Цитаты со словом «шутовской»
Из всех
шутовских вещей брак — самая
шутовская.
Похожие цитаты:
Под конец жизни дело идёт …, как в конце маскарада, когда снимают маски.
Гордыня, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг является с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя маску.
Шут — дар. Король — судьба.
Если бессмыслицы, какие нам приходится выслушивать в разговоре, начинают сердить нас, надо вообразить, что это разыгрывается комическая сцена между двумя дураками; это испытаннейшее средство.
От великого до смешного один шаг.
Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость — разумной речью.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Считай безобразием что-либо менять в сочинениях хороших композиторов, пропускать или, чего доброго, присочинять к ним новомодные украшения. Это величайшее оскорбление, какое ты можешь нанести искусству.
От великого до смешного один шаг, но от смешного уже нет пути к великому.
Если уж на сцене изображаем из себя немножко пьяных, то надо, чтобы на контрасте было видно, что в жизни-то мы — как стеклышко. Мы поняли, что надо разделять сцену и жизнь. Обычно, наоборот, все пьяные, а притворяются трезвыми.
Издавна у меня была мечта — сделать антирусский рок. То есть чтобы тексты были не социальные, а такие тексты-истории. Что и получилось у «Короля и Шута».
...благородные жесты всегда отбрасывают нелепую тень...
Знатные люди в большинстве своем — театральные маски.
Истинная и всеобщая польза комедии заключается в развитии нашей способности легко и быстро подмечать смешное под каким бы то ни было покровом страсти или моды, равно как и под морщинами торжественной серьезности.
Лучший из людей, если б у него на лбу были написаны совершенные им ошибки, должен был бы нахлобучить шляпу на глаза.
Под грязными лохмотьями Диогена скрывалось, быть может, столько же гордости, как под пышной одеждой божественного Платона.
Всё становится более утончённым: музыка когда-то была шумом, сатира — пасквилем, и там, где сегодня говорят «будьте любезны», некогда давали затрещину.
Искусная ирония может исправить смешные стороны и недостатки, подстрекая самолюбие.
Торжественные церемонии не выигрывают от повторений, особенно когда человек чувствует в них фальш и комедию.
Для меня было очень неприятным открытием, что многие воспринимают нас как музыкальную буффонаду! Самоирония — пожалуйста, но прикола в моих песнях нет.
Закон - величественная статуя, перед которой снимают шляпу, но проходят мимо.
Для сцены необходимы длинные руки; лучше уж слишком длинные, чем слишком короткие. Артист с короткими руками никогда не будет обладать изящной жестикуляцией.
«Первое начертание этой сценической поэмы, как оно родилось во мне, было гораздо великолепнее и высшего значения, чем теперь в суетном наряде, в который я принужден был облечь его»
Остерегайтесь оригинальности; в женской моде оригинальность может привести к маскараду.
Бесконечный фарс! Меня заставляет плакать моя невинность. Жизнь — это фарс, который играют все.
Наша жизнь — одна бродячая тень, жалкий актер, который кичится какой-нибудь час на сцене, а там пропадает без вести; сказка, рассказанная безумцем, полная звуков и ярости и не имеющая никакого смысла.
Разве не может быть так, что неким высшим существам доставляет развлечение искусный поворот мысли, удавшийся — пускай и безотчетно — моему разуму, как забавляет меня самого проворство суслика или испуганный прыжок оленя?
Чтобы войти в хорошее общество, нужно носить фрак, мундир или ливрею.
Гегель где-то отмечает, что все великие всемирно-исторические события и личности появляются, так сказать, дважды. Он забыл прибавить: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса.
Новые почести походят на новые платья: их надо поносить для того, чтоб они хорошо сидели.
Мы видим униформу, которая обозначает роль функционеров, но не обращаем внимание на эксцентричность личности, спрятанной за униформу.
Мы довольны, когда смеются нашему остроумию, но не нашей глупости.
Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.
Мы ненавидим театральность в театре, но любим сценичное на сцене. Это огромная разница.
Костюм, шляпа, хорошая работа и одинокое пьянство по выходным – вот что украшает мужчину.
Интересно, когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу.
Наша жизнь, как и мой театр, абсурдна, смешна, ничтожна и несчастна.
Все модное выходит из моды; если ты будешь гнаться за модой, то, состарившись, будешь никому не внушающим уважения франтом.
Сатира — своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.