Цитаты со словом «укоренившийся»
Анархия, отсутствие господина, суверена - такова форма правительства, к которой мы с каждым днем все более приближаемся и на которую мы, вследствие
укоренившейся в нас привычки считать человека правилом, а волю его законом, смотрим как на верх беспорядка и яркое выражение хаоса. Рассказывают, что некий парижанин 17-го столетия, услышав, что в Венеции совсем нет короля, не мог опомниться от изумления и помирал со смеху, когда ему рассказывали об этом смешном обстоятельстве. Такова сила предрассудка: все мы без исключения хотим иметь вождя или вождей.
Похожие цитаты:
Из всех видов деспотизма самый страшный — деспотизм верования и системы. Большинство людей - рабы моды и нелепых обычаев.
Суеверие опасно, допускать его существование — в этом даже есть известная трусость. Относиться к нему терпимо — не значит ли это навсегда примириться с невежеством, возродить мрак средневековья? Суеверие ослабляет, оглупляет.
Можно опровергнуть убеждение, но предубеждение никогда.
Вся жизнь чувства состоит только из суеверия.
Мало ли какие кому приходят в голову мысли — весь вопрос в том, позволяют ли им там укорениться...
Привычка долговечнее любви и нередко переживает даже ненависть.
Обычный человек — совокупность рутин, идей и традиций. Если идти по этому пути — ты познаешь рутины, идеи, и традиции, — свою тень. Ты не познаешь себя.
Нужно бороться со старыми предрассудками, что¬бы победили новые.
Дурная привычка, от которой труднее всего избавиться, — это привычка давать советы.
Гораздо важнее прививать людям нравы и обычаи, чем давать им законы и суды.
Привычки быстро переходят в обычаи.
Почти каждый человек, если ему поверить на слово, придерживается совершенно не тех убеждений, какими руководствуется в жизни.
Некоторые, стремясь искоренить предрассудок, истребляют заодно добродетель, честность и религию.
— Именно исторические традиции пронизывают нашу отнюдь не простую нынешнюю жизнь, всё нынешнее состояние культуры региона не позволяет эти традиции игнорировать. Все понимают, что в них — наше спасение.
Страх — враг логики. Нет более сильной, разрушительной, пагубной, вызывающей отвращение вещи в мире — для человека или нации.
Подчас внушение и прививка идей играет гораздо более видную роль, чем логическое убеждение. Всякий общавшийся с народом знает это хорошо по собственному опыту.
Иллюзия, вошедшая в привычку, называется счастьем.
Чтобы мой поступок имел моральную ценность, с ним должно быть связано мое убеждение. Аморальным является делать что-то из страха перед наказанием или для того, чтобы приобрести у других хорошее мнение о себе.
Под поверхностью всей современной жизни кроется глубочайшая и возмутительнейшая неправда — ложный постулат реального равенства людей.
Людьми правят гордость и эгоизм, а движут тщеславие и предрассудки.
Каждый человек разоряется по-своему, в соответствии со своими склонностями и привычками.
Уживчивость, терпимость, человечность — эти основные добродетели всякой моральной системы совершенно несовместимы с религиозными предрассудками.
Нравы народа в периоды смуты часто бывают дурны, но мораль толпы строга, даже когда толпа эта обладает всеми пороками.
Умеренность того, кому благоприятствует судьба, — это обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх перед потерей приобретённого.
С физиологической точки зрения приобретенная привычка есть не что иное, как образование в мозгу нового пути разряда, по которому известные приносящие нервные токи стремятся всегда впоследствии уходить.
Каждый из нас рождается в атмосфере идей и верований, порождённой всеми предшествующими поколениями.
Я не нахожу в бедности ничего привлекательного и поучительного. Она меня ничему не научила и лишь извратила моё представление о ценностях жизни.
Авторов, вовсе не отступающих от нормы, конечно, не существует… Когда чувство нормы воспитано у человека, тогда-то он начинает чувствовать всю прелесть обоснованных отступлений от неё.
Любой тирании, чтобы утвердиться, нужно лишь молчание гражданского общества.
Можно подумать, что религиозная мораль только для того и придумана, чтобы разрушить общество, превратить людей в первобытных дикарей.
Общительность людей основана не на любви к обществу, а на страхе перед одиночеством.
Мы учимся лишь на собственном опыте, вернее, на опыте собственных ошибок. Наши успехи лишь укрепляют наши предрассудки.
Страх — главный источник предубеждений и один из главных источников жестокости.
Любовь, которая не обновляется вседневно, превращается в привычку, а та, в свою очередь, — в рабство.
Нравственность возникла вместе с пороком.
Даже в цивилизованном обществе инстинкт единобрачия иногда даёт о себе знать.
...народы, очень похожие по своему внешнему виду, могут сильно отличаться своими способами чувствовать и действовать, и, следовательно, своими цивилизациями, своими верованиями и своими искусствами.
Мне известны причины революции в Мексике, но я ничего не знаю о причинах ссоры у ближайшего соседа. Это свойство современного человека называется космополитизмом и вырабатывается в результате чтения газет.
«Апокалиптизм» моих песен связан со вполне рациональным видением того, что в постиндустриальной цивилизации история народов с их архетипами кончается, уступая место некой статичной длительности одномерного «общества спектакля».
Патриотизм — одно из наиболее глубоких чувств, закреплённых веками и тысячелетиями обособленных отечеств.
Человек творящий творит сам. Это всегда важнее, чем устоявшийся стиль или система.
Всякое до сих пор бывшее организованное и организующееся общество враждебно свободе и склонно отрицать человеческую личность.
Моральные правила не должны мешать инстинктивному счастью.
Законную степень народной гордости, составляющую принадлежность любви к отечеству, должно глубоко отличать от кичливого самообожания.
Под самоизоляцией человека нетрудно обнаружить фундамент из честолюбия и тщеславия.
Мы действуем под влиянием неизменных свойств нашего характера, под влиянием мотивов и сообразно со способностями делая, в силу абсолютной необходимости, лишь то, что нам в данную минуту представляется правильным и должным.
Чем больше мы размышляем о догмах и принципах религии, тем более мы убеждаемся, что их единственная цель состоит в защите интересов тиранов и духовенства в ущерб интересам общества.
Несчастье, как и набожность, может войти в привычку.