Цитаты со словом «тёсанный»
Похожие цитаты:
Кирпич: Я лучше знаю, каким все должно быть: прямоугольным.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Благоговения перед статуей в алтаре нет у того, кто видел её бревном в лесу.
Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния.
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
Была отмечена долихокефалия полян, среднее развитие рельефа черепа, узкое и средневысокое лицо, сильно выступающий нос (С.57)
Начала, заложенные в детстве человека, похожи на вырезанные на коре молодого дерева буквы, растущие вместе с ним, составляющие неотъемлемую часть его.
Напрасно ты думаешь, что камень, поставленный на могиле философа, это и есть философский камень.
Чувства дают необработанный материал.
Местопребывание Засса, крепость Прочноокопская, повергало в ужас не только закубанцев, но и всех проезжающих. Она окружена была высоким валом с частоколом по гребню, на котором во многих местах
торчали головы черкесов.
Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад, и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу.
Самые цивилизованные нации так же близки к варварству, как отполированное железо — к ржавчине. Народы смахивают на металлы: весь блеск их снаружи.
В каждом булыжнике дремлют искры, надо уметь их только высечь.
Бросить в женщину камень можно только в одном случае: когда этот камень драгоценный.
Я писал свои труды бетоном и железом.
Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бы бросаться камнями в других.
Нельзя по одному кирпичу судить о красоте моего дворца.
Если чистый эмпирик наваливает беспорядочную груду камней, то, с другой стороны, чистый философский ум строит воздушные замки, не выдерживающие, однако, ни малейшего дуновения опыта.
Если бы мне было дано вытесать себя по своему вкусу, то нет такой формы — как бы прекрасна она ни была, — в которую я желал бы втиснуться, с тем чтобы никогда уже с нею не расставаться.
И осиновый кол есть вид памятника.
Женщина консервативна по своей природе, она везде ищет прочных оснований, и это вполне естественно, так как для домашнего очага и колыбели нужна прочная почва.
Главная моя цель — писать не быстрее, а медленнее. Лучше всего было бы высекать слова на камне — не чтобы навечно, а чтобы не торопясь.
Капля дробит камень не силой, но частым падением, так и человек делается мудрым не силою, но часто повторяющимся чтением.
Когда взберёшься на высокую гору, перед тобой открывается огромное множество гор, на которые ещё только предстоит взобраться.
Порыв холодного ветра ударил мне в лицо, и передо мной засияло ясное небо, похожее на огромную глыбу ляпис-лазури с золотой пылью бесчисленных звёзд.
В древности человеческая злоба и темнота заключила Апостолов Петра и Павла в тюрьму. Ныне она воздвигла Петропавловские крепости.
Конь на краю доски — позор!
В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть её сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по её каменистым тропам.
книги, кажется, скоро выживут из кабинета своего хозяина-сотни, тысячи книг, на многих языках и по самым диковинным разделам науки, которые теснятся на полках, лежат на столах, нераспечатанными пачками сложены на полу.
Я был сперва почти напуган, увидев, какая математическая мощь была обрушена на этот предмет, а затем удивлен тем, как легко предмет это перенес.
Не думаете ли вы, что о присутствии человека на Земле через миллиард лет будут напоминать только опустошенные угольные выработки и жестянки из-под пива, залегающие в глубинных пластах, как теперь — кости ящеров?
Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краёв.
С течением времени старые бредни становятся мудростью, а старые маленькие небылицы, довольно небрежно сплетённые, порождают большие-пребольшие истины.
Дом кладут по кирпичу, а роль складывают по маленьким действиям.
«Людское самолюбие любит марать бумаги и стены; однако и я, сошедши под большую арку, где эхо громогласное, учил его повторять мое имя»
Чем пьедестал выше, тем угол падения больше.
Сизиф: Тут и камни заплачут.
Рим, Флоренция, вся знойная Италия находятся между четырьмя стенами его библиотеки. В его книгах — все развалины древнего мира, весь блеск и слава нового!
Костлявые руки, плоская грудь и вечно торчащая длинная шея.
Знания — это город, в строительство которого каждое человеческое существо вносит свой камень.
Жёлудь: Подумаешь, пал вековой дуб. Как будто рядом нет нас, молодых дубов.
Слово — что камень: коли метнёт его рука, то уж потом назад не воротишь.
«Я говорю здесь о машине, но не только о машине из меди и железа… нет особой разницы, если эта машина изготовлена из плоти и костей». (Человеческое использование человеческих существ: Кибернетика и общество)