Цитаты со словом «усмехавшийся»
Похожие цитаты:
В ответ визгливым крикунам мы благородно промолчим.
Я знал, что вокруг меня никого нет; пустота. Подозревал, что окружающие меня плетут за моей спиной интриги, а в лицо льстиво улыбаются.
Слово — что камень: коли метнёт его рука, то уж потом назад не воротишь.
Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Ребенок не может жить без смеха. Если вы не научили его смеяться, радостно удивляясь, сочувствуя, желая добра, если вы не сумели вызвать у него мудрую и добрую улыбку, он будет смеяться злобно, смех его будет насмешкой.
Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.
Гордыня, сыграв в человеческой комедии подряд все роли и словно бы устав от своих уловок и превращений, вдруг является с открытым лицом, высокомерно сорвав с себя маску.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Как много может разъяснить неожиданный удар кулаком в подбородок.
Слушай и помни: всякий, кто смеётся над бедой другого, дурак или негодяй; чаще всего и то, и другое. Когда человеку подставляют ножку, когда человек теряет штаны — это не смешно; когда человека бьют по лицу — это подло.
Судьба подчас чересчур уж сильно замахивается, когда хочет легонько стукнуть нас. Казалось, она вот-вот нас раздавит, а на самом-то деле она всего лишь комара у нас на лбу прихлопнула.
Сатира — своеобразное зеркало, в котором каждый, кто смотрит в него, видит любое лицо, кроме собственного.
Никто не относится к женщинам столь надменно — агрессивно или презрительно, — как мужчина, опасающийся за свою мужественность. Те, кто не робеет среди себе подобных, скорее расположены признать себе подобной и женщину.
Подобно тому как ведьм приводят в ужас первые признаки рассвета, священники различных сект страшатся достижений науки, злобно косясь на роковую обличительницу, сулящую крах кормивших их хитроумных уловок.
Насмешка почти всегда не что иное, как робкая и скрытая злоба.
А накануне Марина Влади проповедовала у нас на кухне превосходство женского онанизма над всеми остальными видами наслаждения. В разгар её разглагольствования пришёл Высоцкий, дал по роже и увёл.
Глупого мужчину всегда можно узнать по глупым глазам. Но женские глаза… Чёрт их знает! Не то глубина — не то томность; не то мысль — не то любопытство… и вдруг дура!
Обидно ли будет для памяти Достоевского сравнение с Шекспиром? Я думаю, нет. Оно было бы обидною насмешкою для какой-нибудь бездарности.
Ничто так не прекрасно для глаза, как правда для ума; ничто так не безобразно и непримиримо с разумом, как ложь.
Искусная ирония может исправить смешные стороны и недостатки, подстрекая самолюбие.
Англичане! Вы великий народ, скажу больше — вы великая чернь. Удары ваших кулаков красивее ударов ваших шпаг. У вас есть аппетит. Вы — нация, пожирающая других.
От великого до смешного один шаг, но от смешного уже нет пути к великому.
Юношам часто кажется, что они естественны, тогда как на самом деле они просто невоспитанны и грубы.
Лучшая сатира, бесспорно, та, в которой столь мало злобы и столь много убедительности, что она вызывает улыбку даже у тех, кого она бьёт.
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Он обернулся… Меня не было в этом взгляде настолько, что не знаю, как я не исчез.
Обращайтесь с женщиной осторожно! Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать её прямее; если захочешь выпрямить ее, она поломается; оставишь её в покое, она станет ещё кривее.
Улыбка стоит так мало — что ж не улыбаться, катаясь в открытом экипаже. Улыбайся в смертном хрипе — так будет легче для тех, кого ты оставляешь. Улыбайся, чёрт тебя подери! Улыбка, которая вечно с тобой!
Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал.
Когда доктор прогнал из палаты шестиголовых змей, я сел и поболтал с сестричками. Одна рыжая кошечка, совершив отчаянную попытку перейти к самообороне, принялась читать мне газеты.
Я не диктатор. У меня просто сердитое лицо.
Самое трудное в жизни с женщиной, столь резко разделенной на духовное существо и собственно женщину, — это знать, когда надо повиниться перед ней как перед высшим существом и когда отечески останавливать ее, а иногда и прикрикнуть.
Пусть всякий, кто сможет, остерегается попасть в руки судьи, когда этот судья — победоносный и вооруженный до зубов враг.
Люди понимают только чувства, сходные с их собственными чувствами; другие, как бы прекрасно они ни были выражены, не действуют на них: глаза глядят, но сердце не участвует, а вскоре и глаза отворачиваются.
Слушать — это вежливость, которую умный человек часто оказывает глупцу, но на которую этот последний никогда не отвечает тем же.
Нельзя пожать друг другу руки со сжатыми кулаками.
Превращая Думу в древний цирк, в зрелище для толпы, которая жаждет видеть борцов, ищущих, в свою очередь, соперников, для того, чтобы доказать их ничтожество и бессилие — я думаю, что я совершил бы ошибку.
Пожалуй, самая большая редкость – умение скрывать явные стигматы собственных катастроф.
Добро пожаловать! Прежде чем мы начнём наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!