Эвпатриды

Эвпатри́ды, Евпатриды (др.-греч. Εὐπατρίδαι — от εὖ, «хороший, славный» и πατήρ, «отец» — букв. «благородные») — древнейшая аттическая аристократия, лишённая реформами Солона преимуществ перед остальными гражданами Афин (когда основой социальной стратификации стало не происхождение, а имущественное положение, — отмечает доктор философских наук А. Н. Чанышев). Создание класса эвпатридов традиция приписывает Теcею — по преданию, он разделил общество Аттики на эвпатридов, геоморов (земледельцев) и демиургов (ремесленников). «Ведущие свой род от родоначальников полубогов-героев, тем самым идеологически обосновывающие своё право на господство», — отмечает А. Н. Чанышев об их власти. Плутарх проводит параллель между эвпатридами и римскими патрициями.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Афины как крупное поселение возникли еще в середине II тысячелетия до н. э. Город-государство Афины, расположенный в Аттике (юго-восточной части Средней Греции), сформировался в VIII веке до н. э.[7] К этому времени власть в Афинах перешла в руки земельной знати – эвпатридов (благородных), которые вместе с приобретением права на наследственное владение землей получили право на закабаление свободных крестьян и ремесленников. Древние родовые вожди-басилеи были вынуждены передать почти все государственные функции выборным представителям знати – архонтам и их совету – ареопагу. Демос, все более притесняемый эвпатридами, оказывался лишенным многих прав.

Т. М. Тимошина, Экономическая история зарубежных стран: учебное пособие, 2016

В Гомеровский период (XI–IX вв. до н. э.) греческое общество четко делится на аристократию (сословие родовой знати) и рядовых общинников. В Афинах в IX–VIII вв. до н. э. родовая знать именовалась эвпатридами, образовывавшими правящий слой и противопоставленными земледельцам и ремесленникам. Они были локальными династами в Аттике, а при объединении составили совет правителя, став единственными аристократами по рождению.[68] В VIII–VII вв. племенной вождь басилей уступил место коллегии должностных лиц – архонтов, а совет старейшин преобразовался в Ареопаг, пополнявшийся из отслуживших срок архонтов. Однако полисная республиканская структура, в отличие от восточных деспотий, не предполагала наличия иерархии элитных слоев, связанных с государственным аппаратом. Поэтому аристократия, лишенная подобного организующего начала (хотя в Афинах и позже многие авторитетные должности, требующие специальной подготовки, почти все военные фактически были отданы в руки аристократических семей[69]), обречена была со временем слиться с равными ей по богатству крупными землевладельцами, владельцами больших мастерских, торговых кораблей, ростовщиками. Связь между знатностью, образованием и богатством впервые стала подрываться во время Пелопоннесской войны, когда появился новый тип политика – сыновья богатых владельцев факторий, которым богатство позволило получить образование и вести политическую деятельность.[70]

С. В. Волков, Элитные группы традиционных обществ, 2017

1) афинская. Возникновение государства в Афинах шло классическим путем, т. е. из внутренних противоречий. Этапное значение в этом процессе имели реформы Тезея, Солона и Клисфена. Тезей учредил центральную власть и вне зависимости от родовой принадлежности поделил население на три класса: эвпатридов (благородных), геоморов (земледельцев) и демиургов (ремесленников). Благородные при этом наделялись исключительным правом замещения должностей. Солон в основу деления граждан на четыре класса положил имущественный ценз (размер и доходность землевладения). Управленческие должности могли занимать лишь представители трех высших классов, а наиболее ответственные – только представители первого. Четвертый класс имел лишь право выступать и голосовать на народном собрании. Клисфен разделил всю территорию Аттики на 100 самоуправляющихся общин-округов (демов), во главе которых стояли старейшины (демархи);

Антон Викторович Селянин, Теория государства и права. Ответы на экзаменационные вопросы, 2009

Вот приблизительно тот путь, каким шло развитие доктрины, слабый отголосок, которой можно найти и у авторов «Вех». Они не задаются мыслью о ее обосновании, считая излишним всякую аргументацию, когда дело идет о таком труизме. Но труизм ли это? Мы старались показать, что нет. Из всего нами сказанного с очевидностью вытекает то положение, что отсутствие свободы совпадало с неравенством и что исчезновение последнего не только не унимало ее, а, наоборот, пошло с нею рядом. Восточные деспотии построены были на неравенстве, как на неравенстве держалось владычество эвпатридов и патрициев. Нивелирующая политика, императоров ли древности или средневековых королей, имела в виду упразднение сословий. Неравенство исчезло одновременно с упрочением свободы: в 1789 году – благодаря декретам Учредительного собрания, предшествуемым освободительными указами Людовика XVI, в числе других эдиктом о веротерпимости, в наполеоновскую эру – под влиянием насильственного распространения в большей половине Западной Европы, под именем наполеоновских идей, начал гражданского кодекса, подготовленного деятелями революции и «декларации прав человека и гражданина», восходящей к той же эпохе. Революции 1830 и 1848 годов, с отражением и на островах Великобритании, содействовали упрочению в одинаковой степени начал свободы и равенства. Так называемые французами необходимые вольности, т. е. публичные права граждан, не подверглись, следовательно, ограничению по мере умаления избирательного ценза и увеличения как функций представительных палат, так и их независимости по отношению к власти.

Максим Максимович Ковалевский, Взаимоотношение свободы и общественной солидарности, 1909