Цитаты со словом «фита»
Похожие цитаты:
Уж лучше буква закона, чем его цифры.
Корректор — злоумышленник, который делает вашу книгу бессмысленной, но искупает свою вину тем, что позволяет наборщику сделать ее неудобочитаемой.
Когда я переводил «Гамлета» — я обложился переводами чужими, всеми, которые мне были только доступны и известны, — и двигался от строки к строке, сверяясь поминутно;..
В любви есть три знака препинания: восклицательный, многоточие и точка.
Поэт может вынести всё, кроме опечатки.
Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур, и всё равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия».
Я написал то, что мне хотелось прочитать. Люди этого не писали, пришлось самому.
Бывает легче читать между строк, чем строку за строкой.
Своё участие в «Русском Вестнике» Достоевский начал с того, что взял из редакции 500 рублей вперед.
Как напоминание себе напишите крупными буквами и повесьте на видном месте хотя бы такое высказывание: "Что можешь - миру расскажи. Но прежде - покажи!" Или такое: "Человек ценится не по словам, а по делам своим".
В любом случае, песня пишется сама по себе, так что мне больше нечего сказать.
Тот, кто не надеется иметь миллион читателей, не должен писать ни одной строки.
Если двое пишут в точности одну и ту же программу, нужно преобразовать каждую в микрокод, и тогда они, конечно, не будут одинаковыми.
Конечно, грамматика не надобна. Прежде нежели ее учить станешь, так вить ее купить еще надобно. Заплатишь за нее гривен восемь, а выучишь ли, нет ли — Бог знает.
Знаешь, нужно быть не просто хорошим программистом чтобы написать систему, подобную Linux. Нужно быть ещё и хитрой сволочью.
Письмо, достойное именоваться таковым, пишется под воздействием восхищения или негодования — в общем, крайних чувств. Понятно, почему рассудительное письмо — это письмо мертворожденное.
Есть люди, которые помнят, что жизнь надо писать набело, потому они и работают оперативно, не забывая о достоинствах человеческой жизни.Всегда один раз и набело пишет человек свою книгу жизни.
Дайте мне 6 строчек, написанных рукой самого честного человека, и я найду в них то, за что его можно повесить.
Я писал такие книги, какие мне самому хотелось бы прочесть. Именно это всегда побуждало меня взяться за перо. Никто не желает писать книги, которые мне нужны, так что приходится это делать самому...
Конечно, у вратаря обычная работа. Представьте — приходите вы на работу, делаете маленькую ошибку и тут же над вашим столом загорается красный фонарь и 15,000 людей немедленно вопят на вас.
Я же — человек русский, полумер не знаю. Если что делаю, так то и люблю и увлекаюсь им ото всей души, и уж если что не по-моему, лучше сдохну, сморю себя в одиночке, а разводить розовой водицей не стану.
Нынче всё навыворот — раньше Ломоносов из Архангельска шёл в университет, а теперь Ломоносовых из университета отправляют в Архангельск.
Молодых поэтов не читай. Если совсем не можешь обойтись без чтения — читай сказки Андерсена и «Записки Пиквикского клуба».
Ваять можно научить каждого, но тогда пришлось бы учить Микеланджело, как не делать этого. То же самое — с великими программистами.
Каким он может быть снобом, если учился в ПТУ и в школе рабочей молодёжи? А потом стал звездой — очень быстро. Ну, малость голову снесло, конечно. Но с «простыми» людьми тоже всё было в порядке.
Такова уж неодолимая природа правды, что она просит и желает только одного — свободного права появиться на свет. Солнце не нуждается в пояснительной надписи — его и так отличают от тьмы.
Никогда не знаешь, что хорошо, что плохо. Так, стенография возникла из дурного почерка, теория надежности — из поломок и отказов машин.
Странное дело: я всегда могу разобрать счет, который выписал врач, и никогда не могу разобрать рецепт.
Книги нужны, чтобы напомнить человеку, что его оригинальные мысли не так уж новы.
«Никто не требует от вас выводить на экзамене всю аналитическую геометрию. Это было сделано до вас многими умными людьми. Некоторые вещи надо просто знать». (На сдаче, получив от студента неточный ответ.)
Беда, если про вас напишут в печати! Худо, если раскритикуют, – это каждому ясно. Но вы покаетесь, и вас простят. А вот если похвалят вас, о, тут найдутся люди, которые никогда вам этого не простят.
и только для бабушки, Илико и Иллариона — сколько бы институтов я ни кончил — я остался прежним Зурикелой — прохвостом, болтуном и нехристем.
Обычно у нас признают писателя после смерти. Мертвого почитать легко. Он уже не соперник. Можно даже назваться его другом, рассказывать каким он был тружеником и делать прибыль на его так и не изданных произведениях.
...В этом отношении я с гордостью могу сказать, что я всегда шёл впереди всех; первый всегда всех будоражил, первый всегда подписывал всякие резолюции и т. д.
И вот как пишется история!
Неплохо б помнить прытким молодцам,Природой и судьбою кто обижен:Когда война объявлена дворцам,Она дойдёт чуть позже и до хижин.
«Второй конец света» был номинирован на «Хьюго», но проиграл роману «Чужак в чужой стране» — какого-то американского писателя, фамилию которого я забыл.
Чтобы сорвать аплодисменты, нужно либо писать вещи настолько простые, чтобы их мог напеть всякий возница, либо такое непонятное, чтобы только потому и нравилось, что ни один нормальный человек этого не понимает.
Я один. Я знаю своё сердце и знаю людей. Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете. Если я не лучше других, то по крайней мере не такой как они.
Есть люди, которые до сих пор не поняли одну из основных тайн театра: там нельзя произносить слово «который». Слова «который», «между тем как» и тому подобные можно без затруднения произнести, но их нельзя сыграть.
Не компьютер может довести человека, а интернет. Замечательный русский психолог Алексей Леонтьев сказал в 1965 году: «Избыток информации ведет к оскудению души». Эти слова должны быть написаны на каждом сайте.
Цитатами следует пользоваться только тогда, когда действительно не обойтись без чужого авторитета.