Цитаты со словом «православный»

…христианский мир мало знает Православие. Знают только внешние и по преимуществу отрицательные стороны Православной Церкви, но не внутренние, духовные сокровища.

…благодаря оккупации Европы Красной Армией в 1945—1989 гг. пролились реки крови невинных православных христиан.

Я — русский православный атеист.

Православная Церковь есть прежде всего Церковь Предания, в отличие от Церкви Католической, которая есть Церковь авторитета, и церквей протестантских, которые суть церкви личной веры. Православная Церковь не имела единой внешнеавторитарной организации, и она незыблемо держалась силой внутреннего предания, а не внешнего авторитета.

Церковь с состраданием относится к людям, страдающим разного рода грехами, в том числе к гомосексуалистам — «грешникам, которых мы любим, ненавидя их грех». Но при этом мы, православные христиане, не можем отходить от того вероучения, которое содержится в Библии и в апостольской традиции Церкви.

Моя душевная боль нестерпима, один и тот же неразрешимый вопрос: коль мой автомат лишал людей жизни, стало быть и я, Михайло Калашников, девяноста три года от роду, сын крестьянки, христианин и православный по вере своей, повинен в смерти людей, пусть даже врага?

Целый ряд более или менее традиционных религиозных мыслителей в XX веке — и католические неотомисты, и православные онтологисты, как о. Павел Флоренский, как Эрн и т. д., склонны были рассматривать Канта как предельную противоположность христианского сознания: «Столп злобы богопротивныя», — говорил Флоренский о Канте.

Представим себе, что на прием к врачу-психиатру, взращенному советской школой психиатрии, попадает пациент — православный монах или священник. Кстати, ситуации, когда священника, в связи с запретной «религиозной пропагандой», принудительно помещали в психиатрическую больницу, были отнюдь не редкостью. Итак, священник рассказывает человеку в белом халате об опыте своего религиозного преображения — обращения в веру. Если психиатр будет интерпретировать рассказ священника с позиций своих профессиональных знаний и начнет лечить его от «религиозного бреда» препаратами, предназначенными для терапии шизофрении, то он имеет все шансы необратимо искалечить психику священника. Понимание этого факта противоречит медицинской совести — Гиппократову принципу «не навреди!». Если же профессионал захочет поступить по-другому, то будет вынужден признать нормой переживания священнослужителя, которые полностью противоречат материалистическому мировоззрению того же врача. Возникнет кризис психиатрически узких рамок профессионального взгляда на мир. Врач в результате будет вынужден либо изменить свое обусловленное профессией мировоззрение, включив в него бытие трансцендентного (то есть сделать шаг к вере), либо… сойти с ума. С точки зрения его коллег, принятие психиатром веры в результате бесед с пациентом-священником будет безумием в любом случае.

У меня очень хорошие отношения с Господом. Он меня держит, а я его держу в себе. У меня было два самых близких друга и оба погибли. Сейчас как никогда я ощущаю потребность быть ближе к православной церкви. Я знаю – все, что я делаю, не зря.

С обширною ученостию соединяя глубокую преданность святой Церкви и православной вере и ревностно заботясь о выполнении вверенного Вам Академией ее высокого назначения, Вы опытно руководите учащих и прилагаете неусыпные попечения об умственном и нравственном преуспеянии учащихся.

Это действительно прекрасно, и нам особенно нравится оригинальная, православная мысль украсить арку изображением Св. Духа. Сочетание слов «оригинальная» и «православная» вырвалось у нас нечаянно, инстинктивно. Но потом, задумавшись над этим как бы lapsus calami, мы сказали себе с горестью: «Да, мы, сами того не замечая, ужасно скоро дожили до того, что серьёзное Православие в России становится в самом деле явлением очень оригинальным. Его просто не знают и не понимают у нас даже и большинство тех, которые ходят в церковь».

Распространяя свои религиозные убеждения угрозами и насилием, восточные императоры стремятся сделать своё вероисповедание всеобщей принудительной нормой, преследуя разномыслящих с ними как ослушников их власти. Вот почему всякий раз, когда на константинопольском престоле сидит еретический кесарь, православные церкви Востока, гонимые и теснимые им, ищут опоры и помощи извне.

Я не верю в религии, исповедуемые еврейской, римской, греческой, турецкой, протестантской или какой-либо другой известной мне церковью. Мой собственный ум — моя церковь.

Каждый из нас своей молитвой, любовью, верой вносит свой маленький вклад в построение единого Храма — Церкви Христовой, храма, веры, который нельзя разрушить.

Христианские святыни и в наши дни ни от кого не спрятаны. Они не занавешены тайной от наших современников. Церковь по-прежнему проповедует Христа и Евангелие Царства. Только слушать эту проповедь становится некому.

Братство есть старая, но забытая и обновляемая форма церковной жизни. Оно есть жизнь Церкви в Церкви, Которая не есть какое-то внешнее учреждение, но напротив семья наша, истинное единение наше во Христе.

Верую, что с оживлением церковной жизни придут к нам многие, доныне чуждые нам.

Догмат о Церкви в канонах и практике — 2004, книга.

Церкви не нужны блестящие личности («Жизнь в христианском общении», Гл.4)

Без культа не может быть священства, но культ может существовать и без профессиональных священнослужителей.

Защита Истины и Ислама является наивысшим богослужением.

Утвердившись на камне исповедания Христова, будьте постоянны и усердны в исполнении заповедей его, чтобы не устами только исповедать Его, но показать любовь друг ко другу и мир хранить, преподанный Вам через Церковь Христом.

Христос таится в язычестве, в христианстве открывается. Христианство есть Откровение, Апокалипсис язычества. Слепые солнца не видят, но теплоту его чувствуют. Христос язычников — солнце слепых.

Не тот является еретиком, кто согласно своему пониманию следует Писанию, но тот, кто следует указаниям Церкви вопреки своей совести и пониманию, основанному на Писании.

Записки о литургии и Церкви — книга, 1970-е.

Исповедь как благочестивое дело — изобретение дьявола («Жизнь в христианском общении», Гл.5)

Путешествия по дальним странам открыли мне местный, временный характер ересей и расколов и вечный, универсальный характер Церкви.

Общество без религии — как корабль без компаса. Без религии человек ходит во тьме. Только религия указывает человеку на его начало и конец. Христос полезен государству.

В связи с непониманием славянского текста не только Писаний, но и многих молитв в церкви можно наблюдать одно утешительное явление: непонятный текст часто как бы делается понятным через его церковный напев.

Невежество — первая предпосылка веры, поэтому церковь так высоко его ценит.

С благоговейным страхом живите в благодатном братском единении, памятуя, что оно «есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины».

Уже слово «христианство» есть недоразумение, — в сущности был только один христианин, и он умер на кресте.

Духовенство было бы весьма недовольно, если бы его духовный труд оплачивался духовно.

Догматическая вера есть результат воспитания.

Литургия стоит в центре христианства, а в центре литургии — «Агнец, закланный от создания мира» (Откр. 13, 8)

Деспотизм есть ложное верование, таинство которого состоит в том, чтобы заключить всю нацию в одного человека.

Сущность православия заключается в долге воскрешения.

Церковь — это род государства, притом — самый лживый.

Пастор не должен жаловаться на приход не только другим людям, но и Богу («Жизнь в христианском общении», Гл.1)

Общество атеистов тут же изобретет религию.

Мученики создали больше веры, чем вера создала мучеников.

Я сказал братьям, что «Книга Мормона» — самая верная из всех книг на Земле и замковый камень нашей религии, и человек станет ближе к Богу, живя по ее учениям, чем по учениям любой другой книги.

Искусство — это религия, которая имеет своих жрецов и должна иметь своих мучеников.

При зачистке «канонической территории» от конфессий, сект и гражданского общества, несогласных с мирными инициативами РПЦ, предсказуемым станет взрыв и раскол общества, последствия коих Россия пережила не раз. Это игра с огнём.

Атеизм нуждается в религии ничуть не меньше, чем вера.

Атеизм нуждается в вере ничуть не меньше, чем религия.

Проповеди о Боге и цитирование Библии еще не есть вера.

Лютерано-реформатские (частью и католические) противоречия уже не являются подлинными («Письма другу», август 1944)

Никогда ещё никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины. Ибо каждая религия родилась из страха и нужды и вторглась в жизнь через заблуждения разума.

Из Евангелия делать идеологию абсолютно невозможно, Евангелие — это личная связь, вроде брака или отцовства-сыновства, а вот из религии можно сделать что хочешь. И делали.

Божья благодать быстро разрушает мечты («Жизнь в христианском общении», Гл.1)

Сомнение есть такая же основная добродетель философии, как вера есть богословская добродетель.