Связанные понятия
Спа́рта (др.-греч. Σπάρτη, лат. Sparta) или Лакедемóн (др.-греч. Λακεδαίμων, лат. Lacedaemon) — античное государство в Греции в области Лакония на юге полуострова Пелопоннес, в долине Эврота.
Стратег (др.-греч. στρατηγός «воевода, военачальник, полководец»; от στρατός «войско» + ἄγω «вести, веду») — в древнегреческих городах-государствах главнокомандующий войском с полномочиями распоряжаться финансами и вершить суд во вверенном ему войске, а также строить внешние отношения в пределах, необходимых для достижения задач, поставленных перед вверенным ему войском. В Афинах стратегом обычно назывался также и командующий флотом.
Демос (др.-греч. δῆμος) — «народ». В Древней Греции термином демос обозначались свободные граждане, имеющие гражданские права, в отличие от рабов и других категорий неполноправного населения. В гомеровскую и архаическую эпохи (XI—VI века до н. э.) демосом назывался простой народ (в основном, сельское население), в отличие от родовой аристократии. Позднее в демос включалась и часть городского населения (ремесленники, торговцы). Начиная с IV века до н. э. термин демос стал применяться в первую очередь...
Эфоры (от др.-греч. ἔφορος, «надзирающий») — в Древней Спарте, а позже и в Афинах — выборные должностные лица (эфорат из 5 эфоров), обладавшие широким и не всегда чётко зафиксированным кругом полномочий.
Ило́ты (др.-греч. εἱλῶται, у спартанцев тж. δουλεῖαι) — в древней Спарте земледельцы, находящиеся на промежуточном положении между крепостными и рабами.
Упоминания в литературе
В то же время целый ряд мыслителей Древней Греции отожествляли правителей с
тиранами и организовывали борьбу против них. Тиранами тогда чаще всего называли властителей насильственного типа, правителей, захвативших власть незаконным, насильственным путем. В литературе того времени стало развиваться представление о тирании как о наихудшей форме власти, вследствие чего слово «тиран» окончательно приобрело тот одиозный смысл, который вкладывается в него в настоящее время. Наиболее емкая и обширная критика тирании содержится в «Истории» Геродота, «Политике», «Афинской политике» Аристотеля и «Истории» Фукидида [21; 22; 117].
Нет ничего удивительного в том, что когда бразды правления находились в таких слабых руках, в провинциях появлялось множество узурпаторов, не признававших над собой власти Валерианова сына. Число их доводится в «Истории эпохи Цезарей» до знаменитого числа тридцать, вероятно, из желания придать более интереса рассказу сопоставлением тридцати римских
тиранов с тридцатью афинскими. Но такое сравнение во всех отношениях произвольно и неосновательно. Разве можно найти какое-нибудь сходство между советом из тридцати членов, соединившихся между собой для того, чтобы угнетать один только город, и неопределенным числом самостоятельных честолюбцев, то возвышавшихся, то погибавших без всякой правильной преемственности на обширном пространстве громадной империи? И даже чтобы достигнуть цифры тридцать, пришлось бы включить в число тиранов тех женщин и детей, которые были удостоены императорского титула. В царствование Галлиена, как оно ни было богато внутренними смутами, было только девятнадцать претендентов на престол: Кириад, Макриан, Балиста, Оденат и Зенобия на Востоке; Постумий, Лоллиан, Викторин и его мать Виктория, Марий и Тетрик в Галлии и в западных провинциях; Ингенуй, Регалиан и Авреол в Иллирии и на дунайской границе, Сатурнин в Понте, Требеллиан в Исаврии, Пизон в Фессалии, Валент в Ахайи, Эмилиан в Египте и Цельс в Африке. Если бы мы захотели изложить малоизвестные подробности о жизни и смерти каждого из этих претендентов, мы взяли бы на себя тяжелый труд, который не доставил бы нам ни пользы, ни удовольствия. Поэтому мы ограничимся изложением тех характеристических особенностей, которые всего ярче обрисовывают условия того времени, а также нравы узурпаторов, их притязания, их мотивы, их судьбу и пагубные последствия их узурпации.
С волками жить – по-волчьи выть. Войны, завоевательные и гражданские, не заставят себя долго ждать, и все же создание империи станет не целью, а единственным способом установить Pax Romana – относительно устойчивое и пространное государственное образование, функционирующее по общим правилам и не допускающее войн внутри собственных границ, – римский «миру – мир». Погибнут и те из «стана обреченных» (Гракхи, Катон-младший), кто станет слишком рьяно этому сопротивляться, и те «первые ласточки» преобразований, кому придется осуществлять этот амбициозный исторический проект (в том числе Цезарь). Современники считали Цезаря погубителем res publica (то есть государства как «общего дела» граждан),
тираном и узурпатором, а идейные противники честолюбцем, авантюристом и политическим дилетантом, тогда как он всего лишь заложил фундамент автократии, отдаленно напоминавшей то, что много позже назовут конституционной монархией. А довершил дело после гибели Цезаря гораздо более прагматичный и политически трезвый Октавиан Август, предусмотрительно сохранивший республиканский фасад уже вполне императорской власти. Причем надо учитывать, что слово «диктатор» у латинян во времена Цезаря подразумевало наделение временного правителя некоторыми чрезвычайными полномочиями, а титул «император» означал всего лишь «главнокомандующий», а не «абсолютный монарх» в позднейшем династическом смысле.
Набид – спартанский
тиран (206–192 до н. э.), прославился жестокостью и беззаконием, уничтожил остатки спартанской аристократии; главной его опорой было войско наемников и простой народ. Его способ завоевания популярности в народе был прост и не раз применен впоследствии: он действовал подобно Робин Гуду – отнимал все у богатых и раздавал бедным. Причем его действия более были похожи на действия большевиков во время «красного террора»: у богатых не просто отнималось все имущество, они при этом лишались и жизни.
В годы Ливонской войны в ментальный мир Запада произошел массовый выброс разоблачительных и антимосковских сочинений, самыми черными красками рисующих и русских, и их страну, и их правителей, и их агрессию против маленькой беззащитной Ливонии[110]. Немецкие и польские публицисты грозили, что Россия не ограничится Ливонией и пойдет дальше на Запад, как Турция, и не остановится, пока не поработит всю Европу. Возникла концепция «Священной войны» христианских держав против варваров-московитов. Западные сочинения полны описаниями бедствий «новых христианских мучеников», пострадавших от русских гонителей. «Хорошие» московиты под пером иностранных авторов обязательно дружат с иноземцами и устраивают тайные заговоры против своих правителей. Среди рекомендаций, как обращаться с такой страной, теперь появляется мотив завоевания: для исправления русских их необходимо подчинить цивилизованному западному господству (например, «План превращения Московии в имперскую провинцию» Генриха Штадена 1578 года). Со второй половины XVI века в исторической памяти Европы применительно к России господствует образ «
тирана Васильевича», ставшего эталоном кровожадного и жестокого правителя для всех последующих времен. Как отметил А. Каппелер, оценка роли личности и деяний Ивана IV с XVI века по наши дни образует «нерв» русской истории[111].
Связанные понятия (продолжение)
На этой странице приведён список царей древней Македонии, правивших с VIII в. до н. э. по 168 до н. э.
Подробнее: Македонские цари
Дем (Демос) (греч. δῆμος, dēmos) — территориальный округ в Древней Аттике, основная хозяйственная, культовая, политическая и административная единица, начиная с конца VI века до н. э.. В настоящее время — название муниципалитета в Греции и Республике Кипр.
Ахейский союз (др.-греч. Ἀχαϊκὴ Συμμαχία, Ἀχαϊκὴ Συμπολιτεία, официальное название — др.-греч. τὸ κοινὸν τῶν Ἀχαιῶν) — военно-политическое объединение городов Древней Греции на полуострове Пелопоннес. Существовал с периода возрождения старого племенного союза ахейских городов 279 г до н. э. до завоевания Римом в 146 г. до н. э.
Фи́ла (др.-греч. φυλή) в древней Аттике — родовое объединение, община. Позже филами стали называться территориальные единицы Аттики, населённые этими общинами. Родовые филы обычно делились на три фратрии (у дорийцев на четыре). Фила образовывала сообщество со своими жрецами, воинским подразделением (также называемым филой). Во главе этого воинского подразделения стоял филарх (φύλαρχος).
Эвпатри́ды , Евпатриды (др.-греч. Εὐπατρίδαι — от εὖ, «хороший, славный» и πατήρ, «отец» — букв. «благородные») — древнейшая аттическая аристократия, лишённая реформами Солона преимуществ перед остальными гражданами Афин (когда основой социальной стратификации стало не происхождение, а имущественное положение, — отмечает доктор философских наук А. Н. Чанышев). Создание класса эвпатридов традиция приписывает Теcею — по преданию, он разделил общество Аттики на эвпатридов, геоморов (земледельцев) и демиургов...
Делосский союз (также Делосская симмахия, Первый афинский морской союз) — союз, выделившийся из общего союза государств Эллады против персов после того, как спартанцы, несколько раз тщетно пытавшиеся после битвы при Платеях сохранить за собой морскую гегемонию, окончательно уступили её афинянам (477 год до н. э.). В создании и расширении афинского морского союза сыграли видную роль Аристид и Кимон.
Полемарх (от др.-греч. πολέμαρχος, polemarchos) — в Древней Греции один из старших военачальников, которому была поручена забота обо всем, что касалось войны.
Ка́рия (др.-греч. Καρία) — историческая область на юго-западном побережье Малой Азии, где обитал народ карийцев.
Дельфийский оракул (Delphicum oraculum) — оракул при храме Аполлона в Дельфах, расположенных у подножия южного склона горы Парнас в Фокиде.
Периэки , также периеки (др.-греч. περί «вокруг» + др.-греч. οἶκος «дом, жилище» = «живущие вокруг») — члены одной из групп лично свободного населения Лаконии и Мессении в ту эпоху, когда на этих территориях существовало древнегреческое государство Лакедемон (иначе Спарта). Населяли в основном побережье и предгорные районы. В отличие от других групп, могли свободно передвигаться и посещать другие города без специального разрешения, а также заниматься любыми видами профессиональной деятельности.
Коринфский союз , также иногда называемый эллинским, официально — «эллины» (др.-греч. Έλληνες) — союз греческих городов-государств, созданный Филиппом II Македонским после победы над объединённой армией Фив и Афин в сражении при Херонее в течение зимы 338 год до н. э./337 год до н. э. для содействия своим войскам в войне против Персии. Название «Коринфский союз» дано современными историками.
Иони́йский сою́з (др.-греч. κοινὸν τῶν Ἰώνων) — объединение древнегреческих полисов, расположенных на западном побережье Малой Азии — в Ионии.
Метеки, метойки (др.-греч. Μέτοικοι, букв. «переселенцы») — в Древней Греции — неполноправные жители Аттики. Метеками являлись иностранцы, поселявшиеся в Аттике на продолжительное время или навсегда. Каждый иностранец по истечении известного срока обязан был вписаться в число метэков. Кроме того, в класс метэков поступали отпущенные на волю рабы.
Подробнее: Метэки
Сицилийская экспедиция — военная кампания Пелопоннесской войны, в ходе которой афинский флот предпринял в 415—413 годах до н. э. попытку захватить Сиракузы.
Синойкизм (др.-греч. συνοικισμóς, от συνοικιζσμóςω — вместе заселяю) — в Древней Греции объединение нескольких первичных общин в общем городском центре. Синойкизм способствовал формированию органов центрального управления полисом.
Древнегреческие наёмники (др.-греч. μισθοφόροι) — феномен наёмничества расцвёл в античном мире в V веке до н. э. после Пелопоннесской войны. Они пришли на смену полисно-племенному ополчению, превратив военное ремесло в профессию. Отчасти этому способствовало развитие военного искусства, появление тяжеловооружённых гоплитов и построения фаланги. Наёмники нередко становились личной гвардией тиранов. Впоследствии для нейтрализации негативных аспектов наёмничества были созданы военные поселения (клерухия...
Диадо́хи (др.-греч. διάδοχος — преемник) — полководцы Александра Македонского, после его смерти разделившие его империю в ходе серии войн, длившихся с 323 по 301 год до н. э. Борьба между диадохами завершилась битвой при Ипсе и привела к образованию государства Селевкидов (Сирии), эллинистического Египта, Вифинии, Пергама и Македонии, составлявших эллинистический мир.
Гетерия (греч. Ἑταιριαι — союз, товарищество) — в древних греческих демократиях союзы знатных для ограждения себя от притязаний народа. Первоначальной их целью была взаимная поддержка при домогательстве должностей, в процессах и т. п. Впоследствии организация их стала очень прочной и вследствие тайной связи и постоянных сношений с гетериями других греческих государств им часто удавалось преобразовать форму правления (например владычество 30 в Афинах). Это, в свою очередь, вызвало демократические...
Ионийское восстание (499—493 гг. до н. э.) — восстание греческих городов в Ионии (Малая Азия) против Персидской империи, ставшее началом греко-персидских войн. Восстание было вызвано недовольством жителей восточного побережья Эгейского моря и Кипра властью персов. Инициаторами восстания стали тираны Милета Гистией и Аристагор.
Кори́нфская война ́ (395—387 до н. э.) — военный конфликт в Древней Греции между Пелопоннесским союзом и коалицией четырёх союзных государств — Фив, Афин, Коринфа и Аргоса, которые первоначально были поддержаны Персией.
Беотийский союз — федерация древнегреческих полисов, существовавшая в исторической области Беотия в V—II вв. до н. э.
Фокидский союз (др.-греч. το κοινόν τών Φωκέων) — племенной союз фокидских городов, существовавший в V—II вв. до н. э. Фокидский союз, как и другие племенные объединения Древней Греции раннего времени, являлся постоянным военно-политическим содружеством, цель которого состояла в коллективной обороне родственных полисов.
Дори́йцы , или доря́не (др.-греч. Δωριεῖς, ед. число др.-греч. Δωριεύς) — наряду с ахейцами, ионийцами и эолийцами являлись одним из основных древнегреческих племён. Говорили на дорийском диалекте древнегреческого языка, единственным современным потомком которого является цаконский язык.
Экклесия (др.-греч. ἐκκλησία) — в Древней Греции высший орган государственной власти, народное собрание. В Афинах в V веке до н. э. экклесией назывался верховный орган государства, осуществлявший законодательную, исполнительную и судебную власть. Принимать участие в работе экклесии мог любой афинский гражданин мужского пола, достигший 20-летнего возраста. Также экклесией назывались другие верховные органы в демократических полисах. В олигархических полисах права экклесии были ограничены другими государственными...
Иони́йцы , или ионя́не (др.-греч. Ἴωνες, греч. Ίωνες) — одно из главных древнегреческих племён. Название получили от легендарного героя Иона, считавшегося родоначальником племени. Занимали территорию Аттики, часть о. Эвбея, другие острова Эгейского моря, за исключением Лесбоса, Родоса и Тенедоса (Бозджаады). В XI—IX вв. до н. э. ими были колонизированы средняя часть западного побережья Малой Азии (область Иония), потом побережья Чёрного и Мраморного морей. Ионийский диалект получил широкое распространение...
Архо́нт (др.-греч. ἄρχων — начальник, правитель, глава; от ἄρχη — начало, власть) — высшее должностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах). В Византийской империи этот титул носили высокопоставленные вельможи.
Олимпийский конфликт 668—580/572 до н. э. — соперничество между элейцами и писатами за контроль над Олимпией и право проведения Олимпийских игр.
Ареопа́г (др.-греч. Ἄρειος πάγος букв. «холм Ареса») — историческая местность (холм) в Афинах и орган власти в Древней Греции, собрания которого проходили на этом холме.
Халкидский союз — политическое объединение городов Северной Греции полуострова Халкидика во главе с Олинфом.
Молосцы , молоссы (др.-греч. Μολοσσοί) — народ, обитавший в Древней Греции в области Эпир. «Молосским» считался оракул Додоны. После вторжения в Эпир греков были ассимилированы ими, но сохранили самоназвание. Крупнейшими городами молоссов были Пассарон, Текмон, Додона. Название области «Молоссия» сохранилось до наших дней. Известна также крупная порода собак, использовавшаяся молосцами для охраны стад и домов, на основе которой в последующие века был выведен ряд современных пород.
Приблизительно с 594 по 321 г. до н. э. в Афинском полисе существовала демократическая форма правления. Её называют первой в мире демократической системой. Любой гражданин имел право (и даже обязанность) участвовать в работе Народного собрания. Как отмечают, в эпоху расцвета афинской демократии около трети граждан одновременно занимали ту или иную государственную должность. Разделения властей в современном понимании не было. По мнению доктора юриспруденции Карлин Романо, опыт афинской демократии...
Подробнее: Афинская демократия
Длинные стены (др.-греч. Μακρά Τείχη) — в Древней Греции фортификационные сооружения, соединявшие город, расположенный на расстоянии от моря, с его портом, или портами. Благодаря этому горожане могли выдерживать длительные осады с суши, имея возможность поставлять продовольствие и другие товары морем.
Армия Спарты — сухопутные войска города-государства Спарты. Считалось, что «спартанский воин стоит нескольких других воинов».
Фо́рос (греч. φόρος) — денежный налог в Древней Греции в период 477—413 гг. до н. э., для покрытия общих военных расходов.
Гете́ра (от греч. ἑταίρα — подруга, спутница) — в Древней Греции женщина, ведущая свободный, независимый образ жизни, публичная женщина, куртизанка. Первоначально главным образом из рабынь, позже также свободные женщины. Известные гетеры были, как правило, хорошо образованы.Первоначально термин относился к древнегреческому социальному явлению, позже в переносном смысле распространился на другие культуры. В Древней Греции термин применяли к образованной незамужней женщине, ведущей свободный и независимый...
Сатрап (др.-перс. xšaθrapāvan — хранитель царства; пехл. šatrap, новоперс. شهربان) — глава сатрапии, правитель в Древней Персии. Назначался царём и обычно принадлежал к его родне или высшей знати. На своей территории ведал сбором налогов, содержанием армии, был верховным судьёй и имел право чеканить монету. В современной литературе сатрапами называют мировых лидеров или губернаторов, которые сильно зависят от сверхдержав и выступают в качестве их суррогатов. В русском и болгарском языках слово сатрап...
Ахе́йцы или ахея́не (др.-греч. Ἀχαιοί, лат. Achaei, Achivi) — наряду с ионийцами, дорийцами и эолийцами являлись одним из основных древнегреческих племён. Предки ахейцев изначально обитали в районе Придунайской низменности или даже в степях Северного Причерноморья, откуда они мигрировали в Фессалию (с начала II-го тыс. до н. э.), позже — на полуостров Пелопоннес. В эпическом языке «Илиады» Гомера под ахейцами подразумеваются все греки Пелопоннеса. Параллельно в произведении греки называются данайцами...
Суд над стратегами — судебный процесс в Древних Афинах над стратегами, победившими в битве при Аргинусах спартанский флот, но не смогших спасти из-за шторма моряков с затонувших афинских кораблей, что тогда могло считаться религиозным преступлением.
Аго́ра ́ (др.-греч. ἀγορά) — рыночная площадь в древнегреческих полисах, являвшаяся местом общегражданских собраний (которые также по месту проведения назывались агорами).
Симмахия (др.-греч. Συμμαχία, от sýn — вместе и máchomai — сражаюсь) — в Древней Греции военно-политический, преимущественно наступательный (в отличие от эпимахии), союз, заключавшийся между полисами. Первые симмахии возникли в VI в. до н. э. Древнейшей симмахией была Пелопоннесская, во главе которой стоял Аргос. Впоследствии лидерство Аргоса в Пелопоннесской симмахии сменилось господствующей ролью Спарты, разбившей войска Аргоса в битве при Тиринфе (ок. 524 г. до н.э.).
Тирания (греч. τυραννίς «произвол») — форма государственной власти, основанная на единоличном правлении.
Галльское нашествие на Балканы — серия военных походов кельтов конца IV века до н.э — начала III века до н. э., описанная в древнегреческих источниках и подтверждаемая археологическими находками.
Герусия (др.-греч. γερουσία от γέρων «старец, старейшина») — в Древней Греции совет старейшин в городах-государствах преимущественно аристократического устройства; рассматривал важные государственные дела, подлежавшие затем обсуждению в народном собрании. Число членов герусии — геронтов — и политическая роль этого органа власти в разных полисах были неодинаковы.
Эллинисти́ческий Еги́пет (332 до н. э. — 30 до н. э.) — период в истории Египта, начинающийся со вхождения в состав державы Александра Македонского. Столицей Эллинистического Египта стал основанный Александром город Александрия (Египетская) в дельте Нила, превратившийся в один из основных центров греческой эллинистической культуры. Первый египетский царь Птолемей Сотер использовал местные традиции, сохранившиеся от династического периода, для закрепления своей власти, и основал династию Птолемеев...
Упоминания в литературе (продолжение)
Преемники Моисея некоторое время оставались верны его учению, ведя праведную и истинно благочестивую жизнь. Впоследствии жреческая должность оказалась сначала в руках людей суеверных, а затем – самовластных. От суеверия пошло воздержание от некоторых родов пиши, от которых даже и теперь у них существует обычай воздерживаться; обрезание мальчиков и вырезание у девочек, и некоторые другие обряды такого рода, установленные законом. Из тираний возникли разбойничьи шайки. Мятежники разоряли страны, как свою, так и соседнюю; другие же, действуя заодно с правителями, грабили чужое добро и подчинили себе значительную часть Сирии и Финикии. Тем не менее, они сохраняли известное уважение к своему главному городу, так как не чувствовали к нему отвращения как к местопребыванию
тиранов , но чтили и уважали его как святыню. Таков ход вещей и таков обычай, общий для греков и варваров. Ведь объединенные в гражданские общины, они живут по общему закону. Действительно, иным путем народным массам в какой-нибудь стране было бы невозможно делать одно и то же в согласии друг с другом (в чем именно и состоит гражданский союз) или вообще вести общественную жизнь»[86].
Второе падение Рима, о котором пишет Майкл Линд, разительнее всего заметно в политической сфере, где раньше его влияние было особенно ощутимо. В Цицероне, который некогда считался благородной жертвой на алтаре республики, теперь склонны видеть трусливого циника; Августа, основавшего империю на века, наделили репутацией лицемерного
тирана . Скомпрометирована сама идея Рима как цивилизации, и здесь, конечно, приложили руку Муссолини и Гитлер. Последний был по темпераменту вполне типичным романтиком, но при этом, как и его итальянский союзник, питал слабость к римской классике. Вот что пишет о нем Майкл Линд:
С начала VIII в. история приписывает династии Чжоу угасающее существование, которое, однако, обрывается только в III в. до н. э. К тому времени Чжоу выглядят пережившими собственное могущество. Когда начинается отмеченный появлением хронологии исторический период, оно уже ни в чем не проявляется. Царь Пин, при котором хронология возникает, был вынужден покинуть столицу, а о его погибшем при стихийном бедствии отце, царе Ю, утверждалось, что «Чжоу пропали». Их добродетель оказалась исчерпанной. Это подтверждалось стихийными бедствиями. Сходные природные катастрофы происходили также в последние годы династий Ся и Инь. Последние цари династий – это по преимуществу
тираны или мятежники. Вместо того чтобы поступать в соответствии с тождественной естественному порядку («Дао») Добродетелью, они, будучи ослеплены гордостью, действуют самовластно. Они больше не выполняют мандата Неба, и Небо их покидает, не имея больше возможности относиться к ним, словно к благочестивым сыновьям.
В 1504 году Макиавелли издал историко-политическую поэму в терцинах, названную им «Десятилетие». Это было его первое опубликованное произведение. У современников оно имело большой успех. В поэме часто упоминался Чезаре Борджа, но изображался он в ней совсем не так, как в политических эссе 1503 года. В «Десятилетии» герцог Валентино никак не идеализируется: наоборот, здесь он – зловещий, коварный «василиск», сладким свистом заманивающий в ловушку своих врагов. Говоря о бесславном конце политической карьеры Чезаре, Макиавелли замечает, что такого конца и «заслуживал восставший на Христа». Подобная формулировка могла бы озадачить в «Государе» и «Рассуждениях», но в «Десятилетии» она – естественна. В 1502–1512 годах, считая, что политики Флорентийской республики должны учиться смелости и решительности у людей вроде Чезаре Борджа, Макиавелли еще надеялся, что Флоренция сможет обойтись без диктатуры, как он выражался, «нового государя», то есть не просто
тирана , а истино народного вождя. Так же как в речи «О деньгах», исторические события оценивались в «Десятилетии» с позиций традиционной флорентийской демократии. Макиавелли намеренно не поднимался в поэме ни над разумом, ни над предрассудками своего народа. В 1504 году ему еще очень хотелось верить в возможность превратить Флоренцию в сильное государство, не производя насильственных преобразований в ее политическом строе. Путь к этому Макиавелли усматривал в замене наемных отрядов, возглавляемых продажными кондотьерами, регулярной «национальной гвардией», вербуемой из свободных граждан свободной республики. Поэма «Десятилетие» заканчивалась призывом к флорентийскому народу не терять веры в своего «искусного кормчего» (т. е. в Пьеро Содерини), но, дабы путь к цели оказался «легче и короче», «открыть храм Марса».
Менее доверия, на наш взгляд, заслуживают сведения об обучении Пифагора в Египте. Поскольку Египет считался классической страной мудрости, античные биографы Пифагора не могли устоять перед соблазном сделать его учеником египетских жрецов, тем более что
тиран Самоса Поликрат был союзником египетского фараона. Согласно Порфирию, Пифагор добился от Поликрата письма к фараону с просьбой рекомендовать его жрецам, и те открыли перед ним свои тайны. Нереальность предлагаемой Порфирием ситуации явствует уже из хронологического несоответствия – в годы прихода Поликрата к власти и дружбы его с Амасисом Пифагор был уже далеко не юношей. К тому же в самом учении Пифагора мы не находим каких-либо характерных для Египта элементов. Учение о переселении душ, составлявшее основу религиозных взглядов Пифагора, египтянам было неизвестно. Распространено оно было в Индии, и Пифагору могло стать известно через халдеев в Финикии или Вавилоне, с которым его также связывают древние биографы, сообщая, что в этом великом городе он провел двенадцать лет.
Впрочем, новый царь редко наведывался в свои владения, предпочитая оставаться при дворе Калигулы, которым, похоже, всецело завладела мания убийства, быстро превратившая его из любимца Рима в ненавистного
тирана . Калигула, в отличие от своих предшественников, не мог похвастаться военными подвигами, поэтому он пытался укрепить свой престиж более эксцентричным способом – насаждая в империи собственный культ. Он повелел поставить собственное изображение во всех городах и храмах империи – в том числе и в Святая Святых Иерусалимского Храма. Иерусалиму был брошен вызов; готовые поднять восстание, иудеи послали своих делегатов к Петронию, римскому наместнику Сирии, которые заявили ему, что “придется сначала принести в жертву весь еврейский народ”, прежде чем совершить подобное святотатство. Между тем в Александрии вспыхнули этнические распри между греками и евреями. Обе стороны отправили свои посольства к Калигуле. Греки убеждали императора, что иудеи единственные из всех подвластных ему народов не желают поклоняться его статуям.
Это поэтическое описание принадлежит Гильдасу Мудрому – единственному известному нам очевидцу и летописцу истории Британии V–VI веков (Имя Gildas имеет неясную этимологию и иногда передается по-русски как «Гильда». Этот вариант можно считать более правильным, если Гильдас, будучи по крови пиктом (см. ниже), носил монашеское имя ирландско-бриттского происхождения, означающее «раб Доброго» (gill-da). Однако эта гипотеза не доказана, поэтому в данной книге имя святого приводится в форме, принятой в зарубежной историографии. – Прим. авт.). Позднейшие историки, по максимуму используя сведения Гильдаса, не жалели критики в его адрес. Его книга, известная под названием «О разорении Британии» (De Excidio Britanniae), не без оснований казалась им трудной для понимания, бедной фактами и перегруженной цитатами из Библии (текст состоит из них почти наполовину). Но дело в том, что главной целью Гильдаса было вовсе не описание исторических событий, а обличение морального упадка его современников-бриттов, породившего, по его мысли, те бедствия, о которых он пишет. Тем не менее в его сочинении упоминаются несколько исторических деятелей – послеримские правители острова Вортигерн и Аврелий Амброзий, а также их «внуки», пять недостойных королей-
тиранов , которых Гильдас обвиняет в самых тяжких преступлениях. Между поколениями «дедов» и «внуков» зияет пустота, и многие полагают, что ее должно заполнить имя Артура – традиция именует его племянником Амброзия и предшественником одного из тиранов, Константина Думнонского. Гильдас пишет о случившейся в год его рождения битве при Бадоне – решающей победе над «нечестивыми полчищами» саксов, которую традиция упорно приписывает Артуру. Однако автор ни разу не называет имени легендарного короля, хотя более поздние источники утверждают, что он был достаточно хорошо с ним знаком.
Сулла не знал сомнений и твердо верил в свою звезду. Он решил с войском идти на Рим, чтобы «освободить отечество от
тиранов ». В 82 году до новой эры произошло сражение у Коллинских ворот, в северной части города. Это была первая битва римлян против римлян, начало гражданских войн. Эпоха как будто нуждалась в таком циничном, не оглядывающемся на прошлое человеке, как Сулла, чтобы сломать былые римские принципы. Ведь впереди были новые подъемы – золотой век Октавиана, золотой век Антонинов. Но сначала должен был уйти в прошлое классический римский виртус. Переломные периоды истории всегда порождают людей действия, как их нередко называют, а по сути – тиранов и циников.
Несмотря на смуты, тиранию Писистрата, ее свержение, повторное восстановление демократия продолжала жить. В V веке до н. э. при Перикле в течение лет пятнадцати она достигла почти эталона и представляла собой отлично работающий механизм управления государством. До конца своей жизни Солон жил в Афинах. Там царствовал
тиран Писистрат, который, как ни удивительно, относился к бывшему правителю с уважением. Однако друзья Солона, опасаясь за его жизнь, неоднократно просили его уехать, но он не соглашался. Афины были его родиной, и он был их великим гражданином.
Не зная общей характеристики эпохи, трудно разобраться в частностях, из которых складывается историческое целое. Легко объяснить все загадки истории перераспределением производительных сил, классовыми мотивами и борьбой за рынки сбыта, что было свойственно исторической науке эпохи социализма. Идеологический подход исключал тот факт, что массы инертны и, чтобы подвигнуть их на действие, требуется какой-то стимул, возбуждающее начало. Толпе всегда был необходим герой, который мог зажечь ее своим энтузиазмом и повести за собой. Таковы были бунтари и подвижники Спартак и Петр Пустынник, Дольчино Дольчи и Емельян Пугачев, Мартин Лютер, Константин Великий, Владимир Святой и Ян Гус; великие воители Александр Македонский, Тамерлан, Юлий Цезарь, Сид Компреадор, Роберт Гвискар, Святослав Киевский, Ричард Львиное Сердце, Жанна д'Арк, Наполеон; выдающиеся правители Перикл Афинский, Марк Аврелий, Фридрих Барбаросса, Ярослав Мудрый, Тамара Грузинская, Чингизхан, Елизавета Английская, Екатерина II и
тираны Нерон, Андроник Комнин, Иван Грозный, Сталин и др. Часто на протяжении жизни одного великого человека его мощной волей перекраивались границы стран, возникали новые города и государства, происходили культурные революции, перемещения народов, коренные изменения религиозного сознания.
В таком крупном и процветающем полисе, как Коринф, события развивались именно по такому сценарию. С начала архаической эпохи в городе существовала жесткая олигархия. Вся власть находилась в руках одного аристократического рода – Бакхиадов, потомков древних царей. Этот клан не допускал к участию в политической жизни никого, кроме своих членов. Затем в Коринфе установилась тирания: в 657–584 гг. до н. э. правила династия Кипселидов. А когда последний
тиран из этой династии был свергнут, восстановился олигархический режим. Однако новая олигархия являлась более умеренной, более широкой по составу правящей элиты, основанной не столько на знатности происхождения, сколько на богатстве. Коринфская олигархия оказалась очень прочной: она просуществовала вплоть до конца независимости греческих полисов.
Альтернативой подобному ограничению могло стать наличие «влиятельной аристократии» в империи, на которую «царь не осмелился бы поднять руку», или «независимое дворянство, способное восстать против действий правительства и заставить его поступить иначе». Тогда, считал Н. И. Тургенев, «царь, из страха стать жертвой ярости этих аристократов и дворян, не во всем волен поступать по своему желанию»[220]. Об отсутствии в России «сильного вельможества», способного быть «предостережением» для монарха, чтобы не явился из него «
тиран , нарушающий общее и частное благо», говорил на следствии Г. С. Батеньков (XIV, 136)[221].
И в другом еще отношении Геродот находился на перекрестке различных направлений: он родился и первоначально воспитывался в персидском подданстве, в то еще время, когда владычество персов казалось всемогущим и несокрушимым, потом подвергался изгнанию за деятельное участие в борьбе с
тираном в родном городе. Но бо́льшую и наиболее плодотворную пору жизни историк наш провел в совершенно иных условиях: в продолжительных путешествиях, в общении с выдающимися личностями Перикловых Афин, в среде граждан, славившихся терпимостью и человеколюбием и пользовавшихся широкой политической свободой; это были те самые граждане или близкие потомки их, которые победой на Эвримедонте (466/65 г. до Р. X.) содействовали освобождению и его родного города от персидского владычества и тирании.
Герцог Йоркский мог бы избежать дальнейшего кровопролития, если бы воспользовался своим шансом после первой битвы при Сент-Олбансе (22 мая 1455 г.). Однако он предпочел действовать законным путем, созвав парламент от имени короля. Мог ли он поступить иначе? Абсолютистские тенденции, имевшие место прежде – в правление Иоанна Безземельного, Эдуарда II, Ричарда II – пресекались на корню. Теперь времена изменились. Генрих VI не годился на роль
тирана , но любого другого диктатора народ охотно принял бы, так как чувствовал себя причастным к управлению государством. Вскоре Тюдоры, чьи права на престол просто смехотворны, продемонстрируют, как можно царствовать без ограничений, опираясь на выходцев из низов и приструнив родовое дворянство. Ричард Йоркский придерживался старых феодальных принципов, и потому его голова увенчала ворота Йорка. Ричарду Невиллу, графу Уорику, также недоставало наглости и напористости. Зато ими обладала Маргарита Анжуйская, давшая соответствующее воспитание своему сыну – наследному принцу[17]. Но англичанам была памятна авантюра королевы Изабеллы, и они вряд ли потерпели бы еще одну француженку.
Внушаемый Россией «страх», «великий страх», воплощенный в ее сокрушающей военной мощи и победах, и составляет суть имперского воображения Петра, его преемников да и нынешних правителей и большей части народа. Этот «страх» должен непременно и постоянно подпитываться все новыми и новыми завоеваниями России, ибо, как поучал Петр своего неразумного сына царевича Алексея, византийцы «не от сего ли пропали, что оружие оставили и единым миролюбием своим побеждены и, желая жить в покое, всегда уступали неприятелю, который их покой в нескончаемую работу
тиранам отдал». Словом, во имя своей безопасности Россия не может позволить себе быть мирной и даже «нейтральной». Она должна непрерывно идти от одного завоевания к другому – этот вечный геополитический двигатель был запущен еще Иваном Калитой. Ну а если же все-таки речь заходила о мире, то он в идеале сопровождался такими условиями, что побежденный противник долго не мог свободно вздохнуть, а лучше был бы вовлечен в тесный союз с Россией-победительницей. После Северной войны Россия, используя явную слабость побежденной Швеции и ее внутренние неустрои, добилась заключения союзного договора 1724 года. Согласно букве договора, Россия имела право вторгнуться на территорию Швеции в случае попыток изменить ее политический строй ограниченной монархии (кстати, очень выгодный для России).
Позднее некоторые наши историки, восторженно пресмыкавшиеся перед очередными вождями, продолжили дело печально знаменитого злодея на троне. Самодержавный убийца превращался под их перьями в великого полководца, автор Великого разорения – в спасителя Отечества. А князь Андрей Михайлович Курбский, чудом спасшийся от казни, чтобы во главе народного ополчения защищать людей от опричной резни, развивать науку и литературу, укреплять веру и клеймить тиранию в острых политических трактатах, был объявлен проклятым изменником Родины. И так продолжается – верными слугами
тиранов – до последнего времени.
Возобновившуюся гражданскую войну легионы, присягнувшие Веспасиану, выиграли и 21 декабря 69 г. Веспасиан был провозлашён сенатом императором, а Тит и Домициан были названы Цезарями».[63] На следующий день сенат принял ещё одно важнейшее постановление, получившее название «Lex de imperio Vespasiani» – «Закон о власти Веспасиана». Этим правовым актом новому владыке Римской империи официально передавались все те властные права, которыми обладали ранее правившие принцепсы: Август, Тиберий и Клавдий. Такой подбор принцепсов – предшественников не случаен. Веспасиан тем самым подчёркивал, что он отвергает властный опыт цезарей –
тиранов – Гая Калигулы и Нерона, не говоря уже о случайных и кратковременных императорах – Гальбе, Отоне и о Вителлии, побеждёном его славными легионами. За основу был взят опыт правителей, безусловно, успешных, пусть и не все их действия, прежде всего Тиберия и, в известной мере, Клавдия, сенаторами вспоминались добром.
Таким образом, Наполеону и революции противопоставляются идеи народности и свободы. При этом само обретение народности мыслится Тургеневым как освобождение от французского влияния: «Чем более мы стрясываем с себя иностранное, тем в большем блеске, в большей славе являются народные свойства наши. Чем более обращаемся сами к себе, тем более познаем достаточность свою на удовлетворение требуемаго от чужеземцев для нашей пользы»[173]. Если Наполеон и революция представляются Тургеневу в образе разбушевавшейся стихии, «наводнением от разъяренного моря», то русский народ как бы воплощает в себе идею порядка и представляется той стеной, которая способна обратить «вспять разъяренное море»[174]. Всего через три дня после Бородинского сражения Н. И. Тургенев пишет о русском народе как о будущем избавителе Европы от тирании Наполеона: «Народы Европы! Ободритесь! Скоро увидите вы
тирана вашего, совершенно пораженного вашими избавителями. – Се настал час мщения и свободы!»[175].
Поэтому нет ничего удивительного в том, что сочинения того времени о России и Иоанне Грозном заполнены несуразностями и ложью, фактографическими ошибками и неверными датировками. Творцами мифа о «
тиране » на русском престоле были такие одиозные личности, как изменник Курбский, инспирировавший вторжение на Русь 70000 поляков и 60000 крымских татар; протестантский пастор Одерборн и католик Гуаньино, написавшие свои пасквили далеко от места событий – в Польше и в Германии; папский нунций А. Поссевино, организатор польской агрессии против России; имперский шпион Штаден, советовавший императору Рудольфу, как лучше захватывать русские города и монастыри; ливонские ренегаты Таубе и Крузе, предавшие всех, кому служили; английский авантюрист Д. Горсей, которому совесть заменял кошелек с деньгами. Но все же каждый из них был современником описываемых событий и имел причины ненавидеть царя и клеветать на него.
Время постановки трагедии нам неизвестно. Старые, известные от Гесиода мифы о Прометее получают у Эсхила новую окраску. Прометей – один из титанов, представитель старшего поколения богов – друг человечества. Он помогает Зевсу во всем до тех пор, пока тот не вознамерился уничтожить весь человеческий род и создать новых людей. Прометей выступает против этого и несет людям огонь, пробуждая их к сознательной новой жизни. Ремесла, науки, умение писать и считать – все это дары Прометея. Эсхил, отказавшийся от представлений о «золотом веке», показывает нам Прометея подателем, дарителем всех благ разума. За услуги, оказанные людям, Прометей обречен на наказание и мучения. В прологе трагедии бог – кузнец Гефест, по приказу Зевса, приковывает Прометея к скале. Помощники Гефеста – Власть и Насилие. Природа сочувствует Прометею – когда в финале трагедии Зевс насылает бурю и Прометей вместе со скалой проваливается в преисподнюю, дочери океана готовы разделить его участь. Сам Зевс в трагедии Эсхила имеет все черты афинских
тиранов : он груб, неблагодарен, жесток, мстителен.
Он раскрывал таинства праведного правления, обобщая опыт многих царств: «Прежние правители придавали большое значение строительству, потому что они знали: чем больше будет процветать государство, тем богаче и благодарнее будут подданные. И они знали, что правы мудрецы и ученые, которые сказали: «Религия держится царем, царь – войском, войско – деньгами, деньги – развитием страны, а страна – справедливостью между подданными. Они не мирились с несправедливостью и жестокостью и не соглашались с нарушением прав и притеснением своих подданных, так как знали, что подданных не удержать жестокостью, а земли и страны рушатся, если власть над ними берут
тираны ».[71]
В Неаполе после великодушного Альфонса трон занял жестокий Фердинанд I, умевший обезоруживать врагов только хитростью, коварством и предательством и из жадности наживавшийся за счет своих подданных. Враждуя с папою Иннокентием, он не находит ничего более удобного, как устраивать в Риме заговоры, на что папа, конечно, отвечает тем же, и Фердинанд предательски убивает заговорщиков, не смея их наказать публично. Все это не мешает ему в свое время в покаянной одежде испрашивать прощение в Риме у святейшего отца. Это была мелкая и злая душа, неспособная ни к каким благородным порывам. В Милане храбрый кондотьер и хитрый политик Франческо Сфорца оставил престол слабому по уму и способностям Галеаццо Сфорца, но неспособность и умственное бессилие не помешали ему быть жестоким
тираном ; размеры его жестокости видны из его любимого наказания: он приказывал зарывать виновных в землю по горло и кормить их нечистотами, наслаждаясь продолжительностью их мучений. В Венеции на место ловкого и честолюбивого политика Франческо Фоскари пришел Паскуале Малипиеро, для которого самыми важнейшими событиями были празднества, устраиваемые им на площади св. Марка. Во Флоренции после смерти умного и ловкого Козимо Медичи, без которого, казалось, не могли существовать флорентийцы, бразды правления перешли к совсем неспособному Петру Медичи, едва не утратившему власти над Флоренциею и для себя, и для своей семьи.
Миф о Наполеоне-Антихристе в русском общественном сознании активно формировался в первое десятилетие XIX в., когда Россия в составе антинаполеоновской коалиции вела активные военные действия на территории ряда европейских государств. Следует заметить, что в целом на рубеже веков наполеоновская мифология имела бинарную природу: в одном лице, говоря словами Л. И. Вольперт, предстали две противоположных ипостаси – «герой-спаситель, несущий перемены, свет и свободу, своеобразный Прометей, и герой-губитель,
тиран и деспот, который “приходит извне как гибельное наваждение”. Первая линия ведет к созданию наполеоновского апологетического мифа, вторая – антибонапартистского»69.
При этих словах, проникнутых античной римской гордостью, император Барбаросса, охваченный сильным гневом, перебил посланца сената и сказал ему: «Я слышал, как превозносят мудрость и величие римского сената, но твои слова выражают скорее полное безумие, нежели ясное понимание настоящего положения Рима. Подверженный превратностям судьбы, твой город теперь подчиняется там, где некогда первенствовал. Отныне в Германии надо искать обновление славы твоей столицы. Мудрость сената зависит от ценности наших воинов. Карл Великий, Оттон Великий изгнали из Италии лангобардов, греков и других
тиранов . Я, их последователь, – законный правитель и верховный владыка Рима. Или вы думаете, что рука германцев потеряла свою былую силу? Кто осмелится вырвать палицу из руки Геркулеса? Если кто-нибудь замыслит подобное, мои храбрые воины заставят его раскаяться. Ты пытаешься вынудить меня уважать законы, обычаи и привилегии, чтобы осуществить справедливость, да еще заставить меня платить дань, словно я пленник на милость сената. Запомни, что Государь диктует законы, а не подчиняется им»[4].
Последний богдыхан из династии Инь отличался жестоким и деспотичным характером. Ни князья, ни народ не любили его, и этим воспользовался могущественный и храбрый правитель княжества Чжоу. Он восстал против
тирана и лишил его престола. Вступив на престол богдыхана, он, боясь за неприкосновенность своей власти и чтобы усилить ее и умножить число приверженных ему людей, раздал массу областей в вассальное владение своим близким людям, родственникам и друзьям и умножил таким образом число княжеств до 156. Это-то и послужило причиной смут, целые столетия потрясавших государство и особенно усилившихся в эпоху, предшествовавшую рождению Конфуция, которая представляет ту же историческую картину, какую мы видим в Средние века в феодальной Европе или в удельный период истории России.
Теперь Спартокиды стали именовать себя «архонтами Боспора и Феодосии». Их государство стало самым большим во всем греческом мире. О Левконе же шла слава как о «добродетельном
тиране », покровителе искусств, самом просвещенном правителе, «самом прекрасном человеке – каким только может быть самодержец». Афины пожаловали ему свое гражданство и наградили золотым венком – отчасти потому, что город ввозил 80 % потребляемого им продовольствия, а Боспорское царство при Левконе бесперебойно снабжало его зерном. Про Левкона известен анекдот: он переставал платить жалованье тем своим солдатам, которые неумеренно тратились на любовные утехи и проигрывались в кости – «все равно деньги им не впрок».
Наконец, с ликвидацией вечевого порядка ушло и чувство индивидуальной значимости, осознание человеком личного достоинства и свободы. Раболепство перед высшими, унижение низших стали нормой жизни общества и, к сожалению, качествами русского человека. Н. М. Карамзин писал, что одним из следствий татаро-монгольского ига явилось нравственное уничтожение людей: «Забыв гордость народную, мы научились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, более обманывали друг друга; откупались деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных
тиранов ».[55]
3) Недовольство
тиранами приводит к тому, что тирана свергают при поддержке народа и устанавливается аристократия – власть немногих, преследующих интересы общего блага.