Цитаты со словом «перемогаться»
Похожие цитаты:
Некоторые женщины, заболев, становятся нежными. Через несколько дней вдруг начинают покрикивать с постели. О! Значит, выздоравливают!
— Бригадефюрер, мне нужно сказаться больным, (а я действительно болен), и взять отпуск на 10 дней, иначе я сдам.
Бывают люди, которые поправляются от одного вида лекарств.
Всё в нашей жизни приходит неожиданно. Сессия... Лето... Старость, пенсия, болезни...
Все мы стараемся изо всех сил, чтобы не выздороветь, — ведь выздоровление от всех болезней есть смерть.
У чужих жён мигрени не бывает.
Многие люди умирают не от своих болезней, а от лекарств.
Мужественный человек обыкновенно страдает, не жалуясь, человек же слабый жалуется, не страдая.
Раньше я молилась, чтобы не заболеть проказой. Сейчас уже об этом не думаю.
Я знал 94-летнего старика, который всю жизнь пил, пьет и сейчас, и при этом здоров, как бык. А его брат капли в рот не брал и умер в два года.
У меня очень плохое здоровье. Кровь не достигает головы. Она болит каждый день.
Старость приходит внезапно, как снег. Утром вы встаёте и видите, что всё бело.
В первой партии у меня болели зубы. Во второй болела голова. В третьей меня мучал ревматизм, а во время четвёртой я себя не очень хорошо чувствовал. А в пятой? Ну нельзя же всё время выигрывать!
Адвокаты, врачи и дантисты обирают людей до нитки. Писателям остаётся помирать с голодухи, кончать жизнь самоубийством или сходить с ума.
Я жалею людей, которые не пьют. Когда они просыпаются утром, они чувствуют себя так же хорошо, как и весь оставшийся день.
Болезни и печали приходят и уходят, но суеверная душа не знает покоя.
Я все время холеры пил самые крепкие бургонские вина, ел много говядины с перцем и солями, не давал никак себе долго голодать — и не ел за раз много и был совершенно здоров.
Просто жить, пока не умрёшь, — уже тяжёлая работа.
Старость не может быть счастьем. Старость может быть лишь покоем или бедой. Покоем она становится тогда, когда ее уважают. Бедой ее делают забвение и одиночество.
Сознание своей болезни и готовность лечиться - уже начало исцеления.
Линус говорит, что его социальная жизнь в то время была «ничтожной». Потом, понимая, что это звучит чересчур жалобно, поправляется: «Ну, скажем, почти ничтожной».
То ли люди ходят в театр, потому что кашляют, то ли кашляют потому, что ходят в театр?
Если мы потратим свою жизнь на любовь, у нас не останется времени на то, чтобы жаловаться или чувствовать себя несчастными.
Последняя воля людей почти всегда бывает их последней слабостью.
И самое лучшее лекарство не поможет больному, если он отказывается его принять.
Час ребёнка длиннее, чем день старика.
Если ваш ребёнок долго плачет и не может уняться, пpекpатите его бить, и он успокоится.
Ах, если б смерть могли купитьИ дни продлить мы златом,Так был бы смысл и жизнь убитьНа то, чтоб сделаться богатым.
Почему так бывает, что состояние больного приличное, а здоровье — никудышнее?
Если страшно от сильного пожара, то надобно бежать туда и работать, и вовсе не будет страшно.
Мне семьдесят пять лет. Душа моя лежит предо мной. Она уже износилась на сгибах. Сгибали душу смерти друзей. Война. Споры. Ошибки. Обиды. Кино. И старость, которая всё-таки пришла.
Что ж, умереть, так умереть! Потеря для мира небольшая, да и мне самому порядочно уж скучно. Я — как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что ещё нет его кареты. Но карета готова — прощайте!
Доброе дело надо делать или с совершенно холодным расчетом, или же беспамятно: сделал на ходу и забыл. Но когда сделавший чувствует некоторую усладу и приятность, то тогда всегда это доброе дело ему потом обернется злом.
Жизнь — это больница, где каждый пациент мечтает перебраться на другую кровать.
Путешествие должно быть серьёзным трудом, иначе оно, если только не пьянствовать целыми днями, становится одним из самых горьких и в то же время самых глупых занятий.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой ум.
Старость наступает, когда человек начинает говорить: «Никогда я не чувствовал себя таким молодым».
В течение 65 лет я шёл по пути долга и дисциплины... И сегодня, когда я оглядываюсь назад на этом долгом пути, в моем солдатском сердце шевелится и шумит из глубины: спасибо. Спасибо тебе, моя родина.
Жил долго. Одной посуды пересдавал — страшное дело. Если бы всю сразу, то хватило бы на машину и дачу. Но поскольку сдавал малыми порциями. то всякий раз едва хватало на опохмелку.
Работа — лучшее лекарство от всех бед.
Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.
Так вот что такое слава: одиночество.
…человек, в конце концов, становится параноиком, когда у него по триста бодунов в году.