Цитаты со словом «ругань»
Ругань: компромисс между бегством и дракой.
Похожие цитаты:
В ответ визгливым крикунам мы благородно промолчим.
Шум оружия заглушает голос законов.
Боголюбов: Мат в четыре хода! Тартаковер: Не надо мне надоедать!
«Людское самолюбие любит марать бумаги и стены; однако и я, сошедши под большую арку, где эхо громогласное, учил его повторять мое имя»
У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.
Слышать смех — радость. Вызвать смех — гордость для меня.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Бог шепчет нам в наших удовольствиях, вслух говорит с нашей совестью, но Он кричит в нашей боли — это Его мегафон, чтобы слышал оглохший мир.
Ах, как хорошо бы мне жилось, оставь меня в покое эти геологи со своими ужасными молотками! Их стук раздаётся в конце каждого библейского стиха.
Вождь есть вождь. Он орёл, летящий высоко, и плевки всяких мерзавцев до него не долетают.
Первый человек, который бросил ругательство вместо камня, был творцом цивилизации.
— Не надо думать, что слово «скрипка» происходит от слова «скрип».
Критик похож на автомобиль: чем он хуже, тем больше от него шума.
Смех умного виден, а не слышен.
Если голова и книга приходят в столкновение и слышен звук пустого тела, - всегда ли виновата книга?
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Белый гауссов шум представляет собой маловразумительное гудение.
... ничто так не обескураживает пророка, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех.
Слово происходит от звука, звук в слове.
Противники ставят себе мат сами. Надо лишь немного подождать.
Нет такой чистой и светлой мысли, которую бы русский человек не смог бы выразить в грязной матерной форме.
Страна была бедна, а мы настолько молоды, что не слышали грохота неба над головой.
Вам, господин Ласкер, я могу сказать только три слова: шах и мат.
Те, кто громче всего требуют свободы, хуже всего ее переносят.
Смех гремит только в компании, где все чувствуют себя равными.
От десяти говорящих людей больше шума, чем от десяти тысяч, которые молчат.
Всё становится более утончённым: музыка когда-то была шумом, сатира — пасквилем, и там, где сегодня говорят «будьте любезны», некогда давали затрещину.
Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вся вина была на одной стороне.
Как самое правдивое общество всегда приближается к одиночеству, так самая великолепная речь в конце концов падает в тишину. Тишина слышна всем, всегда и везде.
В женщине может оттолкнуть вульгарность. Иногда она же и привлекает, так что пойди разбери.
Есть люди, которые мертвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают «Звон победы раздавайся!» и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?..
О Нижнем я вспоминать не могу: в нём я выстрадал самое тяжёлое, самое ужасное время своей жизни. От горя, грубых оскорблений, унижений я доходил до отчаяния, и ещё голова крепка была, что с ума не спятил...
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Я до предела устал быть мишенью взглядов, обсуждений и восхвалений. Как можно сделать так, чтобы о тебе забыли? После моей смерти еще будут греметь моими костями, то здесь, то там, из любопытства.
Любой скандал живет не больше недели, а если поднят очень уж сильный шум — дней десять.
Когда сбивается народ в баранье стадо, Идет за пастухом под свист бича и крик,Сметая на пути до пастбища преграды,Отменный из него получится шашлык.
Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится ее неразборчивый желудок.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Ритм человеческой жизни — это рутина, перемежаемая оргиями.
Над городом послышался скрип колеса фортуны.
Одна радость — слушать соседей. Это помогает понять, что не одному тебе сбили холку, что не у тебя одного крыша поехала.
Судьба одинаково поражает и сильных, и слабых, но дуб падает с шумом и треском, а былинка — тихо.
Если в концерте во время паузы, выдерживаемой оркестром, вдруг раздадутся оглушительно-наглые хлопки — знай, это дурак.