Цитаты со словом «пепельница»
Похожие цитаты:
Иногда сигара — это просто сигара.
…Гордон — человек малограмотный, он только умеет курить папиросы, так, что огромный пепел. Я всегда восторгался. Он сидит, курит, и вот такой пепел.
Он никак не мог бросить курить только потому, что никогда не курил.
Сперва курил фимиам, а потом посыпал голову пеплом.
Я курю от десяти до пятнадцати сигар в день. В моем возрасте нужно себя ограничивать.
— Вам зажечь сигару? — Нет, я пытаюсь бросить курить, и поэтому просто держу ее во рту. — Тогда почему бы вам не держать во рту более дешевый сорт? — Ну да, ещё и снизить свой жизненный уровень?!
Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты мужчина.
Лесть — как сигарета: в ней нет ничего вредного, если не затягиваться.
книги, кажется, скоро выживут из кабинета своего хозяина-сотни, тысячи книг, на многих языках и по самым диковинным разделам науки, которые теснятся на полках, лежат на столах, нераспечатанными пачками сложены на полу.
Сегодня мужчина считается джентльменом, если перед поцелуем он вынимает сигарету изо рта.
Я подумал, что не смогу себе позволить гулять с ней и курить. Поэтому я бросил курить. Потом я как-то прогулялся с ней, посмотрел на нее, сказал «Ладно» и снова начал курить.
Наблюдая за парой, сидящей за столиком ресторана, по длине пауз в их разговоре можно судить о том, как давно они живут вместе.
Бывает, мелькнёт: «вот сейчас разденусь, сяду отдохнуть, покурю» и прямо вспомнишь с болью, что никогда больше не покуришь. Очень мне это напоминает время влюбленности, когда убедился, что не любит она меня и нужно все бросить.
Невозможно хлопнуть дверью, если тебя выбросили в окно.
Валяйтесь у них в ногах… но никогда не будьте в их руках.
Стол — единственное место, где люди не скучают с первой же минуты.
Где это видано, чтоб женщина, с плачем выбежав из-за стола, не вернулась снова за стол?
Я хочу воспользоваться возможностью и бесконечно извиниться перед владельцами благородных и неблагородных мест, а также сотен частных домов, офисов, панелей машин, столов, каминов и других доступных полированных поверхностей.
План был прост: взломать дверной замок, съесть в буфете все сосиски, взять из кассы всю мелочь и скрыться.(рассказ «Мой кумир»)
Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести — и больше ничего.
Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на заплёванном полу.
Женщина — это хорошо накрытый стол, на который мужчина по-разному смотрит до еды и после нее.
Я верю, что рай — такой большой ресторан, где за соседними с тобой столиками выпивают Луис Бунюэль, Эрих фон Штрогейм, Ясудзиро Одзу.
Лучшие вещи находятся рядом: дыхание в ноздрях, свет в глазах, цветы под ногами, заботы в руках, дорога перед тобой. Имея это, не нужно черпать пригоршней звезды. Просто делай то, что предлагает тебе жизнь.
Скажи человеку, что на небе 978301246569987 звезд, и он поверит. Но повесь табличку «Свежевыкрашено» и он непременно проверит пальцем и запачкается.
Это большой недостаток человека, что полный бумажник урчит громче пустого желудка.
Конечно, у вратаря обычная работа. Представьте — приходите вы на работу, делаете маленькую ошибку и тут же над вашим столом загорается красный фонарь и 15,000 людей немедленно вопят на вас.
Вы действительно уверены, что пол не может также быть потолком?
— Вам действительно так нужна эта бутылка? — Никому не нужна бутылка вина за пять тысяч долларов. Я просто не хочу, чтобы она досталась кому-то другому.
Я рождена и воспитана леди, и останусь ею, даже если придется скоблить пол и мыть тарелки.
Когда я начал принимать героин, я знал, что это будет так же скучно, как курить марихуану, но я уже не мог остановиться, героин стал подобен воздуху!
Вы ещё не пьяны по-настоящему, если можете лежать, не держась за пол.
Тот, кто живёт в стеклянном доме, не должен бы бросаться камнями в других.
Хочешь быть красивой - помой голову.
Я вообще не понимаю, как вы не видите этих мелодий. Они же летают в воздухе, их же много. Надо только протянуть руку и взять.
Если хочешь пить — пей; если хочешь ебаться — выкинь бутылку нафиг.
Прогресс: вначале был простой стул, потом — электрический.
В Америке, в Скалистых горах я видел единственный разумный метод художественной критики. В баре над пианино висела табличка: «Не стреляйте в пианиста — он делает всё, что может».
Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.