-то был!

Мужчины встревожено переглянулись. Сивашов переступил на месте, обернулся в сторону двери, Степан Ильич решил, что тот сейчас снова рванёт прочь.

— Они же уехали! Я точно знаю.

— Ну, а кто это тогда? Воры что ли?

— Наворовались и моются?

— Будут чисты перед судом! — не удержавшись, хохотнул Димка.

Степан Ильич в ответ постучал кулаком себе лбу, красноречиво обозначая, что думает про шутку Сивашова. Тот в ответ тяжело вздохнул.

Музыка по-прежнему лилась откуда-то, приглушая остальные звуки. Иногда казалось, что сквозь неё доносится ещё что-то: то ли шелест от перелистывания страниц, то ли шипение работающего радио.

Степан Ильич кивнул, указывая на дальний конец коридора. Димка отчаянно покачал головой, выражая яростный протест. Старик снова указал в сторону санузла, жестикулируя более настойчиво. Деваться было некуда: как бы ни было страшно, нужно было выяснить, что происходит. Сивашов понуро кивнул.

В ванной комнате ощущалось движение, казалось, немного пахло шампунем и чем-то гораздо менее приятным. Запах напоминал застойные озёра, когда летом вода начинала цвести, а дно было укрыто илом.

— Может, там просто бачок сломался?

— Да нет, вроде кто-то моется!

— Ну, раз моется, значит, оружия точно нет. Можно и подсмотреть!

Будто желая восстановить свою репутацию, Димка крутанул в руке нож, но вышло неловко и тот едва не выпал. Неудача не смутила соседа. Он бесстрашно распахнул дверь ванной. Степан Ильич даже не успел возразить, как тот первым шагнул внутрь.

Санузел Сапожниковых был огромен и выдавал простое, но не для всех возможное желание жить в роскоши. Здесь свободно умещались душевая кабинка, унитаз, писсуар, резной шкаф для банных вещей, детский стульчик и огромное джакузи.

Сивашов сделал ещё шаг и неожиданно закашлялся, зажал рот рукой.

— Что за вонища?! — Димка выскочил обратно в коридор и привалился к стене, отдышаться. — Там что-то не то, слышишь, Ильич…

Старик и так уже понял, что дело неладно. Сдёрнув с крючка полотенце, прижал к лицу и осторожно вошёл в санузел. По шкале мерзости внутри пахло страшнее нечищеного деревенского туалета. Вонь с лёгкостью пробиралась под сложенное махровое полотенце, впитывалась в одежду и кожу.

Булькающие звуки исходили из джакузи. Наполовину наполненное мутной водой, оно и отравляло запах в доме. Степан присмотрелся, но не заметил привычной цепочки, которая обычно удерживала пробку.

— Воду не слили, вот вонища и пошла, — еле выдавил он. Натянутый на половину лица свитер и полотенце ничуть не облегчали дыхания. У старика начинали слезиться глаза.

— Зачем? Пойдём! — промычал из коридора Димка, вытирая рот после рвоты и отплёвываясь. — С меня хватит!

— А как тут воду сливать? Цепочки-то нету? Не вижу её.

Совать руку в грязь совершенно не хотелось, нужно было найти другой способ. Степан взял туалетный ёршик и начал водить им по дну, в надежде, что тот зацепится за сливную цепочку и выдернет пробку. Это оказалось непросто. Жидкость была плотной, будто кисель. Старику пришлось приложить усилия, просто чтобы переместить ёршик с одной стороны джакузи к другой. Казалось, на дне что-то шевелилось, но это не было связано с действиями Степана Ильича.

Конец ознакомительного фрагмента.