Цитаты со словом «четвертовать»
Похожие цитаты:
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
— Шах сажал персов на кол до конституции, но он сажал их на кол и во время конституции, следовательно, он будет сажать их на кол и после отмены конституции.
Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков.
Дорого искупается — быть бессмертным: за это умираешь не раз живьём.
Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям (мы сами отдали себя на съедение червям). А всё же — дай, оглянусь на тебя. Тимон Афинский видел тебя насквозь.
Законы можно насиловать, они не кричат.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
... любой издатель может вам растолковать, что пытаться выжать из автора книгу, когда она «не идёт», всё равно, что торопить казнь через повешение.
Я видел, как были сброшены оковы с рук и ног раба, чтобы можно было линчевать его...
Жалеть виновных, значит предать невинных.
Раб: Я был бы на многое способен, если бы мне приказали.
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Человек, который соглашается со всем, что вы говорите, либо дурак, либо готовится содрать с вас шкуру.
Сжечь — не значит ответить.
Плюй, дурак, в колодец — придёт час, когда тебя утопят в нём.
Прогресс, друзья, это когда ещё убивают, но уже не отрезают ушей. («Сандро из Чегема», 1989)
Мы все готовы оскорблять этого королевского губернатора… но поскольку именно бедняга Зенгер печатал газету, его используют как козла отпущения.
Если вы будете отлынивать от суровой работы, не подчиняться распоряжениям — я вас упрекну; если это будет тщетным — я стану вас сечь. А если и это не поможет, я в конце концов вас расстреляю — и освобожу от вас… землю божью.
Дано и отдано? Подарено и взято? Все погашается возвратом? Торгаши! Вы выдумали благодарность, чтобы поймать в зародыше И удушить добро!
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
Каждую мысль, которую я заковал во фразу, я обязан освободить своими делами.
Убей одного человека — и ты станешь убийцей. Убей миллионы — и станешь завоевателем. Убей всех — и ты станешь Богом.
Если нападаешь на короля, тебе остаётся только убить его.
Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.
Те, кто готовы взяться за управление, должны быть готовы к тому, что их захотят умертвить.
Я могу простить вора и убийцу, но предателя - никогда.
Если бы Иисуса казнили двадцать лет назад, дети в католических школах носили бы на шеях вместо крестов маленькие электрические стульчики.
…зачем тебе душа, если ты не смеешь бросить ее в огонь, когда захочешь!
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Время часто убивает тех, кто старается убить его.
Должность может и убить, если она большая.
Что ни дай роду людскому, всё он исцарапает, искромсает и обосрёт.
И еще я оставлю вам стихи. Если они доставят вам удовольствие, будет спокоен мой мятежный дух, я оберу в могиле покой.
Если бы все те, у кого строптивые жёны, дошли до отчаяния, то десятая часть человечества повесилась бы.
Никакая страсть не перекричит во мне справедливости. Делать другому боль, нет, тысячу раз, лучше терпеть самой. Я не победитель. Я сама у себя под судом, мой суд строже вашего, я себя не люблю, не щажу.
Временно советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты.
Я осыпал золотом моих сподвижников: но мне надобно было понимать, что, разбогатев, человеку уже не хочется подвергать себя смертельной опасности.