Цитаты со словом «слабый»
В реальном мире фактов грешники не наказываются, праведники не вознаграждаются. Сильному сопутствует успех,
слабого постигает неудача. Вот и всё. («Портрет Дориана Грея»)
Слабые люди верят в удачу, сильные — в причину и следствие.
Сильный попирает мораль.
Слабого мораль ласкает. Тот, кого мораль преследует, всегда стоит между сильным и
слабым.
Только
слабые боятся тех, кто над ними подшучивает.
Мужественный человек обыкновенно страдает, не жалуясь, человек же
слабый жалуется, не страдая.
Судьба одинаково поражает и сильных, и
слабых, но дуб падает с шумом и треском, а былинка — тихо.
Интрига составляет силу
слабых. Даже у дурака хватает всегда ума, чтобы вредить.
Женщины и лисы, как существа
слабые, отличаются превосходным тактом.
«Язык, что паутина:
слабые и тщеславные умы цепляются за слова и запутываются в них, а сильные легко сквозь них прорываются» (О теле. – Соч., т. 1. М., 1989, III, 8).
Правосудие — право наиболее
слабого.
Трусливый бежит от того, кто злее его;
слабого побеждает сильнейший: таково происхождение политического права.
Детство часто держит в своих
слабых пальцах истину, которую не могут удержать взрослые люди своими мужественными руками и открытие которой составляет гордость позднейших лет.
Случайными добрыми делами
слабые люди хотят вернуть себе собственное уважение, тщеславные — возвысить себя в глазах общества.
Когда у вас нет серьёзных доводов для возражения, лучше ничего не говорите.
Слабая защита лишь увеличивает силы противника, а молчание меньше вредит, чем неумелый ответ.
Живопись слишком
слаба, чтобы изобразить человека.
Он не знает людей и их
слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою.
В хорошей системе не может быть
слабого языка команд.
Ничьей можно достичь путём троекратного повторения позиции или одним
слабым ходом.
Религия нужна
слабым; сильным она ни к чему.
Слабый человек сомневается перед тем, как принять решение; сильный — после.
Запомните: все жалеют
слабых. Зависть же нужно заработать.
Некоторые считают, что у них доброе сердце, хотя на самом деле у них лишь
слабые нервы.
Сила воли
слабых называется упрямством.
Сколь многие думают, что у них доброе сердце, тогда как это всего лишь
слабые нервы.
Человек тщеславный и
слабый в каждом видит судью; гордый и сильный не знает никакого судьи, кроме себя самого.
Дисциплина — душа армии. Она превращает немногочисленное войско в могучую силу, приносит успех
слабым и уважение всем.
— Смертельный номер! Зрителей со
слабыми нервами просим покинуть цирк!
Чтобы доверять людям и честно судить об их заслугах и поражениях, сильных и
слабых сторонах, нужно самому обладать благородством души.
Чем
слабее человек, тем более он нуждается в защищающей власти уполномоченных народа.
Самое лучшее правительство — то, которое в меру своих возможностей способствует наступлению такого состояния, когда людям наконец не нужны будут никакие правители… Народу нужен господин до тех пор, пока у него нет своего разума: чем больше у людей развивается разум, а с ним и способность к самоуправлению, тем
слабее должны становиться правительства, а под конец и совершенно исчезнуть.
«Типичному немцу» не хватает индивидуалистических достоинств: терпимости и уважения к другим людям и их взглядам, независимости мышления, силы духа и той способности отстаивать свои убеждения перед вышестоящими, которую немцы, ощущающие за собой этот недостаток, называют гражданским мужеством, бережности по отношению к
слабым и немощным, а главное — здорового презрения и нелюбви к власти, порождаемых лишь долгой традицией личной свободы. Кроме того, им не хватает массы мелких, но важных достоинств, так облегчающих общение между людьми в свободном обществе: доброты и чувства юмора, уважения к частной жизни соседа и веры в его добрые намерения.
Похожие цитаты:
Слабый всегда уступает дорогу сильному, и только самый сильный уступает дорогу всем.
Когда яркое пламя любви перестаёт мерцать, веселее горит огонёк привязанности; его-то легко поддерживать изо дня в день и даже усиливать по мере того, как приближается холодная смерть.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Человек не имеет крыльев и по отношению веса своего тела к весу мускулов в 72 раза слабее птицы... Но я думаю, что он полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума".
Весло, погруженное в воду, кажется нам надломленным. Таким образом, важно не только то, что мы видим, но и как мы это видим.
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Мы знаем, что отдельный человек слаб, но мы знаем также, что целое — это сила.
Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врождённую болезненную рану. Для них лучше усыпить эту боль и уснуть вместе с ней.
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Любовь слепа, и она способна ослепить человека так, что дорога, которая кажется ему наиболее надежной, оказывается наиболее скользкой.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Те, кто не чувствуют мрака, никогда не будут искать света.
Когда тень бледнеет и исчезает, угасающий свет становится тенью другого света. Так и ваша свобода, теряя оковы, сама становится оковами большей свободы.
Чем более спорят о предмете, тем более путаются: светоч истины меркнет, когда им сильно машут.
Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть, и достаточно мрака для тех, кто не хочет.
Последняя воля людей почти всегда бывает их последней слабостью.
Намного легче любить всех женщин, чем одну единственную.
Я один. Я знаю своё сердце и знаю людей. Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете. Если я не лучше других, то по крайней мере не такой как они.
Люди называли нескольких игроков «новым Дунканом Эдвардсом». Сначала Дейва Макая, затем Брайана Робсона. Но никто из них даже близко не был его уровня. Он был единственным игроком, рядом с которым я чувствовал себя незначительным.
Если любовь достаточно сильная, ожидание становится счастьем.
Только действительно сильный шахматист знает, насколько слабо он играет.
Врагом способен стать любой, другом — далеко не каждый.