Цитаты со словом «рампа»
Похожие цитаты:
Политика — театр, молчит в нём хор,Кулисы труппа меряет шагами,Пока не даст отмашку дирижёр,Едва заметный в оркестровой яме.
Все любовные сцены, которые начинаются на съёмочной площадке, заканчиваются в гардеробной.
Лет в 17 была я уже опытной артисткой, ничего не боялась, ни сцены, ни публики.
Артисты и публика не должны встречаться. После того, как занавес падает, актер должен исчезнуть, как по мановению волшебной палочки.
— Смертельный номер! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть цирк!
Велик тот артист, который заставляет зрителей забыть о деталях.
Любовь — это пьеса. С короткими актами и длинными антрактами. Самое трудное — научиться вести себя в антракте.
Наступит и то время, когда космический корабль с людьми покинет Землю и направится в путешествие. Надежный мост с Земли в космос уже перекинут запуском советских искусственных спутников, и дорога к звездам открыта!
Свет в конце туннеля оказался светящейся надписью «ВЫХОДА НЕТ».
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Иногда на сцене я как зеркало. Моя музыка становится меньше обо мне и больше о том, что аудитория видит во мне такого, что напоминает им о себе.
Чувство юмора — это то понимание жизни, которое появляется у человека, подошедшего к краю бездонной пропасти, осторожно заглянувшего туда и тихонечко идущего обратно.
Сцену нужно сделать, а потом сыграть.
75 % того, что делается на репетиции, обычно не входит в спектакль.
Мы ненавидим театральность в театре, но любим сценичное на сцене. Это огромная разница.
Может быть, я пою гениальнее в студии, но когда я на сцене, зрители гениальнее.
Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад, и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу.
Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.
На самом деле мне все равно – наблюдают ли за моей ездой зрители или нет. Я не работаю на публику. В этом отношении я самодостаточный человек.
Так давайте попробуйте подняться на гору, не наступая на то, что ниже нас, но и вывести нас на то, что над нами, с моей стороны на звёзды; аминь.
Главное часто открывается под занавес долгого разговора. Великие истины произносятся на пороге.
Сидя в камере, я увидел, как луч света падает из окна на цементный пол. И тогда я сообразил, что
пассионарность — это энергия, такая же, как та, которую впитывают растения.
Насколько прекрасны двери ночи, когда звёзды выходят, чтобы наблюдать, как умирает дневной свет.
Из «Советов киноактёру»: Будьте проще. Сделайте пустое лицо. Музыка и сюжет заполнят его.
После правильно выполненной серии экстензии для ног, за которой следует правильно выполненная серия жимов ногами, у вас должно возникнуть ощущение, что вы взобрались на высокую башню с автомобилем на плечах.
Для сцены необходимы длинные руки; лучше уж слишком длинные, чем слишком короткие. Артист с короткими руками никогда не будет обладать изящной жестикуляцией.
Я был сперва почти напуган, увидев, какая математическая мощь была обрушена на этот предмет, а затем удивлен тем, как легко предмет это перенес.
Жизнь — это не ряд симметрично расположенных светильников, жизнь — это сияющий ореол, полупрозрачная оболочка, окружающая нас с момента зарождения нашего сознания до его исчезновения.
У каждого человека под шляпой — свой театр, где развертываются драмы, часто более сложные, чем те, что даются в театрах.
Художник всегда немного похож на матроса с корабля Колумба; он видит далекий берег и кричит: «Земля! Земля!» Этот матрос явно не предполагал, что сотворил Америку, но он был первый, кто увидел новую действительность.
Затем, когда наступила Депрессия, всё изменилось до неузнаваемости. С того момента публика стала совершенно иной, и современную музыку напрямую мало кто поддерживал.
Какие бы ни были перевороты в жизни человека, он не боится уже упасть, когда сидит на нижней ступеньке.
Кино — это свет, а с солнцем соперничать бессмысленно. Вернее кино — это свет и тени, игра между ними. Тени — это жизнь. Мужчина и женщина противостоят миру, ничего нового тут не придумаешь.
Где раз поднят русский флаг, там он уже спускаться не должен.
В театре не так много актёров, которые могут работать «паровозами». Так было всегда. Я не могу мечтать о пьесе, не связывая её с актёром.
Мир — сцена, где всякий свою роль играть обязан.
Если уж на сцене изображаем из себя немножко пьяных, то надо, чтобы на контрасте было видно, что в жизни-то мы — как стеклышко. Мы поняли, что надо разделять сцену и жизнь. Обычно, наоборот, все пьяные, а притворяются трезвыми.
Лучше сразу остановиться на многоточии, чем постепенно дойти до точки.
Люди похожи на статуи: их привыкают видеть на одном месте.
Когда взберёшься на высокую гору, перед тобой открывается огромное множество гор, на которые ещё только предстоит взобраться.
Никогда не колоти по клавишам! Играй со смыслом и не останавливайся на половине пьесы.
В Америке, в Скалистых горах я видел единственный разумный метод художественной критики. В баре над пианино висела табличка: «Не стреляйте в пианиста — он делает всё, что может».
Некоторые дни в человеческой жизни можно сравнить со скалами: карабкаешься по ним с неимоверным трудом, не видя конца и края пути. Другие же дни – словно равнины: движешься по ним легко, скоро и беспрепятственно.
Революция хороша на первом этапе, когда летят головы тех, кто наверху.
С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, — ко злу.
Люди живут в своём собственном времени, короткой вспышке света, ограниченной огромной темнотой, и не в их природе задумываться о том, что простирается за пределами этого короткого промежутка. (
«Полёт в вечность»)