Цитаты со словом «перипетии»
Похожие цитаты:
Роман — это история настоящего, в то время как история — это роман минувшего.
Драма — это поэзия поведения, роман приключений — поэзия обстоятельств.
Жизнь женщины — это нескончаемая история увлечений.
История — это роман, который был, роман — это история, которая могла бы быть.
Любовь покрывает своим именем самые разнообразные человеческие отношения, будто бы связанные с нею, хотя на самом деле она участвует в них не более, чем дож в событиях, происходящих в Венеции.
Жизнь чаще похожа на роман, чем наши романы на жизнь.
Жизнь — это вообще трагедия, исход которой предрешен.
История — это ряд выдуманных событий по поводу действительно совершившихся.
В трагедии мы участвуем, комедии только смотрим.
Таганрог стал событием моей жизни. С него я отчетливо помню себя и время.
Чтобы живописать бурю, незачем живописать каждую волну, достаточно дать картину взволнованного моря.
Война состоит из непредусмотренных событий.
История — это роман, в который верят, роман же — история, в которую не верят.
Я вижу в себе самом не книгу, свидетельство, документ, но историю нашего времени — историю всякого времени.
История мира — это биография великих людей.
Наше счастье зависит в большей степени от того, как мы встречаем события нашей жизни, чем от природы самих событий.
Одна минута решает исход баталии; один час — успех кампании; один день — судьбу империи.
Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.
Великие приключения происходят от малых причин.
В политике эхо предшествует событиям.
«Точка — это конец истории. Ты ее ставишь, или жизнь сама ставит. И только тогда ты после точки можешь начинать писать эпилог», — роман «Дождь»
Роман — это движение, потому что в нём есть изложение идей и ситуаций, которые следуют друг за другом, сталкиваются, теснятся.
Истинный герой играет во время сражения шахматную партию независимо от её исхода.
Жизнь — это трагедия, когда видишь её крупным планом, и комедия, когда смотришь на неё издали.
У Каверина почти во всех его вещах начало лучше середины. Скоро надоедает автору собственный сюжет.
У каждого человека под шляпой — свой театр, где развертываются драмы, часто более сложные, чем те, что даются в театрах.
Для человека, только что оправившегося от любовного недуга, возможность нового увлечения видится столь немыслимой, что ему кажется, будто все живые существа, вплоть до последней мошки, ввергнуты в пучину разочарования.
В нашей жизни возможны только две трагедии. Одна — это когда не получаешь того, что хочешь, другая — когда получаешь. Вторая хуже, это поистине трагедия!
Если бы у меня не было никаких сложностей с самим собой, какой интерес представляла бы для меня моя жизнь?
Из всех ролей, сыгранных в кино, самая дорогая для меня роль — в кинофильме «Возраст любви». Я всегда вспоминаю об этой картине с особым чувством.
Любовное правило: чем длиннее предисловие, тем короче роман.
В 1582 году Йоханнес Хестерс окунулся в переменчивую школу драмы. (Томас Готтшалк во начале дискуссии, в программе
Держу пари, что..? (нем. Wetten, dass..?), ZDF, 1 октября, 2005 год)
Любовь к себе — это начало романа, который длится всю жизнь. («Заветы молодому поколению»)
Газеты — это секундные стрелки истории. Но такие большей частью, что не только из худшего металла, но редко и ходят верно. Так называемые передовые статьи в них — это хор к драме текущих событий.
В самом раннем детстве должны быть уже заложены геройские чувства, настраивающие душу на подвига любви и благородства. И разве история представляет мало примеров героев?
История должна относиться к событиям непредвзято и спокойно. В противном случае она ужаснется и не поймет истинной природы того, за изучение чего взялась.
История падения и история вознесения одинаково интересны.
«Апокалиптизм» моих песен связан со вполне рациональным видением того, что в постиндустриальной цивилизации история народов с их архетипами кончается, уступая место некой статичной длительности одномерного «общества спектакля».
Робинзон не воспитал тысячи Робинзонов, а открыл что-то от Робинзона во всяком настоящем мальчишке: каждая литература, каждое великое сочинение порождает в самой жизни соответствующие события.
«Мир Ā». Этот широко известный роман начал свой путь в качестве претенциозного, глупого, дико сложного и противоречивого журнального сериала.
Описывать прошлое — меньший риск, чем описывать настоящее, ибо в этом случае писатель отвечает только за точную передачу заимствованного им у других.
Ряд событий, которые я смутно предчувствую, представляют собой – подобно концу света – нестрахуемые риски, так что и переживать о них нечего.
Факты истории интересуют нас только в том случае, если они вписываются в наши политические убеждения.
История человека почти всегда бывает историей несправедливостей многих людей.
История цивилизаций может описана в терминах истории городов.